Я — Оззи - Оззи Осборн

Дэвид не продержался и пяти минут.

Перед отъездом в американский тур в поддержку «Blizzard of Ozz» в апреле 1981 года, мы вернулись в «Ridge Farm» и записали «Diary of a Madman». До сих пор удивляюсь, как нам удалось так быстро управиться. Мне кажется, что мы провели в студии не больше трех недель.

Во время записи все жили вместе в маленькой зачуханной квартирке. Никогда не забуду, как однажды утром проснулся и услышал обалденный акустический рифф, который доносился из комнаты Рэнди. Я влетаю к нему в одних трусах, а он сидит там с каким-то чопорным учителем классической музыки, у них, типа, урок.

— Что это было? — спрашиваю, а учитель пялится на меня как на лохнесское чудовище.

— Оззи, я занят.

— Знаю, но что ты сейчас сыграл?

— Это был Моцарт.

— Отлично. Мы должны это стырить у Моцарта.

— Мы не можем стырить у Моцарта.

— Я уверен, он будет не против.

Позже из этого получилось вступление к заглавной песне «Diary of a Madman», хотя после всех штучек Рэнди от Моцарта мало что осталось.

Остаток альбома сгинул в тумане. Время поджимало и сведение делали уже на колесах, во время турне. Мой продюсер Макс Норман присылал мне плёнки в отель, а я звонил ему из телефона-автомата и говорил: там добавить басов, а тут серединки.

Примерно тогда скурвились Боб и Ли, начали свое нытьё, что меня доводило до белого каления. Я заметил, как они уединялись в уголке и шептались там как школьницы. Боб с самого начала хотел, что бы мы выступали не под именем Оззи Осборна, а группа имела конкретное название. Я этого не понимал. Почему, покинув одну группу, я должен играть в другой, где каждый указывает: «Ну что, будем здесь выступать? Или там? Знаете что, надо хорошенько над этим подумать»? Если бы Боб и Ли пришли в «Jet Records» и сразу сказали, что хотят играть с Оззи Осборном на равных правах, на что я бы ответил: «Э, нет! Спасибочки, мы это уже проходили. Не хочу, чтобы кто-либо мною командовал. Главный здесь — я. До свидания». Но Боб — парень назойливый, и если бы не Шарон, наверняка навязал бы мне свое мнение. Видите ли, вот такая у меня натура, сдаться и плыть по течению. Порой мне кажется, что так происходит потому, что я не умею играть ни на одном инструменте, и поэтому чувствую себя ненужным балластом.

Во всяком случае, помню, как однажды приходит к нам Шарон, такая возбужденная, и говорит:

— Хорошие новости, парни. Началась продажа билетов в нью-йоркском «Palladium» и все раскупили за один час!

Нас распирает от радости, стоит галдёж: дай пять — на-а! Вдруг Шарон уходит куда-то перезвонить. Когда возвращается, на её лице улыбка еще шире:

— Вы не поверите. Они хотят, чтобы мы дали два концерта в «Palladium» в этот день.

Я не мог в это поверить. Значит, дело набирало обороты. Но тогда Боб и Ли поутихли и на минуту исчезли пошептаться, как обычно. Возвращаются и говорят:

— Если мы должны сыграть два концерта, мы требуем заплатить нам двойную ставку за выступление и удвоить командировочные.

Это был перебор. Тогда у нас не было серьезных денег, за все башлял Арден: за студию, за проживание, за еду, за аппарат, за обслуживающий персонал, бля, просто за всё. А они думали, что деньги падают с неба? Реальность была такова, что всё, до последнего пенса мы отдавали Дону. Но Бобу и Ли это было по барабану, ведь они, по сути, были сессионными музыкантами.

После этого случая я хотел от них избавиться. Сказал Шарон, что если так и дальше пойдет, мы будем спорить каждые пять минут и меня это порядком задолбало.

Так мы расстались с Бобом и Ли, хотя Боб ещё поиграл со мной в будущем, пока не начал почти каждый день таскать меня по судам.

Печально наблюдать, до чего же деньги портят людей. Одно бабло на уме! Но я на сто процентов уверен, останься Боб и Ли тогда с нами, я был бы где-нибудь в другом месте. Плохая обстановка тормозила бы весь процесс. К счастью, Шарон давно присматривалась к новым людям, потому что эта парочка уже давно действовала ей на нервы. Она окончательно склонила к сотрудничеству Томми Олдриджа, барабанщика, которого я хотел с самого начала, и Руди Сарзо, басиста, который ранее выступал с Рэнди в «Quiet Riot». На том и порешили.

Когда второй альбом был наконец-то готов, мы упаковали манатки, сели в самолет и полетели в Лос-Анжелес, где нас ожидала неделя репетиций и встреч с представителями фирмы грамзаписи. А потом в Мэриленд началось турне.

Не спрашивайте, кто купил этих голубей.

