Эмиль XIX века - Альфонс Эскирос

Въ настоящее время изобрѣтены методы каллиграфія, которые безспорно имѣютъ то достоинство, что исправляютъ почеркъ; но какъ скоро эти методы получатъ болѣе широкое распространеніе, различіе въ почеркахъ изчезнетъ. Въ нашъ вѣкъ желѣзныхъ дорогъ и стальныхъ перьевъ мы всѣ стремимся къ единообразію.

Бѣда была бы еще не велика, если бы это искуственное стремленіе ограничивалось знаками, служащими для выраженія мысли, но нѣтъ, — оно распространяется и на самую мысль.

На что другое, а на недостатокъ свѣдѣній намъ пожаловаться грѣшно. Благодаря изобрѣтеній различныхъ упрощенныхъ методовъ, элементы науки, литературы и искуствъ сдѣлались доступны почти для всѣхъ. Мы то и дѣло слышимъ толки о распространеніи знаній и это фактъ, величавое значеніе котораго я и не думаю отрицать. Но, при всемъ томъ, я спрашиваю себя, произошло ли наше столѣтіе возвышенностью своихъ понятій умы XVlII-го столѣтія? Можемъ ли мы похвалиться большею нравственностью, большею энергіею иниціативы, большимъ изобиліемъ рѣзко очерченныхъ характеровъ, выдѣляющихся на темномъ фонѣ безразличной общественной массы, — большимъ богатствомъ самобытныхъ произведеній. Уровень умственнаго развитія въ обществѣ расширяется съ каждымъ днемъ, но повысился ли онъ — это еще вопросъ.

Увы! я оглядываюсь вокругъ себя и меня поражаетъ вторженіе посредственности, охватывающей насъ со всѣхъ сторонъ. Намъ твердятъ, что въ наши дни умъ и талантъ встрѣчаются на каждомъ шагу. Вѣрнѣе было бы выразиться, что каждый обладаетъ умомъ и талантами другихъ. Нашъ вѣкъ, надо отдать ему справедливость, изобрелъ довольно замысловатый способъ умножать машины и автоматовъ мысли. Ловкость замѣнила въ искуствахъ геній и волю; въ литературѣ ремесленный навыкъ заглушилъ вдохновеніе, въ практической дѣловой жизни интрига заняла мѣсто дѣйствительныхъ заслугъ Мы скользимъ по плоской, избитой дорогѣ на встрѣчу повсемѣстному обезсиленію и полному исчезновенію всякаго превосходства ума и характера. О человѣкъ! довольствуйся впредь тѣмъ, что ты не хуже я не лучше перваго встрѣчнаго и не смѣй стремиться ни къ чему иному.

Это состояніе умовъ, безъ сомнѣнія, обусловливается многоразличными причинами, о которыхъ я не стану распространяться: всѣмъ строемъ французской жизни при второй имперіи, отсутствіемъ политической свободы, постоянно возрастающей преданностью исключительно однимъ матеріальнымъ интересамъ. Но, при всемъ томъ, несправедливо было бы упускать изъ виду еще одну причину: воспитаніе, въ томъ видѣ, въ какомъ его прилагаютъ въ наши дни, не столько задается задачею уяснять себѣ и развивать способности дѣтей, сколько старается скрывать слабыя ихъ стороны съ помощью извѣстныхъ сподручныхъ, и, такъ сказать, механическихъ пріемовъ. Указываютъ ли дѣтямъ на счастье быть полезными какъ на цѣль всѣхъ ихъ усилій? Ничуть не бывало: отъ нихъ только требуютъ, чтобы они умѣли выдти въ люди. Естьли какая нибудь возможность ожидать, чтобы природное влеченіе проявлялось рѣзко и сильно, чтобы природныя дарованія развивались упражненіемъ и трудомъ, когда юношамъ напередъ указываютъ на ловкость и на подчиненіе извѣстнымъ условнымъ требованьямъ, какъ на самое вѣрное средство добиться успѣха?

VI

Фагизмъ

Въ нѣкоторыхъ англійскихъ школахъ существуетъ старинный обычай, который очень удивляетъ иностранцевъ. Въ Итонѣ въ Гарроу, гдѣ принимаютъ преимущественно дѣтей аристократичныхъ семействъ, воспитанникамъ служатъ воспитанники же. Впрочемъ отличіе между воспитанникомъ — господиномъ и воспитанникомъ — слугою (fag) совершенно независимо отъ общественнаго положенія и состоянія тѣхъ и другихъ. Иной сынъ богатаго и знатнаго семейства обязывается чистить платье сыну какого нибудь небогатаго плебея, исполнять его порученія, убирать его комнату, топить каминъ, готовить ему завтракъ, носить его книги въ классы. Привилегія имѣть слугъ дается давностью пребыванія въ школѣ, извѣстными степенями школьной іерархіи; обязательство служить падаетъ на тѣхъ, которые по школьной іерархіи числятся въ нисшихъ разрядахъ.

То что мнѣ не нравится въ этомъ обычаѣ — это связь личной зависимости. Старшіе подчасъ обходятся съ возмутительной жестокостью съ тѣми изъ своихъ товарищей, которыхъ считаютъ своими слугами. Ругательства, пощечины, всѣ оскорбленія, которыми въ комедіяхъ Мольера молодые франты такъ таровато надѣляютъ своихъ лакеевъ, наносятся воспитанниками другимъ такимъ же воспитанникамъ. Эти маленькіе невольники, такіе терпѣливые и покорные, въ свою очередь сдѣлавшись господами, становятся грубы и заносчивы. Не такъ ли и все идетъ на свѣтѣ и не этимъ ли путемъ передаются и всѣ. виды тираніи.

