Я — Оззи - Оззи Осборн

— Опускайся, падла, опускайся! — кричала она.

И только когда ей на помощь пришли несколько техников, занавес поддался.

Потом механическое плечо зацепилось за ковровое покрытие сцены и начало вытаскивать его из-под огромных колонок, которые шатались, будто сошли с ума. «ШУХЕР!» — заорал кто-то из обслуги.

В течение самых долгих тридцати секунд в нашей жизни, Шарон, мой помощник Тони и техники устроили перетягивание ковра, чтобы освободить подъёмник, иначе все декорации могли свалиться на нас.

В конце концов, покрытие вытащили, кто-то подтолкнул меня в спину, занавес поднялся, и не успел я оглянуться, как сидел в ладони, которая взлетела вверх и поплыла над океаном ревущих подростков. Я уже догадывался, что-то закозлит ещё. Когда рука распрямилась, я закрыл глаза и приготовился к тому, что фейерверк поджарит мне яйца. Но огонь бахнул из пальцев без проблем. Я почувствовал такое облегчение, что чуть не прослезился. Пришло время последнего трюка и я нажал на педаль, чтобы запустить катапульту. Не знал, что какая-то манда из обслуги зарядила катапульту ещё вчера, вместо того, чтобы сделать это непосредственно перед выступлением. Резина провисла. Когда я нажал на педаль, машина издала неприличный звук и весь груз поросячьих яиц и коровьей требухи вместо того, чтобы полететь в зал, ёбнул со скоростью 32 км/ч мне в затылок. Помню только, как заорал от боли, а по шее стекало кровавое месиво.

Зрители думали, что так было задумано и выли, бля, от восторга.

Забрасывать зрителей отходами с мясокомбината стало нашим товарным знаком. Порой, они летели из катапульты, а временами, на сцену выходил карлик с ведром и, пока его не повесили, бросал потроха в зрителей. Это напоминало бои с использованием кремовых пирожных, я любил смотреть их по телеку, когда был маленьким. Но потом фаны переняли от нас этот ритуал и стали приносить с собой на концерты мясо, чтобы бросать его на сцену. После концерта она выглядела как долбаная Дорога Слёз[63]. Сегодня такое фуфло не пройдет, соблюдаются правила гигиены и безопасности.

Удивительно, как быстро всё вырвалось из-под контроля.

Однажды, после концерта, ко мне подходит фараон и говорит:

— Вы представляете, как все это влияет на американскую молодежь? — И показывает мне фото с «полароида»: в очереди за билетом стоит молокосос с бычьей головой на плечах.

— Ё-моё! — говорю я. — Откуда он это взял?

— Убил животное по дороге на концерт.

— Ну, надеюсь, что он это сделал с голодухи.

Просто в голове не укладывается, что приносили подростки с собой. Началось всё с кусочков мяса, а потом пришла очередь животных целиком. В нас летели дохлые коты, птицы, ящерицы. Один раз, кто-то бросил огромную жабу, которая шлепнулась на спину. Мне показалось, что это чей-то ребенок, такой огромной была эта долбаная жаба. Я сильно испугался и начал орать:

— Что это?! Что это?! Что это?!

А потом жаба сорвалась и ускакала прочь.

На концертах атмосфера становилась все более безумной. Люди начали бросать предметы с торчащими гвоздями и лезвиями, в основном, купленные в магазинах приколов, например, резиновые змеи и пластиковые пауки. Некоторые техники начали подсирать, после того как на сцене приземлилась настоящая змея. Она очень рассердилась, потому что была вынуждена делить сцену с Оззи Осборном. Кто-то из обслуживающего персонала поймал гадину в сачок с длинной ручкой как для чистки бассейнов.

Всех этих маленьких ползучих тварей больше всех боялся Тони, у которого в этом шоу была своя маленькая роль. В общем, он только облачался в доспехи и приносил мне напиться во время перерывов на смену декораций. Бедняга полчаса убивал на одевание/снятие кольчуги и, к тому же, постоянно трясся от страха, не бросили ли чем-то в него. Однажды вечером, ради прикола, я метнул в него резиновую змею, а когда Тони отскочил, один из техников положил ему на спину веревку. Тони забился в истерике. Сбросил с себя кольчугу в три секунды и стоял так, из одежды — серые трусы. От страха пищал, клянусь, на три октавы выше.

Все лопались от смеха.

Говорю вам, каждый вечер творились какие-то безумства.

20 января 1982 года мы играли в «Veterans Auditorium» в Де Мойн в штате Айова. Никогда не забуду, как этот город назывался, это точно. Или, как это нужно было произнести: «Дээмойн».

Концерт прошел классно. Гигантская рука отработала без сбоев. Мы уже повесили карлика.

