Цветы на камнях - Сергей Байбара

Один молодой человек в рэпперском прикиде, глядя на столпотворение посреди площади, не спеша достал из спортивной сумки одноразовый гранатомет, приготовил его и выстрелил прямо в скопление машин.

Двое мальчишек и одна дечонка-«тиннейджер» избивали палкой пожилую женщину, годящуюся им в матери. В каком страшном сне это можно было представить раньше?!

Трое пожилых степенных мужчин затаскивали за задний двор кричащую, плачущую молодую девушку. Один уже стаскивал с нее блузку, двое других расстегивали джинсы.

Мир сошел с ума… А, может, ему просто нужен был повод?

Бека, молодой двадцатилетний парень, инструктор-альпинист, сидел в своей съемной квартире на сумках и баулах, не зная, что ему делать. Три часа назад на вокзал уехали его друзья, узнать, что с поездами. Бека остался охранять квартиру, сторожить вещи. Они уже знали, что мир сорвался в пропасть ядерной войны. Тбилиси уничтожен, Батуми и Поти сожжены. Телевидение перестало работать вчера, одновременно с сотовой связью. Почти на всех радиоволнах слышалось лишь унылое, страшное шипение. Где-то еще передавали последнюю сводку новостей, перечисляли названия уничтоженных городов. Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Бонн, Рим, Москва, Варшава, Стамбул… Россия на пороге гибели тащила за собой своих убийц, всаживая свои ядерные копья в еще уцелевшие города и страны, захотевшие ее крови. Радийщики, корреспонденты рыдали в прямом эфире, забывали про все профессиональные привычки. Скоро и эти волны смолкнут навсегда…

Бека уже давно хотел уйти, но ждал своих друзей, не мог бросить их и спасаться в одиночку. Но сколько еще ждать? А может, ему уже некого ждать. Он старался не думать еще и о том, что творится в родной Сванетии.

Мысль о том, что его старики-родители быть может уже мертвы угнетала и, одновременно, злила Беку. За что?! Скорее всего, он никогда уже больше их не увидит. Не вскроет конверт с письмом, не наберет номер на мобильнике. Не обнимет счастливую мать, не услышит доброго и рассудительного голоса отца, не услышит небылиц деда. Из-за того, что Америка подралась с Россией. Будь они прокляты!!! Бека почти физически ощущал, как живая оболочка его сердца сгорает, оставляя лишь глиняную сердцевину, которая не может воспламениться.

Он смотрел из окна на творящееся внизу безумие. Это и есть конец человечества. Люди превращаются в животных, нет, хуже животных. А, может, это и есть настоящая человеческая сущность, без масок респектабельности, без дорогих одежд?!

На часах была уже половина второго. Иоселиани понял, что своих друзей он больше не дождется. Он вырвал страницу из модного глянцевого журнала, написал на белой поверхности где друзьям его искать, если они все же вернутся. Хотя, скорее всего, они не вернутся. Бека оставил записку на стол. Взял свой рюкзак, оделся потеплее. За окном температура уже упала до плюс десяти. Одел горные очки. Взял в руки ледоруб.

Выходя из подъезда Бека чуть не споткнулся о клубок тел, устроивших оргию прямо на грязном асфальте. «Поганые свиньи!» — подумал Бека, плюнул на них. Быстрым твердым шагом он шел по обезумевшей улице, кутаясь в шарф. Снег-то, скорее всего, радиоактивный. Скоро здесь будет второй Чернобыль. Да нет, Чернобыль, по сравнению с этим, раем покажется!

Свернув в один из переулков, Бека увидел, как двое молодчиков тащат в подъезд тринадцатилетнюю Темрико, его соседку, смешную девчонку с огромными глазами, как в мультфильмах анимэ. Как она-то здесь оказалась?! Тащили явно не за тем, чтобы о погоде побеседовать, — вон у того, лысого аж молния на брюках вздулась! Один рванул посильнее одежду рыдающей, зовущей на помощь девочки, послышался треск разрываемой материи. Клочья тоненького девчоночьего бельишка полетели на заплеванный асфальт.

Бека вновь почувствовал кипящую, поглощающую ярость, наполняющую его, как кувшин. Парни, увлеченные процессом, не обращали на него внимания, а зря…

Удар ледоруба вошел в череп первого насильника, как входит нож в арбуз. Второму Бека двинул под дых, оттолкнул на землю. Подобрал валявшийся на земле кусок арматуры и одним страшным ударом пробил скоту череп. А затем его рука, сжимающая железку, много раз поднималась и опускалась помимо воли своего хозяина, пока вся заполнившая душу ярость не успокоилась, не остыла. Пока голова ублюдка не превратилась в кровавое месиво.

