Чемпионы Темных Богов - Джон Френч

Warhammer 40000

Чемпионы Темных Богов

История версий

1.0 — создание файла в Кузнице книг InterWorld'а.

1.1 — добавлены рассказы "Ариман: Гончие гнева" и "Ариман: Врата разрухи".

1.1.1 — добавлен отрывок из книги Джона Френча "Ариман: Неизмененный".

1.1.2 — добавлен рассказ Джона Френча "Король пепла".

1.1.3 — добавлена секция (раздел "Ариман") под рассказ Джона Френча "Участь глупца".

1.2 — добавлены рассказы: Грэм Макнилл "Прах" и Джон Френч "Участь глупца". Заменён бэк-информ блок о Люции.

1.3 — добавлен рассказ Яна Мартина "В волчьей шкуре".

1.4 — добавлен рассказ Яна Мартина "Объятья боли" (Люций Вечный).

Ариман Изгнанник: Чемпион Повелителя Судьбы

Грэм Макнилл

Прах

Жаль, но Хегаза не оставил мне выбора. Он хотел скрыть от меня своё изменение, но немногое сокрыто от взгляда Айзека Аримана. Нас осталось слишком мало для тайн, но, чтобы до конца пройти по этому опасному пути, я должен сохранить свою.

Он швыряет стол из чистой воли, и тот обрушивается на меня с силой разогнавшегося лэндрейдера. Удар столь силён, что впечатывает меня в стену его великолепной башни. Без доспехов мне бы переломало все кости, а так — лишь оглушило. Я знал, что он отвергнет моё предложение, и даже без предвидения корвидов было ясно, что он, как и всё живое, будет бороться до конца.

Но знать об атаке не значит её предотвратить.

Я протягиваю руку навстречу раскалённому шару переливающегося света, летящему к моей голове. Хегаза — павонид, склонный к театральности в колдовстве. Свет огибает меня, и стены башни разлетаются градом исчезающих эфирных блоков.

Хегаза красив, он — один из немногих воинов, которым Хатор Маат позволил иметь столь же прекрасное лицо, что и у него самого. Его статуи стояли на улицах, идущих к площади Оккулюм, и не одна смертная женщина Просперо покончила с собой лишь из-за того, что не могла быть с ним.

Но теперь красота ушла.

Его лицо искажено желанием меня убить.

Изуродовано гневом, но под ним таится страх.

Мерзкий, ужасный и совершенно понятный страх.

Я встаю из исчезающих осколков стола, когда он бросается на меня, разведя руки. Я опускаю посох-хеку, и воздух между нами вскипает от энергии. Всюду бьют молнии, и вершина башни Хегазы исчезает, грохочет гром. Брата охватывает потрясение и гнев от разрушений, учинённых в его чудесном логове, психическом творении артистического гения и невероятной красоты. Нельзя уничтожать такое совершенство, но у меня нет времени на тщеславие.

Взрыв услышат, но таково буйство эфира в самом воздухе этого мира, что ему не придадут внимания. Другие узнают, что произошло, но Магнус, охваченный тяжёлыми раздумьями в озарённой пламенем Обсидиановой Башне, не поднимет и глаз от лежащей перед ним закрытой великой книги.

Теперь для примарха ничего не значат жизни тех, кто когда-то ему их посвятил. Жаль, что мы пали так низко, но многое предстоит сделать, чтобы возродиться и доказать, что мы были правы… а Волки — нет.

— Я не стану частью твоей Великой Работы, — говорит Хегаза.

— Станешь.

— Айзек, как ты не понимаешь? — говорит он, срывая с рук шёлковые перчатки. — Изменение Плоти нужно принять, а не бояться! Я благословен — не проклят.

Его почерневшие руки покрывает змеиная чешуя, разноцветные пёрышки растут из изменённой плоти. Как может он гордиться своим уродством? Я не могу скрыть отвращения. Взмахнув посохом, я бью его в висок. Он отшатывается, мерцающий кровавый туман вырывается из разорванной кожи, и воздух жадно впитывает его потенциал.

Кровь здесь сила.

Самые примитивные религии Старой Терры знали, какую силу даёт кровь, силу первозданную, несущую в теле искру жизни. Это знали последователи Митры и Кибелы, это знали верующие в распятого и даже безумцы, пожирающие своих жертв в надежде обрести бессмертие.

Даже в полётах тонких тел кровь — это якорь, притягивающий душу к темнице плоти. Без неё не может быть жизни. Без крови и влекущего её сильного сердца не останется ничего, кроме могильного праха, ужаса небытия.

Красота крови Хегазы почти стоила мне жизни.

