Москва тюремная - Валерий Карышев

Первое время местные правоохранители пытались сдерживать бандитский беспредел. Однако возможности нищих ментов были несопоставимы с потенциалом мощнейшей «бригады». Да и многие люди в погонах — далеко не ангелы. К тому же гангстеры оказались людьми неглупыми, быстро поняв: с ментурой лучше дружить. Так милиция и бандиты пришли к полюбовному соглашению: мы изображаем видимость борьбы с оргпреступностью, а вы, особо не беспредельничая в нашем городке, негласно поднимаете благосостояние некоторых граждан начальников...

И вскоре выгоды таких отношений стали очевидны. Уличная преступность быстро сошла на нет: бандитам нужен порядок в городе. Также сошли на нет и уголовные дела против «организованной спортивности». Зато на северо-восточной окраине выросли коттеджи из «кремлевского» кирпича: начальника ГОВД, помощника городского прокурора, председателя суда...

Не стал исключением и начальник криминальной милиции, друг и постоянный собутыльник Дмитрия Ивановича. О его связях с криминалом знали многие, но никто, в том числе и собственная безопасность, не спешили с разоблачениями...

Как-то незадолго до нового, 1995, года он предложил Макарову посидеть в ресторане: мол, дело есть, побазарить надо. Проницательный сыскарь сразу же понял, о чем пойдет речь. Несколько месяцев назад бандюки расстреляли «Форд» местного предпринимателя. Преступление вышло громким: за последние полгода в городке никого не отстреливали. И хотя заказчиков знал весь город, опера не спешили их «закрывать». Следствие сознательно тормозил начальник криминальной милиции. Видимо, о причинах этого торможения он и собирался побеседовать со своим заместителем.

Главный сыскарь города начал издалека. Мол, мы службе в «органах» лучшие годы отдали, ворами да бандитами, которых мы с тобой позакрывали, десяток лагерей укомплектовать можно. А что мы за это получим лет эдак через пять? Копеечную пенсию и льготы по оплате коммунальных услуг? Похороны за счет ментуры да некролог на последней странице «Вечерки»?

— И что ты предлагаешь? — напрямую спросил Дмитрий Иванович.

— Ты ведь расстрелом «Форда» занимаешься?

— Я. И я даже знаю, чьих рук это дело. Да и ты, как я понимаю, тоже...

— Короче, дело надо срочно закрыть, а убийц найти. Только не тех, на кого ты подумал... Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Должностной подлог? — уточнил Макаров открытым текстом.

— Профессиональный риск будет оплачен по высшей таксе. Держи. — Осмотревшись по сторонам, собеседник сунул под столиком белый конверт. — Дима, ты же у нас профи! Придумай что-нибудь. А потом, не забывай, что нераскрытые убийства портят статистику. Тебе это надо?

Несколько секунд в Дмитрии Ивановиче происходила отчаянная борьба, которую моралист называл бы борьбой добра и зла, а психолог — борьбой между страхом разоблачения и стяжательством.

Стяжательство победило.

Оно-то и понятно: перед глазами Макарова было немало примеров куда более масштабной и, главное, безнаказанной коррупции...

Денег в конверте оказалось немало: десять тысяч долларов. Что составляло зарплату рядового оперативника за сорок пять лет беспорочной службы.

Макаров понимал: риск засыпаться слишком велик. Но понимал он и другое — передав деньги из рук в руки, начальник криминальной милиции сознательно связывает себя круговой порукой. Ведь решить столь незначительное дело он мог и сам, не прибегая к помощи заместителя! Зато в случае неприятностей с УСБ оба милиционера, спасая себя, будут вынуждены выгораживать друг друга. «Предварительный сговор» может серьезно осложнить их жизнь.

— Столько же получишь, когда все решишь, — как бы между делом пообещал собеседник.

ИЗ МЕМОРАНДУМА ИНСТИТУТА СОЦИОЛОГИИ РФ:

По мнению экспертов и предпринимателей, взятки платят 82% всех российских предпринимателей. В 2002 году россияне израсходовали на взятки около 33,5 млрд. долларов. Структуры МВД по уровню коррумпированности традиционно стоят на одном из первых мест...

Однако полученные деньги следовало отработать: как можно быстрей «закрыть» какого-нибудь безответного фраера, готового взвалить на себя «грузняк» по 105-й «мокрой» статье. И уже на следующий день, просматривая картотеку, Дмитрий Иванович понял, как это сделать.

