Ночь богов. Книга 1: Гроза над полем - Елизавета Дворецкая

– Ну, не ругай меня! – Молинка шагнула вперед, обняла Лютаву и прижалась лицом к ее плечу. Ее жестоко терзал разлад с сестрой, с которой они всю жизнь были так близки, но она ничего не могла поделать. – Я не виновата. Я его как увидела, то и подумала: вот он, мой муж, мне его Макошь назначила. Я сразу поняла, ты понимаешь? Не в том дело, что он парень красивый и оковским князем будет. Это неважно все. Просто, знаешь, я как глянула на него, так сразу все увидела: свадьбу, и я рядом с ним стою, и у нас руки убрусом связаны,[17] потом вижу, сижу я уже с повоем на голове, жду его, и детей вижу, знаю, это наши дети… И чувство у меня такое, будто я с ним уже всю жизнь прожила и ближе него у меня никого нет. Прямо, понимаешь, в один миг всю свою жизнь увидела, почти до смерти, и жизнь у нас с ним общая. Что же я сделаю? Это судьба, так мне Макошь напряла.

Вспоминая последние дни, проведенные с семьей оковского князя, Лютава с опозданием отмечала, что Молинка и впрямь была какая-то не такая. Даже на том вече, пока Лютава жадно прислушивалась к разговорам Святко с дружиной о предстоящем походе, Молинка переглядывалась с Ярогневом. Нет бы ей раньше это заметить!

Хотя что тут сделаешь!

– Ох, горе ты мое! – Лютава обняла сестру и похлопала по спине. – Ты понимаешь, что теперь будет? Князю Святко-то хорошо, он спорить не станет. А вот наш с тобой батюшка ох как не обрадуется!

– Чего же ему не обрадоваться? – Молинка отошла от нее и убрала с лица выбившиеся из косы тонкие пряди. – Ведь Ярко – сын прежнего князя Рудомера, Святкиного старшего брата, он – наследник оковского стола. Я буду оковской княгиней! Уж конечно, я никому не дам Угру обидеть! Чего плохого?

– Ты пойми: оковской княгиней ты когда еще станешь, а заложницу Святко от нас получит уже сейчас! Родичем нам он станет сейчас и в дела наши полезет с полным правом, как сват. Да и станешь ли ты княгиней, вот еще что! Ты думаешь, Доброслав так и мечтает Твердин брату отдать, а самому при нем всю жизнь в воеводах жить? Ничего подобного. Да еще у Семиславы того гляди свои дети родятся, уж она постарается, чтобы они Твердин получили. Не дадут они Ярогневу в оковской земле княжить. Изведут они его, да и тебя заодно.

– Отец заступится!

– А отцу надо за Твердин воевать? Мало нам своих забот! Отец надеялся, что мы ему поможем, как мужей выберем, а мы только больше ему на плечи тяжести кладем.

– Но… – Молинка не находила возражений, но и уступить не могла. – Значит, судьба моя такая! – Она грустно пожала плечами. – Коли судила нам Макошь погибнуть, значит, погибнем. От судьбы не уйдешь…

– А суженого и пешком не обойдешь, и конем не объедешь! – подхватила Лютава известную пословицу, так любимую всеми упрямыми девками. – Ну, что же теперь делать! Кольцо отдала, его назад не возьмешь. Только ты знай, что Зуша тебе не молоком в кисельных брегах потечет.

– Я не боюсь! – Молинка улыбнулась, видимо думая о Ярогневе, и лицо у нее было такое счастливое, что Лютава почти позавидовала ей, даже понимая, сколько бед и сложностей ждет ее сестру в этом замужестве. – А ты знаешь что? Если этот Твердята тоже ничего парень окажется, выходи тоже за него, будем с тобой здесь вместе! Тебя княгиня Чернава сразу полюбила, я вижу, она тебя в обиду не даст. Неужели ты, да я, да она – и не справимся? Да мы кого хочешь одолеем!

Молинка счастливо засмеялась и опять обняла сестру. Сейчас ей действительно было ничего не страшно.

– Ну, хорошо, – сказал рядом Лютомер. Он слышал всю эту беседу, а сейчас обращался к князю Святко. – Если моя сестра младшая хочет быть женой княжича Ярогнева, я воле Лады и Макоши противиться не стану. Но не годится моей сестре, как девке из лесного двора, уводом к жениху уходить. И ваш род, и наш род такое дело опозорит. Хочет княжич Ярогнев ее в жены взать – пусть по осени ваши сродники приезжают сватать, как положено, с нашим родом ряд заключают, приданое берут, а с ним и невесту. А до тех пор она в отцовском дому дожидаться должна, а не в вашем, как полонянка.

Молинка в тревоге вскинула на него глаза – она поняла, что старший брат все-таки намерен увезти ее отсюда. Но слова возражения замерли на губах – она тоже понимала, что ей мало чести войти в дом мужа без благословения собственных родичей, без прощания с чурами, без приданого. При таких условиях она будет считаться не женой, а наложницей, и ее дети будут зваться «холопкиными детьми»![18] Такой судьбы себе и своему потомству она не хотела и беспомощно оглянулась на Ярко, надеясь, что он что-то придумает.