Он бросается на меня, впиваясь когтями в доспехи. Хегаза давно не носит силовую броню, но в нём великая сила. Неестественная, проклятая сила, такая же как у вульфенов, загнавших нас на этот кошмарный мир. Он врезается в меня, и мы падаем с башни — две сущности мощи и магии в смертоносных объятиях, словно влюблённые птицы в брачном полёте.

— Моя Велика Работа спасёт всех нас, — говорю я, отталкивая острые как бритва когти от горла.

— Меня не надо спасать! — кричит Хегаза, а вокруг воют ветры эфира.

Мы будем падать тысячи метров до острых камней, но я не боюсь. Я уже знаю, что переживу падение. Я бью Хегазу в лицо, и вновь брызжет его лучезарная кровь и окутывает нас сиянием, мерцающим огненным дождём. У этого мгновения большой потенциал — течения эфира и незримые существа, живущие в трещинах реальности, собираются в предвкушении.

Они чувствуют, какую энергию высвободит смерть Хегазы.

Но, к их великой досаде, я не стану его убивать. Пока.

Земля приближается, но вот незримая ладонь подхватывает нас, и падение замедляется, пусть и не до конца — удар выбивает из груди воздух. Я поднимаюсь, готовый к схватке, но больше насилия не нужно. Хегаза неподвижно застыл в воздухе в миг прыжка с протянутыми когтями. Позади исчезает башня. Создавшие её нити варпа и психической энергии расплетаются, когда исчез создатель.

— Для работы с кинетикой тебе нужно воспарить к нужным Исчислениям, — говорю я. — У меня останутся следы падения.

Хатор Маат выходит из-за шпилей чёрных скал, окружающих гибнущую башню Хегазы.

— Фозис Т’кар всегда в этом лучше разбирался, — пожимает плечами он.

Лицо Хатора Маата идеально симметрично, безупречно и чудесно.

Он хочет остаться таким, и потому его было легче всех убедить присоединиться к кабалу.

— Значит, он бы не пошёл сам?

— Нет. Но он затронут варпом, и перед его смертью я узнаю многое. Отнеси его в мою башню и положи к остальным — времени мало, как и нас, его нельзя терять.

— Ты действительно думаешь, что сможешь это остановить? — спрашивает Хатор Маат, и мне становится противно от отчаянной мольбы в его голосе. Если по завершении моей работы он станет будущим нашего легиона, то мне остаётся лишь возрыдать.

— Рубрика сработает. Должна сработать.

Джон Френч

Рука праха

Прах слетает с моей ладони, уносясь к далекому горизонту. Я наблюдаю, как его подхватывает ветер. Мой разум ощущает каждую его крупицу, чувствует кровь, металл и плоть, которыми они когда-то были. В мягком касании праха я чувствую мертвецов. На секунду мне кажется, будто я узнал голос, но затем он вновь становится тихим шелестом по моим доспехам. Солнце катится к закату. Небо — погребальный костер расплавленных цветов. Ветер обдувает броню, не касаясь кожи. Он — голос жажды и шепотов. Я смотрю туда, где у обугленных руин собирается прах. Здесь все началось, тут все и закончилось. Я думал, что больше не вернусь сюда, но вот я здесь, жду и наблюдаю за тем, как прах кружится на ветру, и вспоминаю. Я — Азек Ариман, изгнанный сын Магнуса Красного, уничтожитель своего легиона, и я помню.

Я помню красный цвет. Красный отблеск доспехов под ярким солнцем. Передо мной на гладких белых камнях, согнувшись, сидел воин. Его доспехи были окаймлены полосами цвета слоновой кости, по серебру отполированных пластин вились символы. Он дрожал, будто от холода.

— Хелекфон? — медленно произнес я. Воин не пошевелился.

Я приблизился на полшага. Глубокое, натужное дыхание зажужжало по вокс-каналу.

— Брат? — вновь попытался я. Ничего. Лишь дрожь, шипящие вдохи и шум статики.

+ Хелекфон? + послал я.

Его голова резко поднялась. Безликие глазные линзы встретились с моим взором. Дрожь прекратилась. Он стал неподвижным, словно статуя. Я крепче сжал болтган, чувствуя, как его глаза следят за моими движениями.

+ Ариман? + послал он, его голос превратился в раздавленный мысленный шепот.

+ Я здесь. +

+ Пожалуйста… + мысленно простонал он. От него веяло отчаянием, последним дыханием жизни. + Ты никогда… не видел этого раньше… верно? Тебя не было на Безанте… и Клорфоре. +

Воин остановился, и на мгновение я почувствовал приглушенный отголосок паники.

+ Ты слышал… но не видел. Это наше проклятье, мальчик. Наша судьба. Тебе стоило убить меня, когда оно только началось. Сделай это сейчас, пока не… +

Его мысли погасли, и в моих ушах снова зашипело его дыхание.