Шифры цивилизации: Коды, секретные послания и тайные знаки в истории человечества - Синклер Маккей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тилтман погрузился также в историю рукописи. В частности, он обнаружил упоминание о том, что манускрипт побывал в руках Джона Ди, философа придворного астролога Елизаветы I. Сэр Томас Браун[62] в одном из своих трудов, со слов Артура Ди, сына Джона Ди, упоминает, что Джон Ди, находясь в Богемии с 1585 по 1588 г., обладал «книгой… не содержавшей ничего, кроме иероглифов; каковую ее отец подарил ему, но я никогда не слышал, чтобы он говорил о ее содержании». Неужели тайны этого поразительного кодекса затянули в свой омут и некроманта королевы?
Была и еще одна теория, над которой работали и Тилтман, и Фридман. Согласно ей, текст документа был написан на плановом языке[63] вроде эсперанто. В поисках ответа на этот вопрос бригадир Тилтман наткнулся на труд «Универсальные символы» (The Universal Character), написанный в XVII в. Кейвом Беком, одним из отцов-основателей Королевского общества (а это значит, что он ратовал за преумножение и распространение научных знаний). В трактате Бек заявлял, что он далеко не первый, кто хотел бы создать язык, который был бы понятен всему миру. Но возможно ли, чтобы такой язык состоял частично из цифр?
Но и это предположение не объясняло природу загадочных слов из рукописи Войнича: ведь специалистам так и не удалось выявить какие-либо закономерности в их написании и употреблении. Пока криптографы работали над этой загадкой, выдвигались все новые и новые теории происхождения текста. Одни предполагали, что в рукописи использовался корнский язык, другие же считали, что некоторые слова из текста написаны на ацтекском. Третьи усматривали в тексте манускрипта отчетливые следы средневековой латыни в ее ранней форме. Но ни одна из этих теорий не помогла приблизиться к разгадке тайны рукописи Войнича.
Тилтман очень заинтересовался странными изображениями растений и тщательно изучил «ботанический» аспект рукописи. Этой теме были посвящены некоторые старинные папирусы и пергаменты. При дворе понтийского царя Митридата VI (годы царствования 120–63 до н. э.) служил фармаколог Кратеуас, личный врач правителя. Именно он считается автором первого травника – сочинения, содержащего детальные описания растений и их лекарственных свойств. Со временем травники, составлявшиеся в разных концах Римской империи, становились все более подробными и красочными: сочинители снабжали свои труды яркими иллюстрациями необычайной красоты. Большое внимание уделялось корням растений, в частности мандрагоры, но изображения зачастую были стилизованными, так что растениям придавались человеческие черты. В травниках также присутствовали астрологические знаки, помогавшие по звездам определить, в какое время дня и года лекарственные травы наиболее действенны. Казалось, это могло пролить некоторый свет на иллюстрации в рукописи Войнича. Если бы можно было истолковать их как аллегорию, возможно, скрытые смыслы начали бы выходить наружу. Но и при таком допущении манускрипт не поддался.
В последние десятилетия XX в. появились новые исследовательские технологии, открывавшие больше возможностей. Пергамент рукописи Войнича проанализировали методом радиоуглеродного датирования, и результаты показали, что манускрипт был написан примерно между 1404 и 1438 гг. Это доказывает, что Роджер Бэкон не мог быть автором текста, так как он жил столетием раньше. Также отпадает и кандидатура Джона Ди, который родится лишь в 1527 г. Сокращение ряда потенциальных авторов навело ученых на новую мысль: что, если этот кодекс – блестящая мистификация, и автор ее сам Вильфред Войнич? Но тогда сразу же возникает вопрос: если экспериментально доказано, что пергамент, на котором написан документ, родом из XV в., то как антиквар мог выкинуть такой фокус? Ведь для этого ему понадобилась бы машина времени. Но как бы не так! Требовалось всего лишь отыскать пачку чистых листов пергамента. Заполучив их, Войнич мог при помощи подходящих чернил заполнить страницы бессмысленными символами и загадочными рисунками (которые со временем выцвели бы, придав рукописи старинный вид).
