Почтовые открытки - Энни Пру

второй раз. У него ведь тоже коровы, как ты знаешь. В пять часов. Там все будет происходить с часу до пяти. А ужин я приготовлю утром – вкусное рагу из курицы или еще что-нибудь, чтобы легко было разогреть, когда вернусь.

– Ну ладно, что с тобой поделаешь.

Она засыпала, сопя, едва ощущая его тепло рядом, тяжесть его руки у себя на пояснице, теснее прижимаясь к нему, встраивая его согнутые острые колени в свои подколенные чашечки…

– А как насчет Мернель? Было бы неплохо, если бы она тоже научилась. – Ронни, все еще тянувший свою волынку про обучение езде на машине, вернул ее к действительности.

– Сомневаюсь, что она заинтересуется. У Мернель что-то свое на уме. Она мне ничего не говорит, поэтому я не знаю, что именно, но она половину времени проводит у себя в комнате, а другую половину – у почтового ящика, ждет машину БДСМ[45]. Она тяжело восприняла то, что случилось. Когда Минка арестовали, бросила школу. А с тех пор как его не стало, почти не разговаривает и не делится со мной своими секретами.

* * *

Уже через восемь дней после отправки письма, даже понимая, что это слишком рано для ответа, Мернель не могла заставить себя не думать о том, что он, еще не вскрыв конверт, почувствует: ее письмо особое. Вероятно, ему пишут сотни девушек, и ему требуется время, чтобы разобрать почту, даже при наличии помощников. Но она знала, что он делает это сам. Он привык все делать сам.

Об этом писали на первых полосах двух, а может и больше, газет. История излагалась в шутливом тоне, из него пытались сделать придурка. Но она видела глубже.

Узник одиноких сердец ищет жену

Рей Макуэй, 19-летний сортировщик пиломатериалов с фирмы «Стройматериалы Фредетте» в Берлингтоне, вошел в редакцию «Рупора» и заявил, что хочет дать объявление о поисках жены. «Мне нужен кто-нибудь такой же одинокий, как я. Я с детства сирота и живу один в меблированной комнате. Мне трудно встречаться с девушками из-за режима работы. Я называю себя «узником одиноких сердец». Работать я начал с шести лет, корообдирщиком в лесу. Сбежал, когда мне исполнилось 16, бродил по свету, был в Мэне, доходил до самой Канады, побывал в Мексике и Техасе. Но здесь – мой родной штат. Я хороший работник. И я чувствую, что где-то там есть юная девушка, такая же одинокая, как я, и что мы с ней могли бы быть счастливы вместе. Надеюсь, что она напишет мне через «Рупор».

* * *

На фотографии, помещенной рядом с заметкой, был изображен молодой человек со взъерошенными волосами, стоящий возле штабеля строительных досок. Позади расстилается озеро. Брюки порваны на коленях. Обшлага рукавов клетчатой куртки обтрепаны. Лицо бледное, но спокойное. Несмотря на смазанную типографскую краску газетной фотографии, было понятно, что парень одинок. Мернель достаточно насмотрелась в зеркало на себя, чтобы точно знать это.

Ответ пришел утром в четверг. Дождь не переставал лить ровной стеной, размывая подъездную дорожку. Она шла пешком в расстегнутом черном клеенчатом плаще, полы которого раздувал ветер, делая ее похожей на жука, готовящегося взлететь. Выпрыгивавшие из-под каблуков ее ботинок мелкие кусочки гравия обстреливали голени. На открытке был изображен вид мыса Ред-Рок-Пойнт, вдающегося в озеро Шамплейн. Место для письма было заполнено мелким, но абсолютно разборчивым почерком, хотя и с орфографическими ошибками. Текст был таким же серьезным, как ее письмо к нему. Позади столба с почтовым ящиком чернели, ветвями рассекая небо, мокрые ольховые деревья.

* * *

В девять часов утра в субботу Мернель вытирала миски для хлопьев и думала: что сказать Джуэл? Из раковины шел неприятный запах. Она могла бы сказать: «Я уезжаю от этой вонючей раковины». Или: «Что мне здесь делать, сгнить в этом проклятом месте?» Одежда была приготовлена. Синяя юбка, темно-синяя, разве что не фиолетовая, которая почти не линяла и не выгорала на солнце, вися на бельевой веревке, и белая блузка с пуговками в форме крохотных жемчужных сердечек. Она приготовила лимон; вымыв голову, она прополощет волосы с лимонным соком, это придаст им красноватый оттенок. «Маленький вулкан», – шепотом сказала она себе, вспомнив какое-то кино. Мернель могла сказать: «Вы с Дабом живете как свиньи. А я хочу жить в приятном месте, как у миссис Уидмейер, которая привела в порядок Бетчелдерову дыру. Душ со стеклянной дверью. Ковры. Столовое серебро с розочками на ручках и соответствующие тарелки с синей каймой и золотыми полосками».

Даже про себя ей трудно было объяснить это Джуэл так, чтобы та поняла, почему Мернель необходимо уехать любой ценой. Слова клокотали внутри и складывались в два глупых предложения: что она уезжает с кем-то, кого не знает, и что этот кто-то дал объявление в газету, что ищет себе жену. Она слышала, как Джуэл возит шваброй по лестнице и как грузовик натужно взбирается по склону холма. Это дядя Отт возит в свои новые владения все новую технику и оборудование. Два дня назад пригнал бульдозер – неповоротливую, покрытую грязью машину, которая заводилась с таким клокотанием, словно вспугнули целую стаю индюшек. Бульдозер съехал с колеи и стоял в колючей молодой траве, пыхтя среди поля одуванчиков, такой же желтый, как они.

– Интересно, что он собирается делать с этой штуковиной? – сказала Джуэл. – Говорит, что хочет сеять зерно. Никогда не видела, чтобы фермеры использовали бульдозер для пахоты или сева. У Лояла бы случился припадок, если бы он увидел такое на своем поле.

Со стороны палисада послышался звук мотора, работающего на холостом ходу, потом шаги на крыльце и стук в дверь. Слава богу, не Отт, тот всю жизнь входил без стука.

– Здравствуйте. Я ищу Мернель Блад. – Ровный голос, в котором слышалось упорство.

Швабра Джуэл замерла на лестнице. Через сетчатую дверь ударило майским жаром и запахом травы, к сетке с внешней стороны прижались белые цветы, за которыми угадывалась человеческая фигура. Мернель узнала ее по газетной фотографии. Поток воздуха хлынул в кухню, наполнив ее запахом жасмина и кислым духом выхлопного газа от заикавшегося во дворе автомобиля. Сквозь сетку она видела мух, клубившихся над черемуховыми ветвями, и изогнутый контур синего металла.

– О господи, я же не готова. Я же не вымыла голову.

– Я не мог ждать до вечера, – сказал он. – Просто не мог ждать.

Сетчатая дверь тихо скрипнула под его дрожащей рукой.

Джуэл, прислушивавшаяся на лестнице, почти обо всем догадалась.

20

Надгробие в форме бутылки

Он придержал для нее дверцу автомобиля, и она скользнула