Помню только, что через несколько дней по прибытию в Лос-Анжелес мы едем в лимузине в штаб-квартиру CBS Records в Сенчури Сити. Шарон показывает мне птичек и говорит:

— Симпатичные, правда? Послушай, как воркуют. Ах!

От встречи с CBS многое зависело. Несмотря на то, что «Blizzard of Ozz» был хитом в Англии, нам позарез был нужен успех в Америке, потому что мы сидели без гроша. Это был для нас вопрос жизни и смерти. С тех пор, как мы поехали в тур, нам приходилось жить впроголодь, ночевать во вшивых отельчиках и кто-то должен был постоянно присматривать за чемоданчиком со всеми нашими деньгами. А было их офигенно мало. Мы даже не получили аванс за «Diary of a Madman», потому что Шарон не удалось выцарапать его из потных лап своего отца. В то же время, Телма завела речь о разводе, это означало, что я снова могу стать голым и босым.

— Зачем тебе эти голуби? — спрашиваю Шарон и отхлебываю из горла «Куантро», которое взял с собой.

Шарон выразительно смотрит на меня, как она это умеет.

— Оззи, а ты не помнишь, о чём мы договорились вчера вечером? Когда придём на встречу, выпустишь их, что бы они летали по комнате.

— Зачем?

— Потому, что так задумано. Потом скажешь «рок-н-ролл» и покажешь знак мира.

Всё это вылетело из моей головы. Было только одиннадцать утра, а я уже нажрался как свинья. Бухать начал еще вчера вечером. А может позавчера.

Я даже забыл, зачем мы едем в CBS. Но Шарон мне напомнила:

— Надо им дать под зад, потому что они купили «Blizzard of Ozz» у моего отца за копейки и, наверняка надеются, что альбом окажется провальным, так же, как и две последних пластинки «Black Sabbath» в Америке. В этой стране, Оззи, ты как сольный артист — никто. Забудь об аншлагах на концертах в Англии. Здесь ты начинаешь с нуля. На этой встрече ты должен произвести на них впечатление. Показать им, кто ты такой на самом деле.

— С помощью голубей? — спрашиваю я.

— Вот именно.

Я отложил бутылку в сторону и взял птичек у Шарон.

— А что если откусить им головы? — я держу голубей перед лицом. — Тогда впечатлений будет море.

Шарон смеется, качает головой и смотрит в окно на голубое небо и пальмы.

— Я не шучу — говорю.

— Оззи, ты не будешь откусывать им головы.

— А я говорю, буду.

— Не говори глупостей.

— А я говорю — буду. Я как раз голоден с утра.

Шарон вновь рассмеялась. Ее смех я любил больше всего на свете.

Встреча была каким-то недоразумением. Неискренние улыбки, анемичные рукопожатия. Вдруг, кто-то сказал, что все в восторге, потому что в Штаты прилетает Адам Ант[57]. Адам Ант? Я чуть не начистил рыло тому пиздюку, который это сказал. Было понятно, что им насрать на меня. Даже чикса из PR отдела[58] посматривала на часы. В то же время, встреча затягивалась, большие шишки с золотыми часами несли бессмысленную маркетинговую чушь. Пока я не разозлился на Шарон, ведь она не подала мне условный сигнал выпускать этих голубей. В конце концов, я встал, подошел к креслу тёлки из PR, уселся на подлокотник и достал из кармана голубя.

— О, какой милый! — сказала она и одарила меня еще одной неискренней улыбкой. А потом снова посмотрела на часы.

«Так дальше продолжаться не может» — думаю я. И широко открываю рот.

В другом конце комнаты вижу, как Шарон нервно вздрогнула.

Щёлк, мои челюсти сомкнулись, сплёвываю.

Голова голубя оказывается на коленях телки, забрызганных кровью. Если честно, я был так угашен, что чувствовал только вкус «Куантро». Ну, ладно, «Куантро» и перьев. И немного клюва. Бросаю остатки на стол и смотрю на конвульсии. Птица обосралась, когда я ей отгрызал ей башку и всё испачкала. Платье тёлки было измазано отвратительной бело-коричневой слизью, мой пиджачок — желтое чудовище в клеточку, родом из 80-х в стиле мишки Руперта[59] — также попал под раздачу. До сих пор не знаю, какая моча ударила мне в башку. Жалко голубя, знаете ли. Одно скажу: я произвел впечатление, еще какое!

Какое-то мгновение слышно только, как все одновременно глубоко вдыхают, а фотограф в углу: щёлк-щёлк-щёлк.

А потом начался дурдом.

Тёлка из PR-отдела начала верещать:

— Фу! Фу! Фу!

Кореш в дорогом костюме подбегает к мусорной корзине и начинает блевать. Потом раздался вой сирены, потому что кто-то вызвал по интеркому охрану.

— Уберите отсюда это животное! Быстро!

В этот момент я достаю из кармана другого голубя.