Евреи-партизаны СССР во время Второй мировой войны - Джек Нусан Портер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы пошли в направлении деревни Гневчицы. Там мне были знакомы все тропы, и поэтому я мог провести нашу группу прямо через лес. Пройдя около километра от лагеря Моряка, мы увидели на обочине дороги разрушенную землянку с множеством барахла, рассыпанной повсюду крупой и столовой ложкой. Было понятно, что здесь не жили партизаны. Можно было предположить, что в этом месте жили евреи и с ними что-то случилось.
После возвращения с задания я подошел к врачу-еврею, чтобы узнать у него подробности о брошенной землянке. Сначала он ничего не сказал, но когда я открыл ему, что я тоже еврей, он рассказал мне, что люди Моряка убили всех евреев, живших в этом заброшенном месте, пощадив только его и двух еврейских девушек. Он говорил шепотом, так как боялся людей Моряка, и добавил, что недалеко от Гневчиц еще живут евреи, которые прячутся и от немцев, и от «моряков». В тот же день я пошел к землянке и нашел рядом с ней разбросанные повсюду тела мужчин и женщин. Они были покрыты мхом и свежим снегом. На следующий день, направляясь на очередную операцию, мы увидели еще одну землянку примерно в пяти километрах от лагеря Моряка. На расстоянии от нее стоял часовой, который, увидев нас, побежал. Со мной было четыре еврея, и они крикнули ему на идише, чтобы он не убегал. Он остановился и направил нас к землянке, где мы нашли несколько мужчин и женщин и раненого, лежащего на полу. Вот что рассказал нам раненый: «В той землянке, что находилась недалеко от лагеря „моряков“, жили 13 евреев – десять мужчин и три молодые женщины. Все они были жителями Иваново. Чтобы добыть пропитание, они ходили в соседние деревни. Однажды в землянки пришли трое „моряков“, в том числе Мустафа, известный бандит. Они оттащили одного еврея из землянки, повалили его на землю и закололи штыками. Так они перебили всех евреев, находившихся в землянке, – одного за другим». Даже его, раненого, они хотели заколоть до смерти.
Но штык, направленный в сердце, ранил его только в плечо, не задев сердца. Когда он пришел в себя, было уже темно. Он полз, пока не добрался до этой землянки, расположенной на расстоянии около пяти километров от места убийства. В этом месте жила семья Лейбовицев, которые взяли его к себе в землянку, ухаживали за ним, перевязывали раны. Через какое-то время, когда Федоров направил в это место одно из своих подразделений под командованием Михаила Надалина, раненый был принят в его ряды для выполнения различных поручений, возложенных на него подразделением. Он несколько раз встречался с Мустафой, но не мстил ему.
Как я узнал после войны, врач подал в суд и на Моряка, и на Мустафу. Но они, защищаясь, утверждали, что евреи мешали им при выполнении боевых заданий. Моряк позже работал в НКВД. (Женщина из семьи Лейбовиц, которая лечила раненого и тем самым спасла ему жизнь, сейчас живет в Израиле.)
В районе Пинска мы несколько раз взрывали железнодорожные пути между Пинском и Брестом, нападали на полицейские участки, устраивали засады на дорогах. За эти операции я получил благодарность от генерального штаба.
Борьба за посадочную полосу
В то время военные действия сосредоточились на посадочной полосе, недалеко от деревни Лунинец. Здесь приземлялись самолеты, которые доставляли партизанам оружие, боеприпасы и другие грузы, а также забирали с собой раненых. Немцы знали об этой посадочной полосе и атаковали ее, но мы после каждой бомбардировки возобновляли ее, поскольку она была крайне важна для нас.
После того как мы вернулись из окрестностей Пинска, меня вместе с подразделением разведчиков отправили на посадочную полосу для охраны самолетов, на которых должно было прилететь большое количество военной техники, включая 76-миллиметровые полевые пушки. Сразу после взлета самолетов с ранеными немцы начали совместную операцию против посадочной полосы – воздушную и наземную с помощью танков. Бомбардировка продолжалась в течение 24 часов. Затем немцы вошли в деревню, но нашли ее уничтоженной. Все жители ушли в лес.
В отместку Федоров решил нанести удар по немецкому гарнизону в Ракитно, который, по моим сведениям, насчитывал 300 человек. Мы обстреливали их всю ночь, но их позиции были хорошо укреплены. На рассвете нас серьезно атаковали немецкие самолеты. Мы были вынуждены отступить. Под шквальным огнем мы переправились через реку Горынь в направлении деревни Хилин, но и здесь мы не смогли отдохнуть. Мои разведчики обнаружили в этом районе немцев, которые только что прибыли на четырех военных грузовиках. Мы немедленно атаковали их и уничтожили, взяв только трех пленных. После допроса через нашего переводчика Мейлеха Бакальчука все трое были переданы мне для расстрела. Один из них просил меня не убивать его, потому что у него были дети. Я спросил его: «Тогда почему вы бросаете еврейских детей в колодец живыми?» Я убил их всех на месте.
После этого боя мы направились в Золотое, где расправились с группой бандеровцев[48]. Подразделение Мисюры также сражалось с ними. Однажды, когда мое подразделение стояло лагерем в деревне Вичевка, на нее напали бандеровцы, которые хотели освободить двух немецких военнопленных. Партизаны, которых застали врасплох во сне, убежали, спасая свои жизни. Бандеровцы провели обыск в домах и нашли еврейскую санитарку по имени Матильда, которая не успела спрятаться. Они отрезали ей грудь, выгравировали ножом на груди звезду Давида и повесили на валявшемся на земле дереве. В этом бою было убито 13 партизан. Бандеровцы забрали двух пленных немцев, несколько повозок и лошадей, боеприпасы и продовольствие.
Партизаны, со своей стороны, отомстили бандеровцам, когда те спали в лесу в пяти километрах от Городни. Произошло то же самое, только на этот раз перевес был на стороне партизан.
В это время мы атаковали бронепоезд на железной дороге между Ковелем и Брестом. Наша 45-миллиметровая пушка со второго выстрела подожгла состав, и это заставило немцев, около 30 солдат, спрыгнуть с него. Будучи на лошадях, мы атаковали их с разведчиками и добили.
В результате всех этих боев все немецкие гарнизоны на пути к Ровно были уничтожены.
Когда война закончилась, генерал Бегма предложил мне остаться в Ровно и работать председателем городского комитета по физкультуре. Я поехал в Киев, где получил необходимую справку, и приступил к работе. Примерно через два месяца меня пригласили к Корчеву, заместителю председателя райкома. Он сообщил мне, что скоро всех евреев
