Играя с судьбой (СИ) - Капитан Немо

Необычная ситуация. Скажи мне кто несколько дней назад, что я буду не в силах рассчитать верный вектор для собственного мира, я бы не поверила. Привычная работа: сколько я переделала подобных расчетов для различных планет — все и не вспомнить. Впрочем, там мне предоставлялось куда больше информации. Сейчас же приходилось тщательно рассчитывать стратегию развития, как шахматную партию — на много шагов вперед. И выводы, которые я делала, очень часто не были однозначными. И эту неоднозначность приходилось учитывать. Вроде, и привычное дело, но раньше мне не приходилось иметь дело с настоль многовариантными задачами.

Погрузившись в работу, я даже забыла о завтраке. Отвлек меня Дон. Он вошел в апартаменты решительным шагом, сел напротив, прожигая злым взглядом, да так, что игнорировать его я не смогла.

— Что-то случилось?

— Ты бродила ночью по резиденции одна, без охраны, — выплюнул он. — И ты встречалась с Корхидой.

— Было дело, — пожав плечами, я попыталась дать сыну понять, что не собираюсь распространяться об этом и вновь уткнулась в бумаги, но Дон выхватил лист у меня из рук.

— Было? — прошипел он. — Как же ты легкомысленна! У генерала репутация отъявленного мерзавца. Даже не знаю, кто из них мерзее — наш генерал или Анамгимар Эльяна. И поверь, репутация эта вполне заслужена.

Кивнув, и не желая обострять, я ответила:

— Приму к сведению, Дон. А пока будь добр, не мешай мне работать.

Но ни мой дружелюбный тон, ни смысл слов его не успокоили.

— О чем вы с ним говорили?

Назвать разговором ту фразу, которую генерал бросил мне в лицо я не могла. Это была провокация. Попытка задеть. Он спрятал колючку в обертку конфетного комплимента. «Добродетельная супруга ветреного коменданта», — странная, по сути, фраза, и хоть я не подала вида, она меня уколола, оживив все сомнения.

Упорствуя в своем намерении вернуться домой, я гнала от себя мысли, что Доэл мог меня не дождаться. Я верила. Но разве я могла требовать от мужа, чтобы он ждал меня? Ждал, вопреки обстоятельствам.

Сжав кулаки, я посмотрела на Дона, старательно пытаясь удержать остатки спокойствия. Но не получилось, губы задрожали.

— Корхида сказал тебе что-то гадкое? — взвился Дон.

Поднявшись с места, я сделала несколько шагов, подойдя к сыну вплотную.

— Дон, у отца кто-то есть? Я хочу знать. У него есть другая женщина?

Мальчишка вскочил на ноги, поймал мои ладони в свои, выпустил, прижал меня к себе.

— Убью Корхиду, — прошептал он. — Этот гад…

— Значит, правда.

Прислонившись щекой к груди сына, я слушала как бьется его сердце, понимая что все, ради чего я рвалась домой оказалось недостижимо.

— И Аторис знает?

— Да.

— И Вероэс…

— И Вероэс знает тоже.

Дали небесные, — подумалось мне, — какая же я все-таки непроходимая дура. Весь мир в руинах. А я все цепляюсь за иллюзии. Прошлое никогда не вернется, а я все надеюсь, что самое важное для меня уцелело. Любовь, семья. Дом. Уважение. Да ведь ничего не осталось.

Страшное опустошение охватило меня — не было ни смятения, ни горечи, ни боли. Только поразительная пустота. Может быть потом обожжет, только сейчас я не чувствовала ничего — словно анестезией выморозили душу, чтобы я не могла метаться, гореть и плакать.

— Мама?

— Все хорошо, Дон.

Я оторвалась от него, вернулась к столу, села, цепляясь за работу, просматривая ставшие безразличными документы. Я могла поспорить — лицо у меня было застывшее, неживое, без единой эмоции. За карточным столом сидеть с таким лицом. Или за столом переговоров с торговцами.

— Я не хотел тебе говорить.

Ох, уж мне эта ложь во спасение! Впрочем, это даже не ложь. Так, невинное умолчание. «Мы не хотим причинять тебе боль, поэтому пусть это сделает кто-то другой».

— Ладно, все. Иди, — буркнула я, пряча лицо за бумагами. — Мне нужно работать.

Как ни странно голос прозвучал удивительно-ровно. Словно мне было все безразлично. Словно, оно и на самом деле не ранило. Только вот совершенно не к месту вспомнилось, как Арвид на пути к Рэне признавался мне в любви. Как, было, приказал рыжему повернуть назад…

Бездна! И в поведении торговца — тоже загадка. Игра? Не игра? Он готов был плюнуть на собственные планы или слишком хорошо изучил меня и знал, что я не позволю ему повернуть?

Дали Небесные! Головоломка за головоломкой. Не успеешь разобраться с одной — наваливается другое. И бьет наотмашь, не давая передохнуть.