И вдруг, из зала бросают летучую мышь. Я подумал: «Игрушка». Подношу её на свет и показываю публике свои зубы. Рэнди играет солешник. Толпа ревёт. А я делаю все как обычно, когда на сцену попадает резиновая игрушка.

Щёлк!

Сразу почувствовал, что дело плохо. Очень плохо.

Во-первых, во рту полно густой, теплой жидкости, которая дает необычайно гадкое послевкусие. Чувствую, как она сочится сквозь зубы и стекает по бороде.

И вдруг голова у меня во рту пошевелилась.

«Твою так! — подумалось мне. — Но я же не сожрал долбаную летучую мышь?»

Я выплевываю голову, рассматриваю крылья, и вижу Шарон, которая размахивает руками, с выпученными глазами орет:

— Неееет! Она настоящая, Оззи, она настоящая!

Далее помню только, что сижу в инвалидной коляске, которую кто-то быстро закатывает в приёмный покой. Слышу, как доктор говорит Шарон:

— Да, мисс Арден, летучая мышь была живой. Может, оглушённой рок-концертом, но однозначно живой. Не исключено, что мистер Осборн уже заражен бешенством. Симптомы? Ну, знаете ли, апатия, головная боль, горячка, сильные судороги, гипервозбудимость, депрессия, патологическая боязнь жидкости.

— А вот на это не рассчитывайте — пробормотала Шарон.

— Обычно, одним из последних симптомов является маниакальное расстройство. Потом пациент становится сонным, западает в кому и перестает дышать.

— О, Боже.

— Поэтому, с медицинской точки зрения, поедание летучих мышей является не совсем удачной идеей.

— У вас есть вакцина?

— Обычно, лучше привиться заранее, но мы можем сделать ему укол. Собственно, курс уколов.

Доктор берет шприц, величиной с фаустпатрон.

— Ну, хорошо, мистер Осборн! — говорит врач. — Прошу снять штаны и наклониться.

Делаю, что велят.

— Укол может быть болезненным.

Я больше ничего не слышал.

До конца гастролей, каждый вечер я должен был посещать врача для уколов от бешенства: в ягодицы, бедра и руки. Капец как пекло! Во мне было больше дырок, чем в куске долбаного швейцарского сыра. Но уж лучше это, чем бешенство. Впрочем, не уверен, что хоть кто-нибудь почувствует разницу, если я заболею бешенством. А в это время пресса безумствовала. На следующее утро обо мне рассказывали практически во всех выпусках новостей на планете. Все думали, что я загрыз летучую мышь специально, а ведь это произошло абсолютно случайно. Какое-то время я боялся, что нас будут бойкотировать, во всяком случае, несколько устроителей концертов отменили наши выступления. Фаны тоже подложили нам свинью. Когда разошелся слух о летучей мыши, они стали приносить на концерты еще более безумные вещи. Наше выступление на сцене напоминало съезд мясников.

Понятное дело, защитники прав животных сходили с ума по-своему. Американское Общество Противодействия Применению Насилия против животных[64] посылало своих людей мониторить наши концерты. Обслуживающий персонал постоянно над ними измывался. Например, техники говорили:

— О, сегодня Оззи бросит в толпу восемнадцать щенков. Не споет ни слова, пока их всех не зарежут.

Активисты из ASPCA верили каждому слову.

Даже задержали наш автобус в Бостоне. Помню, как все эти сеятели добра забежали в салон, увидели йоркширского терьера Шарон (мистера Пука) и впали в истерику. Один из них заорал:

— Дальше этот автобус не поедет. Я требую, чтобы эту собаку взяли под охрану. Немедленно!

Что они себе вообразили? Что посреди песни «You Lookin' at Me. Lookin' at You» мы будем косить терьеров из пулемета?

Несколько дней спустя, мы играли в «Madison Square Garden» в Нью-Йорке. Отовсюду несло дерьмом. Оказалось, неделю назад там выступал цирк, а животные по-прежнему находились в клетках под открытой трибуной. Один из директоров зала пришел, чтобы пригласить нас посмотреть животных. Но, завидев меня, сказал:

— А вас не приглашаю.

— Это почему же?

— Вы всякое вытворяете с животными.

Я не верил своим ушам:

— А чего вы, бля, боитесь? Что я откушу голову слону?

Если бы тогда спросили кого угодно из моей команды: кто не доживет до конца тура «Diary of a Madman» — я, Рэнди, Руди или Томми — все деньги поставили бы на меня. Постоянное пьянство равноценно самоубийству, как я сам пел. И когда оно произойдёт — лишь вопрос времени.

Шарон была уверена, что случится нечто плохое. Всегда, когда мы бухали в отеле, воровала у меня одежду, чтобы я никуда не вышел и не попал в переделку. Ну, разве что, я был готов спуститься в бар голышом.