Не будь этой черты, я не видѣлъ бы ничего худого въ томъ, чтобы домашнія работы школы исполнялись самими воспитанниками. Я зналъ одно учебное заведеніе, во главѣ котораго стоялъ человѣкъ замѣчательнаго ума; онъ ввелъ эту систему въ свой пансіонъ и умѣлъ извлечь изъ нея большую выгоду для воспитанія юношества. Почти всѣ работы по дому были распредѣлены между различными группами дѣтей и юношей, дѣлившихся сообразно съ своими природными вкусами и наклонностями, такъ какъ исполненіе всѣхъ должностей предоставлялось на добрую волю каждаго. На выборъ воспитанника предоставлялось быть истопникомъ, ламповщикомъ, подметать комнаты, будить остальныхъ воспитанниковъ, поутру, убирать классы. За столомъ воспитанники прислуживали; поочередно. Должности требовавшія наибольшаго самоотверженій пользовались наибольшимъ почетомъ; директоръ заведенія наиболѣе поощрялъ тѣхъ молодыхъ героевъ, которые имѣли мужество взять, ихъ на себя и раздавалъ имъ съ этою цѣлью особые знаки отличія. Надо было видѣть съ какою радостною готовностью каждый спѣшилъ исполнить долгъ, принятый имъ на себя по свободному побужденію! Эти домашнія работы, исполняемыя воспитанниками, представляли еще то преимущество, что разнообразили занятія въ часы свободные отъ уроковъ, а директоръ пансіона былъ того мнѣнія, что перемѣнить занятіе — тоже, что отдыхать. Кромѣ того онъ считалъ чрезвычайно важнымъ внушать воспитанникамъ уваженіе ко всякому роду занятій и ко всѣмъ видамъ физическаго труда, Мы перестаемъ презирать въ другихъ то, что мы дѣлаемъ сами.

Я часто спрашиваю себя. не лицемѣримъ ли мы передъ самими собою во всѣхъ нашихъ толкахъ о равенствѣ? Даже тѣ, у которыхъ это слово не сходитъ съ языка, примѣняютъ ли его дѣйствительно въ своей жизни? Ребенокъ, который въ школѣ или въ семействѣ постоянно видитъ, что ему прислуживаютъ наемники, естественнымъ образомъ заключитъ изъ этого, что всѣ тягостныя или непріятныя работа составляютъ удѣлъ нисшихъ классовъ общества. Напрасно станете вы говорить впослѣдствіи о раздѣленіи труда и развивать передъ нимъ тысячу другихъ теорій; онъ очень хорошо знаетъ, что слуги не имѣютъ права садиться за столъ съ господами. Догадываясь, что изъ него хотятъ сдѣлать ученаго, и что на этомъ основанія его избавляютъ отъ такихъ работъ, которыя могутъ перепачкать ему лицо или руки, онъ будетъ простирать и на личности то понятіе, которое составилъ себѣ о предметахъ, и, судя о первыхъ по послѣднимъ, будетъ лишь слишкомъ склоненъ къ тому, чтобы презирать огуломъ всѣхъ работниковъ.

Мы съ Еленой настояли на томъ, чтобы Эмиль научился самъ оправлять свою постель, убирать свою комнату и одѣваться. Я ничего не имѣю противъ того, чтобы онъ самъ чистилъ свои сапоги и, въ случаѣ надобности, могъ приготовить себѣ пищу. Этимъ путемъ онъ не только научится не презирать тѣхъ, которые заработываютъ себѣ хлѣбъ подобнаго рода занятіями; но и увеличитъ свою личную свободу, научившись обходиться безъ помощи другихъ. Что за жалкій рабъ тотъ человѣкъ, который не умѣетъ самъ для себя ничего сдѣлать!

VII

Сонъ

Что это за странный сонъ пригрезился мнѣ!

Я ѣхалъ верхомъ по какой-то неизвѣстной мнѣ странѣ. Принадлежала ли она къ материку Стараго или Новаго свѣта? Право не знаю, но, судя но нѣкоторымъ признакамъ, страна эта должна была находиться на границахъ Утопіи или Эльдорадо.

На пастбищахъ, окруженныхъ живыми изгородями, гуляли на свободѣ, не охраняемыя ни собаками, ни пастухами стала быковъ, козъ, барановъ и многихъ другихъ животныхъ, какихъ не водится на нашихъ лугахъ. Превосходно устроенная система орошенія распространяла по всей окрестности, несмотря на дневной зной, прохладу и плодородіе. Цѣни холмовъ увѣнчанныхъ деревьями, казалось, нарочно были приспособлены къ тому, чтобы указывать направленіе, въ которомъ дулъ вѣтеръ и неслись облака. Вокругъ фермъ все обличало изобиліе, а внутри домовъ люди имѣли счастливый видъ; всѣ женщины были красавицы, а дѣти, стройные и здоровые, обѣщали цѣлое поколѣніе молодцовъ.

Видъ городовъ столько же поразилъ меня, какъ и видъ деревень.

Въ одномъ изъ нихъ мнѣ указали два зданія, построенныя еще въ эпоху, которую жители этой страны называли эпохою варварства. Первое изъ нихъ была тюрьма, второе — богадѣльня. Въ одинъ прекрасный день тюрьма опустѣла, потому что въ странѣ не било болѣе воровъ, а богадѣльня оказалась ненужной, потому что не было болѣе бѣдныхъ. Хотя оба эти зданія стояли съ тѣхъ поръ безъ всякаго употребленія, однако старѣйшины города распорядились сохранить ихъ и показываютъ ихъ иностранцамъ, какъ памятникъ своей старины,