Отложив бумаги в сторону, я поднялась и принялась расхаживать по комнате. Бессмысленные метания оборвал визит самого Аториса.

— Подготовилась? — спросил он с порога.

— Почти, но слишком мало данных, — ответила я, чувствуя, что не хочу, да и не могу ему врать. — Не могу понять мотивы, которые заставляют Совет Гильдий идти на конфликт с Иллнуанари.

— Это настолько важно?

Кивнув, я отошла к окну, за которым лил дождь, бросила взгляд на вымокший пейзаж и, обернувшись к Аторису, пояснила:

— Добираясь домой, на Раст-эн-Хейм я заметила одну особенность. Значительное количество кораблей, которые я бы характеризовала как военные, имеются только во флоте Иллнуанари.

— Торговцы настолько безрассудны?

— Обычная их политика мало похожа на безрассудство, — усмехнулась я. — Вот и пытаюсь разгадать ребус — а что будет, если Анамгимар решит настоять на том, что суперпорт должен принадлежать ему? Очередной военный конфликт с заранее прогнозируемым результатом или все же, я ошиблась, и торговцы имеют веские аргументы, которые свяжут Эльяне руки? Я бы предпочла второе.

Аторис достал сигареты, закурил и по комнате поплыл резкий запах табачного дыма. Расположившись сбоку от письменного стола, мужчина смотрел на меня длительным изучающим взглядом.

— Что же, учтем этот нюанс на будущее, — проговорил он, видимо, придя к каким-то выводам. — Это все?

— Нет, — выдохнула я. — Не все. Мне нужен технический консультант. Кто на Рэне способен провести все необходимые расчеты и выдать заключение, что нужно для развития инфраструктуры: энергостанции, порты, диспетчерские службы? Притом расчеты нужно провести с минимальными погрешностями. Нам с этими данными работать, опираясь на них разрабатывать контракт с торговцами. Или ты предпочитаешь отдать Рэну им на откуп и довольствоваться процентами?

— Отдавать Рэну я не планирую. Уже не планирую. — Ордо пыхнул дымом, побарабанил по подлокотнику и задумался.

Я прошла по комнате, стараясь ступать как можно тише. Потом подошла к столу, села, и посмотрела Аторису в лицо.

— Рони, может быть, — неуверенно ответил он в ответ на вопросительный взгляд.

— Рони? Хэлдар Рони?

Я снова чуть не сорвалась с места. Было чудом, что специалист подобного уровня почему-то находился на Рэне, а не на одной из Лигийских верфей. Озадачивало одно — вместо того, чтобы разделить мой энтузиазм Ордо презрительно скривил губы.

— Пригласи его.

— Нет. Хэлдар ненадежен.

— Бездна! Но он компетентен! И ты это знаешь.

— Так же, как и то, что положиться на него ни в чем нельзя.

Едва не застонав и сжав кулаки, я с вызовом посмотрела в лицо Ордо.

— Аторис, не знаю, какая кошка меж вами пробежала, и чем Рони тебе не угодил, но он нам нужен. Это — объективная реальность.

— Как хочешь, — огрызнулся мужчина, поднимаясь на ноги. — Но учти, накосячит Хэлдар — спрошу с тебя.

Я раздраженно ударила по столу, посмотрела на окурок, затушенный в блюдце, пытаясь удержать бешенство, готовое ударить в голову. Отчего-то хотелось презрительно, издевательски хохотать во все горло.

— Спросишь, — проговорила я, не узнавая собственного голоса. — Конечно же спросишь. И за всю разведку разом и за идиотское решение Сената, за интриги Локиты — уж не знаю, как ей удалось заставить Сенат принять решение о роспуске разведки в считанные часы. И за Элейджа ты спросишь с меня. И за себя, Аторис, тоже. Но прежде чем спрашивать, может, ты попытаешься хотя бы не мешать распутывать мне этот клубок?

Я замолчала раньше, чем Ордо ответил, обхватила плечи, чувствуя, как нервное напряжение сильной дрожью сотрясает тело. Бездна! Только этого и не хватало. А слезы сами катились из глаз, и мир вокруг подергивался мутной пленкой.

Пелена за окном, перед глазами — пелена. И дрожь разогревает тело, рождая ощущение холода. Мерзнут ладони и ступни ног. Мерзнет нос. Мурашки бегут по спине.

Это — эмоции. Усталость. Ответственность. Страх. Это — крах всех надежд.

Обожгло мыслью — глупая женщина, зачем так цеплялась за жизнь? Ведь глядя на перепуганное лицо мальчишки-пилота, я боялась не смерти, не боли. Я боялась, всего лишь, больше никогда не увидеть близких, значимых людей.

Куда больнее, чем умирать, оказалось выжить. Смерть была милосердней: сознание просто гасло, так же, как гаснет свет уходящего дня, боль уходила следом за сознанием — и ослабевала так же, как и тело. Мне удалось удержаться на краю, но возвращение к жизни было крайне болезненным. Но я знала, зачем так цепляюсь за этот шанс. Теперь же….