Эра Зигмара: Омнибус - Дэвид Гаймер

— Взгляни! — сказал Орто. На неестественно длинных ногах он перешёл на сторону Ушкара и ущипнул его за мышцы, затем постучал крупными костяшками пальцев по медной повязке воина, провёл рукой по вздымающимся рубцам на крупной груди. — Дары Кхорна.

— Дары для недостойного, — возразил Матрор.

Жрец бойни быстро коснулся чёрного и красного топоров Мира, стараясь не разбудить демонов, спящих внутри.

— Топоры-близнецы, которыми он вооружён — родня демонов из собственных легионов Кхорна. Разве это не знаки достоинства? — Орто лающе усмехнулся. — Ты сомневаешься в суждении Кхорна. Твой череп должен принадлежать ему.

Орто многозначительно перехватил двуручный топор. Это было жестокое оружие, ощетинившееся чёрными шипами.

— Я не сомневаюсь в суждении Владыки Черепов, — ответил Матрор. Он поднял руку, останавливая жреца бойни. При всём чудовищном облике и огне ярости, пылавшем в нём, воин разговаривал спокойно. Его голос не был похож на боевой клич, скорее на нечто шёлковое, неоднозначное и смертельное, оружие само по себе. — А вот ты, Орто, сомневаешься в его чувстве юмора!

В орде послышались разрозненные смешки.

— Кхорн смеётся над Миром, и это правильно. Ты путаешь забаву с благоволением. Ушкар Мир не поведёт нас. Ему не хватает веры.

— Думаешь, ты должен вести нас? Ха! — усмехнулся Отто.

— Я не пойду за тобой, — сказал Данаван Вуул. Корд Кузнец, как всегда, промолчал.

Кровавый воин отделился от орды. Он был мельче многих других, по размеру походил на горожанина, коим и являлся в прошлом. Плотная чёрная броня облегала его, в то время как шлем с высоким гребнем кхорнит держал под мышкой, оставляя лицо открытым. Кожа его была бледно-голубой, усыпанной кровавыми отметинами. Его глаза были того же цвета, поэтому их не сразу удавалось отыскать на лице. Он походил на живое изваяние, высеченное из редкого мрамора. Даже при этом, в глазах воина невозможно было не усмотреть пытливый ум. Череп — так его звали — отличался хитростью, он был мастером интриг в стаде убийц, и это делало кхорнита опасным как на поле битвы, так и вне его.

— Череп?! — сплюнул Орто. Жрец терпеть не мог дерзость Черепа, особенно ввиду того, что тот взял себе священное имя. — Тебе чего тут нужно?

— Я говорю за Мира, — ответил Череп вкрадчивым тоном.

— Нечего тебе тут делать.

— Владыка Кхорн счёл необходимым лишить Великого Ушкара Мира голоса, а затем Владыка Кхорн счёл необходимым направить Черепа ему в услужение, — хитрец поклонился жрецу бойни. — Череп говорит за Мира. Череп всегда говорит за Мира.

Зарычав, жрец бойни стиснул зубы.

— Знаю, тебе не нравится моё имя, — сказал Череп. — Неужели мы должны разыгрывать эту сцену каждый раз, когда встречаемся? Если хочешь убить меня, так давай!

— У тебя нет на него права, — возразил Отто. — Ты умрёшь за своё кощунство.

— Ты можешь бросить вызов Миру, чтобы оспорить моё право, — ответил Череп. — Я под его защитой.

Ушкар зарычал, и это был первый звук, не считая шумного дыхания, который он издал с начала сборища.

— Позволь Суду Клинков решать. Потом сможешь поднести свою жалобу хоть прямо к медному трону, — сказал Череп.

Кожа Орто покраснела от ярости, забурлившей в крови, но ему удалось сдержаться. У него не было желания драться с Миром — в этой схватке жрец бойни не смог бы выиграть.

— Тогда говори, нахальное ничтожество, — нехотя разрешил он.

Череп в насмешливом почтении склонил голову перед Орто. — Я скажу, и скажу я вот что: Мир — достойный.

— А с чего бы тебе не говорить, что Мир — достойный? — презрительно усмехнулся Матрор. — Твоё слово ничего не значит! Ты его вещь, его скотина. Ты живёшь только благодаря его заступничеству. Да как ты вообще осмелился обращаться к тем, кто лучше тебя — вон с глаз моих! Когда всё это закончится, я приду за тобой и живьём соскоблю плоть с твоих костей. Беги сейчас и тогда, может, проживёшь чуть дольше.

Ухмылка исчезла с лица Черепа. Он удобнее перехватил рукоять длинного меча, покоившегося в ножнах. Матрор преувеличивал. Мир не был единственным гарантом его безопасности — Череп и сам был одарённым воином. Мысленно он часто мерялся силой с Матрором. Возможно, в навыках Череп превосходил врага, но, несомненно, очень серьезно уступал в силе. Слуги Кхорна не славились осмотрительностью, но для таких, как Череп, тех, кто мог сдержать ярость и биться с холодной головой, жизнь была полна подобных оценочных суждений.

