Поэмы - Алишер Навои

Миниатюра из рукописи XV в.

«Фархад и Ширин»

ГЛАВА XXXIV

ПРАЗДНИК ВОДОПУСКА

Солнце Армении спешит к водному знаку зодиака.

Суматоха в толпе. Приезд Ширин.

Осмотр арыка. Вода пущена. Ликование народа.

Фархад на плечах приносит Ширин вместе с конем к водохранилищу.

Вода в замке. Снова разлука

Кто в тех горах разламывал гранит,Поток прозрачной речи так стремит.

Когда Фархад, на сердце наваливХребты печали, реки слез пролив,

Отправился в тот день на пуск воды, —Ширин, кто знала все его труды:

И высеченный среди скал арык —Тот гладкий, как лицо зеркал, арык;

И тот дворец, подобный небесам,Который для нее он создал там;

И те узоры и картины те,Которым равных нет по красоте;

И все, что он свершил и что вовекДругой свершить не мог бы человек, —

Осведомляясь каждый миг о немИ тем же, что и он, горя огнем,

На этот раз, такую слыша весть,Волнения не в силах перенесть, —

Придворным слугам отдает приказКоня Гульгуна оседлать тотчас.

Тот резвый конь был на ходу легок —Зерном жемчужным он катиться мог,

Он ветром был. Ширин — нежна, тонка,Была на ветре лепестком цветка,

Но прежде, чем на ветер свой воссесть,Ширин к Бану с гонцом послала весть:

«В прогулку солнце хочет, мол, пойти,Оно спешит, оно уже в пути.

И тот себе наметило привал,Что зодиака знак облюбовал.[64]

Так пусть булаторукий витязь — тотГранитонизвергатель подождет.

Пусть водопуск задержит, пусть водаПойдет, когда прибуду я туда…»

Бану, обрадована вестью той,Спешит найти в толпе людей густой

Фархада, потерявшего, скорбя,Не только сердце, — самого себя.

Найдя, сказала: «Ты нас извини.Тебе лишь огорчения одни

Мы причиняли, и велик наш стыд,Но разве он тебя вознаградит?

Немало ты набегался. Присядь.О радости хочу тебе сказать:

Сейчас сюда и та прибыть должна,Что, словно роза нежная, нежна,

Стройна, как кипарис, — чтоб озаритьАрык, что соизволил ты прорыть,

И цвесть, как роза и как кипарис,У этих вод. А ты приободрись…»

Ведя такой сердечный разговор,Баку велела разостлать ковер,

Поставить трон и, дав коню покой,Сошла с седла, на трон воссела свой —

И вновь Фархаду оказала честь,Прося его на тот ковер присесть.

Гранитосокрушитель, весь в пыли,Склонился перед нею до земли —

И, словно ангел божий, он присел,У тронного подножья он присел…

Но тут в толпе возникла кутерьма.Пыль черная, густая, как сурьма,

Клубилась вдалеке. Она, она —Султан красавиц, ясная луна,

Вершина красоты, светильник дня —Сюда поспешно правила коня!

А стража стала оттеснять народ,Который сбился у истока вод

Вокруг Фархада и Михин-Бану.Но как сдержать взметенную волну?..

Фархад весь дрожью был охвачен вновь,Внезапный жар в нем высушил всю кровь.

И начала его увещеватьМихин-Бану заботливо, как мать:

«Свою ты волю напряги, сынок,Глаза и сердце береги, сынок!

Ведь, потеряв рассудок в этот миг,Ты рушить можешь все, что сам воздвиг.

Пред всем народом обезумев здесь(Об этом поразмысли, это взвесь),

Как встретишься ты с пери? Что, когдаЕе страдать заставишь от стыда?

Мир не прощает недостатков нам.Ты овладей собой, не мучься сам,

Не огорчай меня, а также ту —Земную гурию, твою мечту…»

Пока боролся он с собой самим,Красавица была почти пред ним.

В огонь, что на щеках ее пылал,Как саламандра, весь народ попал.