Прекрасная идея, но на создание такой великолепной подделки ушло бы много времени и сил. Какую выгоду получил бы антиквар за этот поистине титанический труд? Вряд ли игра стоила свеч: он же продавал редкие книги, а значит, у него были и более простые способы заработать деньги. В довершение всего, включенные в кодекс иллюстрации, вплоть до рисунков обнаженных женщин, явно принадлежат автору из другой эпохи. Современный человек просто не смог бы так точно подделать каждую картинку (не забывайте, что в нем было 240 страниц).
Поэтому исследование рукописи Войнича продолжается. Относительно недавно немецкий египтолог Райнер Ханниг занялся доскональным изучением текста кодекса, результатом которого стало новое интересное предположение. Ученый заявил, что документ не является подделкой, а в основе необычного языка, на котором он написан, лежит на самом деле древнееврейский. Ханниг писал: «Было предпринято множество попыток расшифровать текст манускрипта. Выдвигались разные теории о языке, на котором он написан. Латынь, чешский, науатль (один из ацтекских языков) – лишь несколько примеров… Однако особенности структуры слов оставляют нам одно-единственное объяснение: этот язык не индоевропейский». Тем не менее иллюстрации выполнены в сугубо европейской манере, а значит, автора следует искать где-то в географической близости к Европе. По мнению египтолога, это могла быть разновидность арамейского или древнееврейского, которыми прекрасно владели европейские ученые той эпохи; структура зашифрованных предложений также говорит в пользу того, что перед нами текст на одном из семитских языков.
Эта гипотеза вызвала новый переполох в академической среде. За изучение рукописи Войнича теперь взялись семитологи. С точки зрения дешифровщиков этот текст примечателен тем, что представляет собой своего рода Эверест в мире кодов: ни один криптограф не может пройти мимо этой прекрасной и неприступной вершины.
Еще добрых 15 лет после первой встречи с рукописью Войнича бригадир Тилтман проводил наглядные лекции для избранных криптографов, на которых демонстрировал фотографии кодекса и обсуждал с аудиторией пути расшифровки этого вечно ускользающего текста. Многие из тех, кто разделял его восторг перед загадочной рукописью, хорошо знали, что Тилтман был способен взломать любой шифр одной лишь силой воображения. Бригадир обладал уникальным талантом разбираться в хаосе символов и выстраивать из него новые, организованные системы, придавая им ясность, порядок и смысл. Он даже мог в уме представить себе механизмы работы шифровальных машин, которых никогда в жизни не видел.
Но тайны этого документа с непостижимой грацией ускользали даже от него. Ускользали они и от Уильяма Фридмана. И, даже несмотря на последние прорывы, велика вероятность, что рукопись и впредь не выдаст ни одного из своих секретов. Манускрипт Войнича навсегда изменил мир криптографии, показав, что на свете могут существовать коды, не поддающиеся взлому, – прекрасные и притягательные шедевры шифровального искусства.
44. ТОЧКИ И ТИРЕ
Даже Джон Ди пришел бы в восторг от сообщений, передаваемых по воздуху. В 1838 г. толпа американцев, собравшихся у небольшого завода в Нью-Джерси, затаив дыхание, ожидала чуда. Сама фраза A patient waiter is no loser («Терпеливо ждущий не проиграет») была ничем не примечательна. Но устройство, при помощи которого она была передана, навсегда изменило историю средств связи. Перед нами новый код, который буквально за пару лет преобразит экономику и армию. А придумал его посредственный художник и исключительно даровитый изобретатель Сэмюэл Морзе. Позже его именем назовут известную во всем мире систему кодирования.
Полководцы древности даже мечтать не смели о средстве передачи информации при помощи электрических импульсов, которое впоследствии назвали телеграфом. В эпоху гонцов мгновенный обмен сообщениями между находящимися на большом расстоянии друг от друга людьми показался бы волшебством. Впервые идея осуществить мечту предков посетила Сэмюэла Морзе во время долгого плавания из Европы в Соединенные Штаты. Его попутчик Чарльз Джексон создал на борту корабля импровизированную лабораторию, в которой экспериментировал с электромагнетизмом. Пораженный увиденными опытами, Морзе посчитал возможным применить силу электричества для передачи сообщений по кабелю.
В чем-то гениальные мысли
