Сад Вия - Наталья Способина

– Очень приятно, – пробормотала Лика, окидывая Ириду не слишком приветливым взглядом. – А как вы сюда попали?

– Меня вызвал мой хозяин, – Ирида изящно склонила голову и повернулась к Еве. – А теперь он хочет говорить с тобой.

– Ты про Кощея? – на всякий случай уточнила Ева, и Ирида, к счастью, кивнула.

Оказаться снова в подземном мире, не разобравшись, что к чему в этом, Еве ох как не хотелось.

Глава 22. Служение

На этот раз Кощей ждал ее в обеденном зале. Огромный стол был накрыт для завтрака, но слуг не было. Ирида тоже входить не стала, бросив Еву в одиночестве у широко распахнутых дверей.

Она тут же почувствовала себя крошечной в этом огромном зале. А еще сразу вспомнила, что одета в платье, выданное ей в подземном царстве, к тому же не умыта и не причесана. Разве можно в таком виде представать перед владыкой Тридевятого царства? Но деваться было некуда.

– Входи, дитя. – Кощей при виде ее встал со своего места во главе стола и указал на стул по правую руку от себя.

На нем снова были белая рубашка и черные штаны. И он опять выглядел как герой средневекового романа.

Ева пошла к столу, слыша, как ее шаги отражаются гулким эхом от каменных стен. Если убрать стол, то в этом зале можно устраивать балы. И трон, опять же, можно поставить. Думать обо всей этой ерунде было легче, чем гадать, чего ожидать от хозяина замка.

Дверь за ее спиной захлопнулась, и Ева вздрогнула, а потом заставила себя дойти до стула с высокой резной спинкой. Кощей помог ей устроиться за столом и занял свое место. Откинувшись затылком на резную спинку, он принялся разглядывать Еву, как будто не видел несколько лет, хотя вообще-то они виделись каких-то пару месяцев назад.

– Что обещали тебе мои добрые братья, дитя? – наконец спросил он.

– Ничего, – ответила Ева, чувствуя, как пересыхает во рту.

Во взгляде Кощея не было даже намека на теплоту и интерес, с которыми он смотрел на нее в прошлый раз. Теперь он изучал ее, хладнокровно и отстраненно.

– Как тебе удалось сбежать?

– Мне помогла… – Ева запнулась перед именем Вужалки, не желая подставлять девушку-змею.

– Помогла?.. – Кощей приподнял бровь в ожидании ответа.

Ева сцепила руки под столом, чувствуя, как они трясутся. Лучше бы ее подвесили под потолком, как Женьку, потому что терпеть этот взгляд было невыносимо. А ведь Вий говорил, что Кощей чувствует ложь. Что же он тогда не видит, что она его не предавала, что она всегда была на его стороне, даже когда… А ведь ей обещали! У нее просто из головы это вылетело в свете последних событий.

– Мне обещали. Мне правда обещали, – встрепенулась Ева. – Вий сказал, что хочет, чтобы я стала волшебницей. Настоящей. А еще сказал, что вы никогда не позволите этому случиться. А еще слуги, которых вы отправляете туда, могут показывать картинки с воспоминаниями. Мне показывали. И возможно, могут показать другим. Вы должны это знать.

Ева говорила все это, глядя на стоявшую перед ней фарфоровую тарелку. Тарелка была настолько белой, что смотреть на нее было больно.

– А еще они хотят вас пленить. И они видят все, что происходит в вашем мире, глазами живых существ.

Ева сбилась и подняла взгляд на Кощея. Он сидел все в той же позе, но теперь его глаза улыбались. Именно такого Кощея видела Ева каждый раз, путешествуя по ВД.

– Любопытно. Слуги о таком мне поведать не могут. Это все показал тебе нездешка из вашей академии?

Она не сразу поняла, что Кощей имеет в виду Глеба, а когда поняла, отодвинула тарелку и, упершись локтями в стол, закрыла лицо руками.

– Это не просто нездешка. Это… брат Матвея Семёновича и… отец Жени. Но я не знаю, как им об этом сказать. И нужно ли говорить, потому что его вообще ничего не интересует. Он… как неживой.

