Генрих V - Кристофер Оллманд

он был более чем готов применить силу против "мятежников", которые выступали против него (и он использовал угрозу этого, чтобы сломить сопротивление в ряде мест), он предпочитал вознаграждать тех, кто принял его. В целом, двойная формула кнута и/или пряника достигла определенного успеха.

Сразу же после высадки Генрих двинулся на запад в сторону Кана, расположенного в тридцати милях к юго-западу, который английский король в последний раз посещал в 1346 году. Этот город, второй по величине и значению в герцогстве, должен был стать центром, из которого Генрих мог бы управлять Канским бальяжем и, захватив имеющуюся фискальную и судебную систему, навязать некий элемент закона, без которого его претензии на обеспечение хорошего управления скоро иссякнут, а практическое, повседневное управление территорией рухнет. У Кана было еще одно преимущество, которое обнаружили англичане в прежние годы: хотя до моря было десять миль или около того, он лежал на реке Орн, которая позволяла судам подходить к городским причалам с моря. Эта река должна была стать еще одной прямой связью для морских перевозок, как гражданских, так и военных, между Каном, его округой и Англией.

Осада Кана продолжалась около двух недель. Стены города подверглись значительному разрушению, а население проявило сильный дух сопротивления. Монахи монастыря Сент-Этьенн (ныне известного как Abbaye aux Hommes), основанного Вильгельмом Завоевателем и являющегося местом упокоения его останков, планировали разрушить свой монастырь, чтобы помешать англичанам. Хронист Сент-Олбанса Томас Уолсингем поведал о том, как один монах, надеясь спасти монастырь, вышел на поиски герцога Кларенса, которого он нашел лежащим в полном вооружении в саду, положив голову на камень, и спящим. Разбудив герцога, он внушил ему необходимость действовать быстро, чтобы спасти аббатство, основанное его предком[371]. Действия Кларенса были похвально быстрыми: он лично возглавил атаку на часть городских стен, и город пал перед англичанами, прежде чем успели произойти какие-либо серьезные разрушения, а замок, расположенный за городской стеной, сдался через несколько дней.

Как и при Арфлере двумя годами ранее, Генрих изгнал часть населения, которое не приняло его, причем женщины, хотя и должны были почти ничего не брать с собой, уходили (как сообщалось) с драгоценностями, спрятанными в юбках[372]. Хотя может показаться, что он действовал жестоко, изгоняя часть населения, можно сказать, что Генрих действовал разумно и, более того, вполне законно. Ни один завоеватель не хотел бы иметь диссидентов в городе, который формально выступал против него и который должен был стать центром завоеванного окружающего региона. Кроме того, королю было необходимо показать пример первого попавшегося ему в руки города. Урок должен был заключаться в том, что в то время как принятие правления Генриха будет вознаграждено, сопротивление будет наказано, как изгнанием (многие из тех, кто покинул Кан, отправились жить в Бретань), так и потерей имущества, конфискованного за восстание против него. Однако Генрих действовал и милосердно. По законам военного права (по сути, военным конвенциям) города и замки, отказавшиеся сдаться по требованию осаждающего, подлежали самым строгим и жестоким наказаниям в случае последующего захвата. Кан отказался сдаться, и его население подлежало такому наказанию. По обычаю своего времени Генрих действовал весьма сдержанно, изгнав лишь часть населения из недавно захваченного города.

В случае с Каном у короля и тех, кто ему советовал, возможно, был еще один фактор. Город переживал не лучшие времена: его торговля находилась в упадке. Кроме того, разрушения, недавно причиненные во время осады, должны были побудить Генриха попытаться восстановить здесь экономику[373]. Через несколько дней после сдачи города 4 сентября (в праздник Святого Катберта, как отметил король в своем письме, написанном на следующий день в Лондон),[374] герцог Кларенс обратился к мэру и корпорации Лондона с просьбой объявить радостную новость о взятии города и попросил, чтобы купцы, готовые поселиться и взять на себя ответственность за имущество, например, конфискованные дома и лавки, которые могут быть им переданы, дали о себе знать[375]. Это, в некоторой степени копирующее то, что было сделано в Арфлере, и, несомненно, вдохновленное им, должно было заложить основу значительной английской общины, которая поселилась в Кане и в близлежащих местах в последующие годы[376].

Овладев Каном, что должен был делать Генрих и на какое следующее место он теперь нацелится? Почти в 150 милях от него, в Орлеане на берегу Луары, тоже задавались этим вопросом.

Ответ на него был настолько важен, что был послан шпион на север, в Фалез, а затем в сам Кан, чтобы выяснить, в каком направлении английский король намерен двигаться дальше. Если шпион и узнал то, что хотел узнать (что, вероятно, и произошло), ответ не мог полностью утешить ни его самого, ни тех, кто его послал[377].

Ведь Генрих решил двигаться на юг. Он должен был знать, что как раз в тот момент, когда он высадился и собирался осадить Кан, Иоанн Бургундский, целью которого было взятие Парижа и поражение своих соперников-арманьяков, начал военную операцию, которая в сентябре и октябре 1417 года сделает его хозяином ряда городов, образующих пояс пробургундских центров к северу и западу от Парижа. Теперь Бургундия прочно стояла между Генрихом и Парижем, так что англичане почти не опасались нападения с восточного направления, либо со стороны арманьяков, либо со стороны бургундцев, которые были рады позволить Генриху продолжать свои завоевания[378]. Его юго-западный фланг был достаточно хорошо защищен благодаря договоренности с Бретанью,[379] единственным уязвимым флангом Генриха была южная граница герцогства. Ее он должен был защитить силовыми действиями. Примерно через пять недель после взятия Кана английские войска были уже в пятидесяти милях к югу, перед воротами Алансона, который они взяли, а затем двинулись на восток к Мортаню и Беллему, каждый из которых находился всего в сорока милях от Шартра, находившегося теперь уже в руках бургундцев. Перемирие с Анжу, Бретанью и Мэном принесло Генриху то, что ему было нужно. С приближением зимы военные действия прекратились.

За исключением одного города ― Фалеза. Когда Генрих продвигался на юг, место рождения Вильгельма Завоевателя было намеренно обойдено стороной. Теперь, когда большая часть окрестностей находилась в руках англичан, Фалез был полностью изолирован и готов к захвату. Однако его замок, возвышающийся на скале над обнесенным стеной городом, ставил перед осаждающими трудную задачу. Без особых усилий она была наконец решена, город получил значительные разрушения, особенно его стены, которые защитникам было приказано восстановить за свой счет