– Нет, мы ее из дома не отпустим. – Сам князь Святко покачал головой. – Наша она, с благословения Купалы в наш род вошла, и вы на нее уже прав не имеете. А приданое – везите, мы не откажемся.

Лютомер нахмурился. Лютава оглянулась на него, в свою очередь надеясь, что брат найдет выход из такого сложного положения. Все-таки они были заперты в чужом лесу и располагали силой неизмеримо меньшей. Мало того, что они хотели вырваться из оковской земли, – еще было бы очень неплохо вывести всех своих людей невредимыми.

– Не знаешь ли ты, князь Святомер, где мой брат Хвалислав? – обратился вдруг Лютомер к оковскому князю. – Он со своими людьми, со старейшинами угрянскими, тоже в лесу был, а теперь угряне есть, его нет. Не берегини ли увели? Не знаешь?

– Знаю. – Святко кивнул. Что делать с Хвалисом, он уже успел подумать. – Твой брат Хвалислав Вершинович со старейшинами угрянскими у меня. Сговоримся с тобой добром – получишь их в целости. Не сговоримся – пеняй на себя.

Хвалислав, стоявший с Вышенем и Глядовцем поодаль, опустил глаза. Угряне понимали, что стоят на краю пропасти. Князь Святко повел себя не так, как они рассчитывали. Вместо того чтобы сразу послать дружину на стан Лютомера, расположение которого им указали, Святко пустился в какие-то переговоры, а теперь его руки связаны пленением Семиславы. Может быть, оковский князь хитрит, ловчит и тянет время, надеясь получить свою жену, а потом истребить оборотня со всеми его людьми. Но если князь Святко действительно намеревается отпустить Лютомера восвояси, то для Хвалиса и его людей это верная смерть. Оборотень не дурак и наверняка уже задал себе вопрос: кто его выдал? А кроме Хвалиса некому. Кто исчез из лесного стана еще почти засветло? Кто обнаружился рядом с вятичами? При таких условиях вернуться в Ратиславль сможет только один из сыновей Вершины. А надежды справиться с бойниками в открытом бою у Хвалиса было очень мало. Тем более что угрянские вои двадцать раз подумают, прежде чем поднять оружие на бойников. Свои как-никак, у иных ополченцев среди бойников – сыновья и младшие братья, а дело темное, и не вдруг разберешься, кто прав!

На счастье Хвалиса и его советчиков, князь Святко хотел сохранить на Угре хотя бы таких союзников.

– Твоего брата Хвалислава и людей его моя дружина в плен взяла, – продолжал оковский князь. – Вон они, погляди. Договоримся – получишь их назад и домой уведешь. Не сговоримся – останутся у меня.

– Послушай, князь Святко. – Лютомер будто в раздумье почесал подбородок. В его голове уже сложился некий замысел – безумный, но обещавший надежду на успех. – Ты вроде как говорил что-то такое… чтобы свою дочь мне в жены отдать?

– Говорил. – Святко оживился. – Несколько дочерей у меня незамужних, любую выбирай.

– Я согласен. Беру твою дочь в жены, но с условием, что она сейчас же со мной уедет.

– А Молинка? – в нетерпении выкрикнул Ярко.

– А Молинка останется. – Лютомер непроницаемым взглядом посмотрел на новоявленного зятя. – Но тогда вы нам брата и прочих угрян возвращаете в целости и отъезду моему со всеми моими людьми не препятствуете.

– Согласен. – Немного подумав, князь Святко не нашел подвоха и кивнул. Вроде бы Лютомер выразил согласие на то самое, что он ему и предлагал.

– Значит, завтра поутру снарядите нам ладьи и приведите сюда. Договоримся так: завтра при отъезде ты мне мою невесту выдашь, а жена твоя нас до Оки проводит. Брат мой Хвалислав с его людьми, что у тебя, останутся, пока княгиня к тебе не вернется. Тогда ты ее отпустишь.

– Нет, жену мою сейчас отдай! – возразил князь Святко.

– Не отдам сейчас! – Лютомер жестко качнул головой. – Я не дурак, князь Святко, и знаю, как в твоем роду иные меня любят. Я должен точно знать, что хотя бы до Оки вы за мной погоню не снарядите. Потому жена твоя со мной поедет, а я обещаю никакого зла ей не чинить и назад отпустить, как уговорено. Ты же обещай брата моего и его людей отослать восвояси невредимыми, когда жена твоя вернется. Идет уговор?

Он глянул на Святко, и оковского князя пробрала дрожь под взглядом этих узких волчьих глаз. Сам этот взгляд резал, как нож из острой серой стали, подавляя волю к сопротивлению и подчиняя себе.

– Идет, – через силу вымолвил Святко. – Ну, смотри, Лютомер. Если жена моя…

– Так ведь у тебя мой брат остается. Ну, прощай до завтра, князь Святко. Да подарки родне нашей не забудьте!