Не говори, что за кольцом кольцоСпадали кудри на ее лицо,

Благоухая амброй: это — дымОт пламени того был столь густым,

Как амбра черный, — чернотой своейМир омрачил он тысячам семей…

К Фархаду направляя скакуна,Смущала время красотой она,

И, дерзко время попирая в прах,Конь приближался, взмыленный в пахах.

Бану Фархаду говорит: «СпешиВзор уберечь от бедствия души,

Покуда не сошла она с седла,И принимайся за свои дела.

Быть может, нелюбезен мой совет,Но был бы лишь полезен мой совет».

Шапур помог Фархаду встать — и тотПошел с киркой открыть воде проход.

А тут как раз поспела и она —Та, что была от пери рождена.

И, осмотрев со всех сторон арык,Любуясь, как сооружен арык,

Ширин, в восторге, слов не находяИ руки в изумленье разводя,

Качаньем головы, улыбкой — такВысказывала радость, что ни шаг…

Фархад киркой пробил дыру, кудаВся ручьевая хлынула вода,

Но, встретив заграждение камней,Свернул сначала в сторону ручей.

И, словно мельница стояла там,Теченьем камни увлекало там.

Когда же стал арык приютом вод,Волненье всколыхнуло весь народ.

Как будто вся толпа сошла с ума,Такая началась там кутерьма,

Такая суматоха, клики, рев, —И тут и там, с обоих берегов.

Подтягивали пояса певцы, —Настраивали голоса певцы,

Так, чтоб напевы их звучали в ладС водой, которую пустил Фархад.

Михин-Бану с красавицей своейВо весь опор помчали двух коней,

Чтоб, обогнав течение воды,Ждать в замке появление воды.

Но даже конь небесный бы не могОпередить столь быстрых вод поток.

И все-таки за всадницами вследПустился весь народ — и юн и сед.

Фархад, давно оставшийся один,Пешком понесся догонять Ширин.

А конь ее, как ни был он горяч,Как ни летел за ягачом ягач

(Не говори, что ровным прямиком, —Летел и через горы ветерком!), —

Но ветерок, чья ноша серебро,[65]Боится сбросить все же серебро, —

И был в такой тревоге этот конь,Резвейший, ветроногий этот конь,

Что вдруг одну из ног вперед занес,А остальными — в камень будто врос.

А если бы его погнать тогда, —Могла с Ширин произойти беда:

Запутаться ногами мог бы конь,Свалить ее на камни мог бы конь!..

Фархад, которого примчала страсть,Чтоб розе с ветра наземь не упасть,

Согнулся, как под солнцем небосвод,Спиной уперся он коню в живот,

Передние схватил одной рукой,Две задние ноги схватил другой,

И так же, как владычицу сердецНосил тот ветроногий жеребец,

Так на своих плечах Фархад-МеджнунПонес обоих, как лихой скакун.

Он так помчался, что, как черный дым, —Нет, как сурьма, клубилась пыль за ним.

Без передышки на себе их мча,Два или три бежал он ягача —

И вскоре очутился пред дворцом.Он обежал дворцовый водоем,

К айвану подбежал и, стан склоня,Поставил наземь пери и коня…

Едва сошла красавица с седла,Вода в арык дворцовый потекла.

Прах пред Ширин облобызал Фархад,Опять ни слова не сказал Фархад,

И, слезы проливая, он ушел,Как туча дождевая, он ушел.

Когда он в горы шел тропой крутой,Арык уже наполнился водой,

И до краев был полон водоем —Так что вода не умещалась в нем;

Она, подобна райским ручейкам,Текла вокруг дворца по арычкам,

В степь изливаясь, продолжала путь,У горожан в садах кончала путь…

«Рекою жизни» тот арык с тех порЗавется у людей армянских гор,

И «Морем избавленья» — водоемНарод прозвал на языке своем.

Эй, кравчий, море винное открой —И чашу дай с корабль величиной!

В арыке винном — воскресенье мне,А в море винном — избавленье мне!

ГЛАВА XXXV