Генрих V - Кристофер Оллманд

Генриха, констебль Дувра и смотритель Пяти портов, который, взяв меч, вошел в воду и объявил, что готов отказать ему во въезде в Англию, если он собирается осуществлять здесь императорскую власть[330]. Таким образом, статус Сигизмунда на территории королевства был установлен. Далее он в сопровождении около 1.000 всадников отправился в Лондон проехав через Кентербери (где его приветствовал архиепископ Чичеле), Рочестер (где его встретил Бедфорд), Дартфорд (где его ожидал Кларенс) и Блэкхит (где его приветствовала толпа лондонских горожан), прежде чем достиг столицы, из которой Генрих вышел встретить его при приближении[331], а затем вместе с Чичеле сопроводил в город. Генрих разместил своего гостя в своем дворце в Вестминстере, а сам переехал через Темзу во дворец архиепископа Кентерберийского в Ламбете, переоборудованный для его собственного прибывания.

Визит Сигизмунда в Англию должен был продлиться всего четыре месяца, и не один современный ему писатель прокомментировал его стоимость для английской казны[332]. Король сделал все возможное, чтобы произвести впечатление на своего гостя. За счет короля были предоставлены корабли для свиты гостя[333]. Когда было объявлено о визите Сигизмунда, шериф Кента немедленно получил приказ заготовить провизию для большой свиты во всех городах, через которые она будет проезжать. Генрих хотел, чтобы никто из гостей не понес никаких расходов, которые будут оплачивать его собственные чиновники[334]. И, помимо того, что на пути из Дувра в Лондон Сигизмунда встречали знатные особы на каждой остановке, король дал указание шерифам Англии приказать всем рыцарям и эсквайрам своих графств быть в Лондоне к 16 апреля, чтобы, по всей видимости, попасть в число тех, кто будет окружать короля, когда тот будет приветствовать римского короля в столице[335].

Генрих, вероятно, был прав, полагая, что его гостю понравятся атрибуты власти и внешние знаки почета. Парламент, заседавший в марте, был закрыт на Пасху, чтобы дать Сигизмунду возможность увидеть его работу. 24 мая он был доставлен в Виндзор на специально отложенное на день Святого Георгия собрание Ордена Подвязки, на котором, после прекрасной процессии, он был принят в рыцари[336], а также получил в подарок шейную цепь династии Ланкастеров, которую, к досаде французов, он носил в будущем по особо торжественным случаям. Закономерно задаться вопросом, правильно ли он понимал последствия своего принятия в величайший из современных рыцарских орденов, как, по крайней мере, воспринимал его суверен, король Англии. Понимал ли Сигизмунд, что это не пустая честь, оказанная просто для того, чтобы польстить его гордости, а формирование личной связи между Генрихом и им самим, которая, как надеялся король, приведет к политическим и военным выгодам для Англии? В то же время Сигизмунд старался угодить принимающей стороне. Если хронист Сент-Олбанса мог мягко посмеяться над качеством картины или иконы, подаренной императором Генриху,[337] то король должен был быть рад получить особенный подарок, который, как утверждалось, был сердцем Святого Георгия, не обычный подарок, а особенно желанный для Генриха, который питал особую преданность к этому святому[338].

В конце мая Вильгельм, граф Голландии, Зеландии и Эно, прибыл в Англию, чтобы принять участие в обсуждении вопроса о мире; он должен был пробыть здесь почти месяц, поселившись в доме епископа Эли недалеко от Холборна. Будучи шурином Иоанна Бургундского и тестем Иоанна, герцога Туреньского, который станет дофином после смерти своего старшего брата Людовика в декабре 1416 года, он был человеком, который благодаря семейным связям вполне мог сыграть важную роль в процессе заключения мира. Действительно, он, Иоанн Бургундский и дофин недавно встречались в Бирвлите в Зеландии. Однако граф Вильгельм, посвященный Ричардом II в рыцари Ордена Подвязки, вероятно, симпатизировал Англии; незадолго до этого он разрешил использовать моряков и корабли из своего герцогства против французов. Тем не менее, он и Сигизмунд предложили, по крайней мере, временное урегулирование, включающее передачу Арфлера под свой контроль в ожидании чего-то более долгосрочного, предложение, которое потерпело неудачу из-за отсутствия поддержки как с французской, так и с английской стороны, и которое, возможно, стало причиной отъезда графа[339]. Самое большее, что удалось сделать, это убедить Генриха отложить экспедицию по деблокаде Арфлера, пока он не почувствует, что дальнейшее бездействие приведет к его захвату французами.

К концу июня, несмотря на присутствие гостей, король решил отправиться в Саутгемптон, чтобы проконтролировать подготовку экспедиции, призванной ослабить блокаду вражеским флотом Арфлера. Несмотря на провокационные, по его мнению, действия французов, которые отправили архиепископа Буржского в Лондон для переговоров, пока они усиливали блокаду города-порта, Генрих воздержался от военных действий, несмотря на большие суммы, уже потраченные за предоставление кораблей, солдат, артиллеристов, плотников и других представителей различных профессий, которые будут заняты в восстановлении обороны Арфлера, как только английский контроль над городом, как надеялись, будет правильно и прочно установлен[340]. В то время как его страна находилась в процессе мобилизации, и в то время, когда он, должно быть, чувствовал нежелание отказываться от практического командования, Генрих решил, вероятно, около 22 июля, что он должен вернуться к заботе о своем знаменитом госте, который, все еще желая посредничать между Англией и Францией, и, вероятно, выступая против применения англичанами силы, в настоящее время проживал в замке Лидс, недалеко от Мейдстоуна[341]. Вместо себя Генрих поручил командование своему брату, Джону, герцогу Бедфорду, который дал согласие служить с 200 латниками и 400 лучниками, за что 6 июня он получил аванс в размере 1944 фунтов стерлингов 7 шиллингов 4 пенсов[342]. Не только как брат короля, но и как командир самого большого отряда, Бедфорд занял место Генриха в командовании экспедиции, которая наконец отплыла из Саутгемптона и других портов на южном побережье в начале августа 1416 года,[343] с намерением разрубить гордиев узел, который, несмотря на честные усилия Сигизмунда, был создан дипломатией глубоко разделенного внутри себя врага[344].

Сражение, произошедшее у Арфлера 15 августа, в праздник Успения Богородицы, по своим последствиям было самым показательным из немногих морских сражений Столетней войны. В нем участвовали два довольно крупных флота, каждый из которых состоял из множества судов, причем французы в значительной степени полагались на высокобортные карраки своих союзников генуэзцев, а кастильцы решили не принимать участия в сражении. В отчетах подчеркивается продолжительность сражения (возможно, около семи часов) и большие потери в судах и людях с обеих сторон[345]. Англичанам было чего опасаться от каррак, которые могли использовать свое превосходство в высоте бортов, но в относительно мелких водах устья Сены с ее многочисленными песчаными отмелями маневренность