— Мир — достойный, — повторил Череп. — Никто не бьётся за Кровавого Бога жёстче и лучше, чем он.

— Бьётся жёстче? Может и так. Но я бьюсь лучше, — возразил Матрор, лязгнув щитом о грудь. — И, сражаясь, он бьётся не за Кровавого Бога.

— Как нет? — переспросил Череп. Он приподнял серебряную бровь. — Тогда за кого он бьётся?

— Ушкар Мир бьётся лишь за самого себя, — ответил Матрор, проявив всё накопившееся презрение.

— Какие ваши доказательства, о мой владыка Матрор? — спросил Череп.

— Его собственные слова и есть доказательство. Все их слышали. Он оказался обречён собственной молитвой. “С каждым черепом я прокладываю дорогу к твоему трону, с каждым шагом я приближаюсь к мести”, — процитировал он молитву Мира, ту самую, которую чемпион тихо бормотал в каждой битве до тех пор, пока Владыка Кхорн не забрал его голос навечно. — Кто ещё, кроме неверующего слуги мог сказать такое? Дурак, никто не может драться с Владыкой Черепов!

— Кхорн забрал его голос. Здесь и говорить не о чем, — сказал Череп. — Кхорн уважает храбрость. Мир — храбрец, а не дурак. Кхорн услаждается неповиновением, а не раболепным преклонением, а ты только на это и способен.

— Кхорн забрал у него голос, чтобы защитить свою игрушку, дабы никто не мог слышать его богохульства. Я — не игрушка. Я — достойный, а он — нет! — заорал Матрор. — Я поведу племя! — он воздел щит и меч, большинство Рабов Крови начали выкрикивать его имя.

Матрор удовлетворённо осклабился на соперника.

— Тишина! — заорал Орто, голосом, похожим на удар хлыста самого Кхорна. Выкрикивания имени Матрора тут же смолкли.

— Мир — достойный, — изрёк жрец бойни. — Это ты богохульствуешь. Мир пожинает черепа и жизни. Они идут к Кхорну, как пойдёт и сам Мир, его череп ляжет к Трону Черепов. Ты тоже бьёшься за самого себя. Твоё стремление вести — очевидно. Истинный слуга бьётся не за свою собственную славу, но за славу Кхорна.

— Я за Мира, — сказал Данаван Вуул. Выйдя вперед, он встал рядом с Черепом и Миром. Откормленное мясистое тело кровавого загонщика колыхалось на каждом шагу. — Кхорн извлекает пользу из любого убийства, независимо от причины или образа смерти. Такова наша вера. Мир более великий смертоносец, чем ты, Матрор.

— Ты — трус, который прячется за своим хлыстом, заставляя других убивать за тебя!

— Мой хлыст и мой клинок вгрызаются глубоко, — прошипел Вуул сквозь кривые жёлтые зубы. — С их помощью я убил даже больше, чем ты, могучий Матрор. Кхорн не волнуется ни о чем, пока льётся кровь.

— Мир — это испытание! — проревел Матрор. — Многие из нас пали в битве с хейранцами. Кхорн испытывает нас этим богохульником, наблюдая за нашими метаниями, когда мы, вновь и вновь, приближаемся к неудаче. Он недоволен — вот почему Калаз пал. Это же очевидно!

Возбуждение толпы росло. Толпа кхорнитов начала разделяться. Люди начали косо смотреть друг на друга. Разумы вновь заволакивало красным видением Кхорна, и разница между друзьями и врагами становилась размытой, незначительной.

— Кхорн — не слабый божок, — произнёс Череп. — Разве мы не следуем за ним туда, куда он ведёт нас? Разве мы не радуемся его ярости? У него нет времени на жалкие хитрости. Черепа и кровь — вот, что он требует, и Мир доставляет их ему, невзирая на собственные стремления. Вот почему он вознаграждён.

— Вот оно — доказательство моих доводов, — изрёк Матрор, указывая на Черепа. — Язык хорька во рту змеи.

Ушкар вновь зарычал.

— Почтенный дробитель черепов Корд, — вопросил Череп. — Чью сторону ты примешь: Мира или Матрора?

Воин-кузнец не ответил и не пошевелился, его окованная цепями горящая наковальня опаляла примятую красную траву, а лицо, скрытое под маской, ничего не выражало. Череп пожал плечами. Дробитель черепов Корд служил Кхорну в одиночестве. Он не повиновался никому из людей, и ему нечего было им сказать. — А что скажет жрец бойни? Ты говоришь за Кхорна, так донеси же до нас его суждение!

Глаза Орто заметались туда-сюда между смертоносцами, оценивая стоящих друг против друга. Он медлил, чёрный язык червём извивался меж оцарапанных губ.

— Кхорн не говорит. Кхорн недоволен тем, что мы не бьёмся, но разговариваем как слабаки. Есть только один способ разрешить это. Череп воззвал к Суду Клинков, так пусть же всё решит испытание оружием.