Ева замолчала, и в обеденном зале повисла тишина. Ей было ужасно стыдно оттого, что она жалуется, оттого, что она вроде как стала шпионом, и оттого, что до конца так и не понимает, кто из них на стороне добра. Очень хотелось домой к маме. Там все было просто и понятно.

Кощей не спешил комментировать сказанное ею, и Ева отняла руки от лица. На этот раз его губ коснулась легкая улыбка.

– В царстве Вия нет живых, Ева. Попав туда, ты становишься одним из них, даже если у тебя по-прежнему бьется сердце и ты способен дышать и ходить. Потому что жизнь – она не в этом.

– А в чем? – завороженно спросила Ева.

– Жизнь – это когда ты, как ребенок, с нетерпением и радостью ждешь завтрашнего дня. Он может принести боль и разочарование, но само ожидание, жадное желание шагнуть в новый день несмотря ни на что, – это и есть жизнь. Когда ты останавливаешься, ты замираешь. А все, что замерло, непременно умрет.

– А если ты боишься встречать новый день? Боишься боли или непонимания со стороны близких?

– Страх – это тоже смерть, Ева. Если ты боишься боли, ты никогда не будешь жить в полную силу. Но вполсилы разве это жизнь?

– Легко говорить о том, что не нужно бояться, когда ты сильный, когда у тебя власть, – заметила Ева.

– Сильным я стал не сразу. Да и за власть сперва приходится бороться. И не день, не два, а всю жизнь. Разница лишь в том, что тот, кем правит страх, никогда не будет обладать ни властью, ни силой.

За столом повисла тишина. Ева не то чтобы была не согласна с Кощеем, но все-таки считала, что не ему судить о страхах простых смертных. Он-то никогда не был в ее шкуре. Вряд ли его дразнили в школе жирным или насмехались из-за любви к волшебству. Ему хорошо говорить. Еве захотелось, чтобы он хоть чуть-чуть смог почувствовать то, что чувствовала она: страх. В эту их встречу она его боялась, и от этого было тошно. Как будто кто-то испортил ее любимую сказку. Напугать Кощея она, разумеется, не могла, а вот доставить неприятные минуты – запросто.

– Зачем вы наделили меня даром? – мстительно спросила она.

Ожидала, что Кощей рассердится, но тот улыбнулся.

– Чтобы ты сослужила мне службу, – ответил он, и Еве стало так обидно, как будто она вновь сидела за партой в своей старой школе и слушала насмешки Золотаревой.

Она-то, дурочка, решила, что какая-то особенная.

– И как? Сослужила? – с вызовом спросила Ева.

– Еще служишь, дитя. Но ты зря видишь в этом что-то обидное для себя, – снова улыбнулся Кощей. – Мне все служат, потому что выше меня в этом царстве никого нет.

– А вообще кто-то есть?

Ева все равно чувствовала себя уязвленной. Особенно оттого, что он так хорошо все о ней понимает.

– Мой отец Белобог, но он уже в чертогах, – медленно произнес Кощей. – Вий хочет быть выше, но ему не удастся.

– Почему не удастся?

– Потому что он мертв, как любое существо, посвятившее всю свою жизнь мести и желанию поработить того, до кого не можешь дотянуться. Ешь, дитя. Ты, должно быть, голодна.

На тарелке, которую Ева отодвигала от себя, появилась рассыпчатая каша, украшенная свежими ягодами.

Ева послушно взяла ложку, и в это время дверь за ее спиной скрипнула.

– Доброе утро, отец, – послышался голос Никиты.

– Доброе. Я позвал тебя присоединиться к нашей трапезе. Хочу, чтобы ты послушал рассказы о нашем царстве.

Никита обошел стол и сел по левую руку от отца. На Еву он не смотрел.

Его тарелка не наполнилась чудесным образом, подобно Евиной, и ему пришлось самому накладывать себе кашу из расписного глиняного горшочка. Когда он снял с горшочка крышку, Ева заметила в каше углубление. Получается, Кощей переместил кашу из горшочка в Евину тарелку.

– Закон сохранения волшебной материи, – тихонько пояснил Никита, и в его голосе послышалась улыбка.

– Это так странно! – воскликнула Ева.

– Почему? – Кощей, вопреки правилам этикета, поставил локти на стол и устроил подбородок на сцепленных пальцах.

– Потому что здесь волшебное царство, а выглядит все временами как в РАВ.

Хозяин