Кентерберийские рассказы - Джеффри Чосер

То было в день, когда мы в брак вступили».

Услышав эту речь, она ничем

Не выдала душевного волненья,

Ее лицо не дрогнуло совсем.

505 «Мы в вашем, государь, распоряженье, —

Она промолвила, — повиновенье

Закон для нас, и он неколебим.

Мы с дочерью лишь вам принадлежим.

То, что вам по сердцу, и мне отрада,

510 В моей душе своих желаний нет;

Что, кроме вас, мне в этой жизни надо?

Лишь через вас мне дорог белый свет.

Так было, есть и до скончанья лет

Останется: любовь мою, поверьте,

515 Не истребить ни времени, ни смерти».

Ответу этому маркграф был рад,

Но, не подав и виду, так же строго

Он на жену глядел и мрачный взгляд

В последний раз к ней обратил с порога.

520 Свое намеренье спустя немного

Слуге он сообщил наедине

И поручил ему пойти к жене.

Служил дворецким тот и всей душою

Маркграфу предан, для него готов

525 Он был любое дело, хоть бы злое

Свершить немедленно без дальних слов.

Откликнулся и ныне он на зов:

Маркграфа волю выслушав, он сразу

Пошел к Гризельде по его приказу

530 И ей сказал: «Сударыня, у вас

Прошу заране для себя прощенья,

Но государев выполнить приказ

Я должен точно и без промедленья,

Хотя б он и внушал мне огорченье.

535 Приказ владыки для меня закон,

И выполнить его я принужден.

Ребенка вашего мне взять велели».

И, матери не дав задать вопрос,

Он выхватил дитя из колыбели

540 И сделал вид, что нож над ним занес.

Гризельда с мукой в сердце, но без слез

Овечкою несчастною сидела,

Пока ужасное творилось дело.

Ей подозрителен был суток час,

545 И человек, и речь его, и взоры

Его холодных, непреклонных глаз.

«Ах, неужели дочка, от которой

Так много счастья, будет мертвой скоро?»

Так думала Гризельда, но, полна

550 Смирения, не плакала она.

В конце концов к дворецкому в волненье

С нижайшей просьбой обратилась мать

(Был человек он добрый от рожденья),

Чтоб подождал дитя он убивать,

555 Пред смертью дал его поцеловать.

Дочурку взяв, она благословила

И поцелуями ее покрыла.

Потом шепнула нежным голоском:

«Прощай навек, мой ангелок прелестный!

Я осенила грудь твою крестом,

560 Чтоб взял тебя к себе отец небесный,

Который изнемог от муки крестной.

Твою вручаю душу я ему, —

Сегодня в вечную ты канешь тьму».

565 Я думаю, и нянька не могла бы

Без ужаса на это все взирать

И стон бы издала, хотя бы слабый.

Так как же тут должна была б кричать

И корчиться от мук родная мать!

570 Но нет, без слез дворецкому вручила

Гризельда дочь и так проговорила:

«Исполните же данный вам приказ.

Лишь об одном, коль нет на то запрета

От государя, умоляю вас:

575 Предайте погребенью тельце это,

Чтоб уберечь от псов и птиц». Ответа

Дворецкий не дал, — он без лишних слов

Ребенка подхватил и был таков.

Явившись к государю, он подробно

580 Все то, что было ночью, описал:

Слова Гризельды, взор ее беззлобный,

Потом ему ребенка в руки дал.

Маркграф смутился, но менять не стал

Своих намерений: владыкам мало

585 Свои намеренья менять пристало.

Он приказал дворецкому тайком, —

Ребенка спеленав и осторожно

Вложив в корзину, — государев дом

Покинуть с этой ношей неотложно;

590 Потом, под страхом смерти непреложной,

Ему велел от любопытных глаз

Себя оберегать на этот раз.

К сестре в Болонью, жившей там графине

Да Панико,538 дворецкому приказ

595 Дал государь доставить дочь в корзине,

С тем чтоб графиня добрая тотчас

За воспитанье девочки взялась,

Ни перед кем не открывая тайны

Своей питомицы необычайной.

600 Все выполнил дворецкий в краткий срок.

Но мы к маркграфу возвратимся снова.

Он за женой следил, как только мог,

Не выдаст ли движенье, взор иль слово

В ее душе чего-нибудь дурного.

605 Следил напрасно, — как досель, она

Была смиренья кроткого полна.

Все так же по хозяйству хлопотала.

