Вразумление, самосотворение и биография - Валерий Николаевич Горелов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
В областном центре Лену встретили с вниманием и сочувствием, поселили в общежитие местного педагогического института и выдали талоны на усиленное питание в здешней столовой. На следующий день она имела беседу с ответственным секретарем приемной комиссии, который предложил оформить документы для поступления в их вуз уже в этом году. Ее брали практически без экзаменов на любую выбранную ей специальность, она проходила как несовершеннолетняя, осиротевшая в результате техногенной катастрофы. Вскоре ей оформили соответствующее денежное содержание. Если она не хочет стать студенткой их вуза, то другой вариант для нее может быть исполнен до достижения совершеннолетия – это выделение ей жилья в определенной местности страны, также с получением пенсии и пособия на содержание. Лена согласилась остаться в институте и учиться по специальности «учитель географии». До начала учебного года она поживет в общежитии, а в сентябре включится в учебный процесс. Вуз из своих фондов также пообещал ей подъемные и стипендию на все время учебы. Так Лена осталась пока в области, у людей, протянувших ей руку помощи. Через месяц она получила новый паспорт с областной пропиской, и даже копию свидетельства об окончании школы с золотой медалью, а еще через пару дней – и первые денежки на содержание от государства. Июль и август прошли тихо, в общежитии. Талоны на питание действовали, да и денег хватало даже на кое-какую одежду и редкие пирожные. В августе общага стала заполняться абитурой, которая привезла с собой веселье с еще недавних тусовок старшеклассников.
Лена потихоньку отходила, и ее мечта о сцене вновь вернулась. В области при местном драматическом театре работала студия балета, и в начале сентября она сумела туда добраться. Ведущая студии – женщина в возрасте, с прямой спиной, миниатюрная и с шишкой на затылке сама была явно из профессии. Выслушав Лену и спросив про возраст, рассказала, что первый рывок роста у занимающихся балетом происходит в 7-8 лет, а второй приходится на 11-13 лет. Руководительница студии была не злая и не добрая, но очень убедительно высказалась, что нет ни одного артиста классического балета, который начал бы учиться не в детстве, но после секундной паузы все же добавила:
– Если не считать великого Рудольфа Нуреева, который поступил в училище в 17 лет.
Она все же была больше доброй, добавив, что если уж есть такое большое желание, то под Ленину музыку можно посмотреть ее танец через неделю. Лена ушла в смешанных чувствах, но с явным желанием вернуться сюда через неделю. А сегодня уже кинулась искать трико и обувь.
Учеба давалась ей легко, она была не только красива, но и отличалась хорошей школьной базой и сообразительностью. Из 30 человек в группе было всего 5 мальчиков, но ни один из них не был равнодушен к ее артистической гибкости, походке от бедра, когда она стопы ставила врастопырку, но, как бы там ни было, все это не рисовало ей больших перспектив в профессии школьного учителя. Во всем этом был какой-то диссонанс, который не сформулируешь в двух словах.
Она купила трико и чешки, да еще и кассету с Чайковским, выпросила у соседей по общежитию портативный магнитофон на батарейках и, опять же, выпросила на кафедре физкультуры между занятиями групп свободные полчаса. В институте знали ее историю и старались быть внимательными. Первый раз получилось совсем плохо: долгая пауза в занятиях и болезнь не способствовали гармонии музыки и тела, но она очень старалась, и опять кто-то за ней в восхищении подглядывал. Она была исключительной и яркой, но, к своему несчастью, тоже это понимала, а потому возгордилась собой. Через неделю пришла в студию, про нее там не забыли. Кроме руководителя студии пришла еще одна женщина, моложе, но статью и манерами очень они были схожи, как люди, которые долго в одной профессии. Лена переоделась и в сильном волнении разминалась у станка. Они ее внимательно смотрели. Через 10, положенных на разминку, минут попросили включить музыку и станцевать произвольный танец. Когда зазвучал Чайковский, они переглянулись. Долгие пять минут она танцевала с надрывом и отчаянием, а когда закончила, убежала переодеваться. Потом состоялся разговор, непродолжительный, но содержательный. Руководительница студии поблагодарила Лену и сказала, что если она хочет связать свою жизнь со сценой и музыкой, то ей следует пойти учиться на хореографа любительского коллектива. Их общее мнение было таково – все, что показала Лена, к балету имеет очень опосредованное отношение, но ее врожденная пластика и музыкальность помогут ей добиться успехов в другой профессии, а именно – в модельной, и то, конкретно, в телесном моделировании.
***
Лена не была контужена, она была просто сильно смущена. Впервые ей в глаза сказали, что она совсем и не звезда, а то, что она годится в модели, это было очень даже неплохо. Может, это и есть ее профессия, которая сейчас очень престижна и востребована? Но балета все равно хотелось, да и гордыни меньше не стало.
К соседке по комнате стал захаживать парень, не то борец, не то штангист с факультета физвоспитания. Он всегда притаскивал пирожные трубочки из буфета, а тут вдруг Лена сказала ему, что любит тортики с названием «поцелуй», и через пару дней он пришел с тортиком безе и привел с собой приятеля – баскетболиста, высокого блондинистого парня приятной наружности. Парню было уже за 20, но в армию он не ходил, все играл за кого-то, теперь играет за того, где учится. Игрун, одним словом. С первых его фраз можно было понять, что это он подглядывал за ней в спортзале и давно уже мечтал познакомиться. Так и ходил этот парень почти до ноября, умел вовремя прийти с тортиком и рассказать про себя героическую историю. И про любовь тоже умел рассказывать, правда, это звучало, будто из тех времен, когда как бы ни воспевали любовь к женщине, в финале было понятно, что это любовь к Родине. Ходил игрок и, как-то в конце ноября, после фильмушки «Криминальное чтиво» к ней плотно пристроился на пружинной кровати. Потом начал шарить баскетбольными ладонями по ее телу и целовать. Паренек, похоже, был с опытом, долго лизал и хрюкал, а потом под эту мокроту и закинул ей свой трехочковый. Эффект был убойный: его так испугала девичья кровь, что он