Когда Бека пришел в себя и увидел плоды своей ярости, его с непривычки вырвало. Тяжело дыша, он усилием воли все же совладал с собой. Все, он спокоен! Его руки дрожали, но, — удивительно, — он был уже совершенно спокоен, как будто всю жизнь ждал этого момента, как будто готовился к нему и знал, что делать дальше.

— Эй, Темрико! — позвал он девочку. — Идти сможешь?…

— …Бека, проснись! — долетел до его сознания голос шофера. — Приехали!

Бека, протирая сонные глаза, огляделся. Сколько же он дремал? За бронестеклом у самого горизонта тянулась гряда гор с ледяными верхушками. Цихиджвари, господа!..

Цихиджвари, в отличие от других городков и селений срединной Грузии пострадал не сильно. Разрушенных домов здесь не было вообще. Все строения, даже опустевшие, содержались в хорошем состоянии. У границы селения начинались пшеничные поля, а в отдалении бродило стадо баранов под присмотром чабана. Здесь же размещался блок-пост. Шлагбаум, стрелки на позициях, держащие на всякий случай машины гостей под прицелом, станковый пулемет, — в общем, все как у людей! В отдалении стоял одинокий БТР-4 украинского производства. А бойцов на КПП сегодня что-то многовато! Здесь, там, там… Человек пятнадцать, не меньше!

Необходимые формальности заняли несколько минут. Дальше машины поехали к центру поселка. Было заметно, что ждали важных гостей, — патрули были усилены, через каждые тридцать метров им встречались вооруженные солдаты, ополченцы, пешие и конные. У многих при себе были противотанковые разовые гранатометы. На крыше дома, мимо которого проезжали броневики Иоселиани, всматривался в небо боец с «Иглой» на плече.

Машины остановились возле когда-то шикарного особняка за высоким кирпичным забором, возведенного здесь перед войной каким-то беспечным «хозяином жизни». У ворот прохаживались часовые с «калашами». Рядом уже стояли два «Динго». Ага, Мансур уже здесь. А вот и он. И Генерал, собственной персоной.

— Здравствуй, Бека, — поприветствовал его Мансур. Бека пожал ему руку, обнял, как брата, затем подошел к Генералу:

— Господин генерал, майор Иоселиани по вашему приказу…

— Да ладно тебе… Здравствуй! — генерал протянул ему свою широкую ладонь для рукопожатия.

После обычных вежливых вопросов о доме, семье, Генерал позвал их с собой:

— Ну, ладно, пока остальные собираются… Все доклады позже, — Он остановил Мансура, достающего из планшета какие-то бумаги. — Раз уж вы первые, хочу вам кое-что показать. Знаете, во времена моей курсантской юности мне приходилось бывать в Ленинграде. Есть там такой музей, — Кунсткамера. Там еще со времен Петра Первого собирали разные диковины, животных и людей — генетических уродцев. Мутантов, короче говоря. Я тут подумал, — а не открыть ли и мне свою кунсткамеру?

— Интересная мысль, — усмехнулся Мансур. — А экспонаты где брать будешь?

— Сходи в пустыню на ночь. Будет тебе «экспонатов» целый вагон! — усмехнулся Бека. — Генерал, ты это серьезно, или…

— «Или» — ответил тот. Они подошли к деревянному сараю, у которого стоял часовой. Генерал приказал отпереть дверь. Они зашли в сарай.

— Вот уже два первых экспоната готовы, — сказал Генерал. — Ну-ка, ребята, отодвинем эту заслонку.

Они втроем отодвинули увесистую заслонку, за которой открывался вход в погреб. Запах там стоял ужасный, — нечто среднее между запахом в общественном туалете и ароматами на скотобойне. Спустились по скрипучей лестнице в холодное подземелье, где на полу, среди огромных кусков льда лежало нечто…

Эти существа были очень высокими, — по два с половиной метра в высоту. Они имели невероятно худощавое телосложение, выглядели, как скелеты, обтянутые темно-красной кожей. Две руки и две ноги, которые правильнее было бы назвать лапами, непропорционально длинные, с громадными загнутыми когтями на каждом пальце. Головы их по форме напоминали человеческие, но лишенные волос и ресниц. Глаза узкие, глубоко посаженные, прикрытые прозрачной пленкой. Выдвинутые вперед нижние челюсти с острыми зубами, длинные заостренные носы, похожие на клювы. На затылке — роговое образование, наподобие воротника с расходящимися в разные стороны острыми рогами, торчащими из-за треугольных ушей. И в довершение — два перепончатых огромных крыла, метра по три в размахе. Наверное, недавно эти существа были неплохими воздухоплавателями. Сейчас они, бездыханные, лежали на холодном полу погреба. У обоих на груди выделялись по два пулевых отверстия.