Была в беседах с мужем весела,

И никакая тень не омрачала

610 Ее всегда спокойного чела:

Такою же осталась, как была.

О дочери — как будто и забыла,

Как имя ей, — она не говорила.

Прошло четыре года, и опять

615 Гризельда родила маркграфу чадо.

На этот раз им Божья благодать

Послала мальчика, очей усладу, —

И населенье края было радо

Наследнику не менее отца;

620 Все благодарно славили Творца.

Когда ребенок под дворцовым кровом

Подрос и грудь сосать уж перестал,

Жену подвергнуть испытаньям новым

Маркграф жестокосердный пожелал.

625 Ах, не довольно ль он ее пытал?

Но таковы мужья: к жене смиренной

Они безжалостны обыкновенно.

«Жена! — сказал он, — что наш брак, увы,

Не по душе народу, вам известно;

630 С тех пор как сыном разрешились вы,

Народный ропот слышен повсеместно.

Он тяготит меня, признаюсь честно.

Когда я слышу, как шумит народ,

Порой отчаянье меня берет.

635 Все говорят: «Когда настанет время

Маркграфу умереть, взойдет на трон

Мужицкое Яниколино семя.

Других потомков не оставил он»,

Я этим ропотом весьма смущен,

640 И, хоть в глаза мне говорят иное,

Что толку? Нет душе моей покоя.

Но я хочу с народом жить в ладу,

Поэтому решение такое

Мной принято: мальца я уведу

645 И поступлю с ним, как с его сестрою.

Решил я также, что от вас не скрою

Свой замысел, а подготовлю вас.

Прошу послушной быть и в этот раз».

Гризельда, выслушав, проговорила:

650 «Всегда и ныне мой ответ один:

Что вам угодно, мне тем самым мило.

Пускай умрут и дочь моя, и сын

По вашему приказу, господин;

Роптать не буду, лишь скажу, что дети

655 Скорбь принесли мне, горшую на свете.

Распоряжайтесь вашею рабой.

Ах, не советовать, должна молчать я!

В тот день, как взяли вы меня с собой,

Я дома сбросила не только платье,

660 Но и свободу. Вся я без изъятья

Принадлежу лишь вам. Любой приказ,

Любой запрет всегда приму от вас.

Когда бы ваша воля мне заране

Была известна, я навстречу ей

665 Пошла б, не ожидая приказаний.

Ее теперь я знаю, и — ей-ей! —

Лишь послушание в душе моей.

Коль смерть моя была бы вам полезна,

Она была б мила мне и любезна.

670 Что смерть? В сравненье не идет она

С любовью к вам».539 Маркграфа столь покорный

Ответ смутил. Он видел, что жена

К нему полна любовью непритворной,

И очи опустил. Хотя бесспорно

675 Он был растроган, все ж он вышел вон,

Вид сделав, что тоскою омрачен.

И вот дворецкий, — тот, что так безбожно

Когда-то у Гризельды отнял дочь, —

Еще наглей, коль быть наглей возможно,

680 Теперь унес красавца сына прочь.

Бедняжка мать безропотно, точь-в-точь

Как и тогда, дитя благословила

И нежно поцелуями покрыла.

О том лишь попросила, чтобы труп

685 Ее сыночка в землю схоронили,

Дабы ни птичий клюв, ни песий зуб

Не тронули укрытого в могиле.

Не дав ответа и еще унылей

Взглянув на мать, дворецкий вышел вон.

690 И был в Болонью мальчик отвезен.

Терпение Гризельды изумляло

Все больше мужа. Если б он не знал,

Какую страстную любовь питала

Гризельда к детям, то бы думать стал,

695 Что крови дух ее давно алкал

И что ей служат маской лицемерной

Повадки и слова супруги верной.

Но он отлично знал, что лишь он сам,

Лишь он один дороже ей, чем дети.

700 И вот спросить хотел бы я у дам:

Что дать могли ему все пытки эти?

Какой еще суровый муж на свете

Испытывать мог хуже женин нрав?

Но на своем стоять решил маркграф.

705 Он был одним из тех людей, которым

Отречься от своих решений — яд;

Им это худшим кажется позором,

И на своем они всегда стоят,

Как будто разум их в тиски зажат.

710 Решив жену подвергнуть испытанью,

Все дальше шел маркграф без колебанья.

Он за женой следил во все глаза,

Не выдаст ли в ней слово, иль движенье,