Последнее время в милицейских сводках нередко фигурировал некто Щукин В.С., двадцати двух лет от роду, более известный под кличкой Рыба. Молодой человек несколько раз попадал в поле зрения правоохранителей, в основном — за мелкое хулиганство. Однако недавно Щукин получил условный срок за хранение огнестрельного оружия. Осведомитель сигнализировал, что видел у молодого человека пистолет времен Второй мировой войны. Обыск подтвердил правоту стукача: из тайника на балконе был извлечен старенький «ТТ» без обоймы и патронов, видимо, найденный на местах былых сражений. Рыба получил три года с отсрочкой приговора. Жил он один, без родителей (мать умерла при родах, а отец, став виновником автоаварии, сгинул где-то в зауральском лагере). Тихая бабушка-пенсионерка вряд ли могла заступиться за внука.

И статья, и фигурант выглядели вполне подходяще. К тому же, как сообщала агентура, в ночь киллерского расстрела «Форда» гр. Щукин В. С. дома не ночевал...

Спустя несколько часов подозреваемый — высокий худощавый юноша с застенчивым взглядом и большой светло-коричневой родинкой на шее — уже сидел в кабинете сыскаря.

Дмитрий Иванович повел беседу профессионально и грамотно. Приязненно улыбнулся, бросил пару фраз о перспективах футбольного чемпионата и бабьем лете, необычно теплом в этом году. Завистливо повздыхал  —  мол, ему бы, оперативнику, возможности юноши: свободное время, сам себе хозяин... Предупредительно предложил закурить. Затем поинтересовался жизненными планами собеседника и, узнав, что молодой человек намерен продолжать учебу в медицинском институте, похвалил его за выбор самой гуманной в мире профессии. А потом, как бы между прочим, извлек из сейфа несколько отстрелянных гильз, подобранных на месте убийства, и фотографии изрешеченного «Форда».

— Ты за что бизнеснюгу замочил? — вежливо осведомился Макаров.

— Я? Замочил? Да что вы! — неподдельно удивился Щукин.

Затем последовал еще один вопрос: где молодой человек провел прошлую ночь? Ответ заставил оперативника довольно улыбнуться: с горячностью, свойственной юности, Рыба сказал, что это — его личное дело, и никого, даже милицию, касаться не должно.

— Не хочешь сознаваться — твое дело, — равнодушно кивнул оперативник и вызвал в кабинет двух рослых сержантов.

Вопреки ожиданиям, выколачивать признание пришлось довольно долго.

Сперва на голову подозреваемого натянули противогаз, то и дело перекрывая доступ воздуха. Излюбленный милицейский прием, именуемый «слоником», не помог. Раздосадованные милиционеры приковали юношу наручниками к батарее центрального отопления и принялись методично избивать валенками, набитыми песком. Удары такими приспособлениями весьма болезненны, но в то же время не оставляют никаких следов для медицинского освидетельствования. Обвиняемый в убийстве стоически перенес и это истязание, и даже двухчасовую «ласточку» (так называемое взнуздание). Раздосадованный Макаров решил применить старую добрую пытку электротоком. То, что не удалось решить при помощи «ласточки», валенка и противогаза, благополучно решилось при помощи проводков, подсоединенных из розетки к половым органам молодого человека. Спустя каких-то пятнадцать минут Щукин, вконец обессилев, согласился подписать что угодно, лишь бы его прекратили мучить.

Сотрудники милиции быстренько надиктовали молодому человеку «явку с повинной». Спустя полтора часа двое алкашей, подкармливаемых ГОВД, признались, что видели, как в день убийства Щукин вертелся рядом с гаражом, подле которого расстреляли «Форд» бизнесмена. Но самые замечательные результаты дал обыск в квартире Рыбы. В ящике письменного стола был обнаружен магазин к автомату «АКСУ» с пятью патронами калибра 7,62. Понятые (другие алкаши) с готовностью подтвердили факт изъятия явно подброшенных боеприпасов. Магазин с патронами стал основным вещдоком в уголовном деле по статье 105, части второй, пункта «е», а «чистосердечное признание» и свидетельские показания ханыг — главными аргументами обвинения. Предыдущая судимость по «оружейной» статье серьезно усугубляла положение подследственного.