Седьмое солнце - Кейси Ники

— О чем ты, вообще, думала?! — начал Роб. Кларк молча стояла, опустив взгляд. — Черт, это уму непостижимо, ты очень разочаровала меня, Роуз Кларк, очень. Сбежать с базы! Взять машину, без документов, в незнакомом городе! На что ты рассчитывала?

— Прости, Роб, я не подумала, — Роуз смотрела в пол и теребила карман на джинсах. Роберт не кричал, но говорил так эмоционально, что Роуз хотелось провалиться сквозь землю от стыда. На висках босса слабо выступили тонкие вены, едва пробиваясь через загорелую кожу голубыми линиями, а обычно идеальная прическа выглядела слегка небрежно.

— Ты хоть понимаешь, как подставила меня? Я ведь несу за тебя ответственность! А если бы с тобой что-нибудь случилось?

— Я понимаю, — промямлила Роуз, все еще глядя в пол.

В ней кипела смесь стыда и разочарования, ведь обычно ее безрассудства, так или иначе, заканчивались хорошо, если так можно сказать. И никто не отчитывал ее, потому что за результатом забывалось ее поведение. Так было на учениях, когда она упала с мотоцикла или полезла в окно второго этажа, так было на соревнованиях, так было, когда ее взяли в плен. Теперь она просто совершила глупость, без какого-либо результата, который помог бы закрыть глаза на сам поступок. Осознание пришло к Роуз так внезапно, что она растерялась от того, с какой стороны увидела себя. Кларк, наконец, поняла, как выглядят ее выходки. Не серьезный агент, способный на оправданный риск, а маленькая глупая девчонка, которая прет напролом, не думая о последствиях. Кларк злилась на себя.

— Не знаю, о чем я думала! Правда, просто сорвалась сгоряча. Мне так хотелось поскорее забрать эти чертовы результаты, что я даже не подумала о последствиях! — Роуз больше не смотрела в пол, она смотрела в глаза Роберту и была готова понести любое наказание. Чувства вырвались наружу, взгляд был потерянным. На нее будто снизошло озарение и много предстояло переосмыслить. Это напугало ее, ведь теперь нужно было что-то менять в себе. — Мне больше нечего добавить, кроме как прости, я поступила безрассудно, — последние слова она произнесла уже спокойно, контролируя речь. Лицо Роберта все еще выражало недовольство и гнев, но было видно, что он немного смягчился. Босс будто понял, что Роуз действительно осознала серьезность поступка, и заметил искренность сожалений. Он видел, что у подопечной внутри что-то происходило. Перемена была очевидна.

— Ладно, обойдусь без банальных нравоучений, надеюсь, ты и правда все понимаешь, — Роберт говорил спокойно, тон практически вернулся к обычному. — Тебе и без меня сейчас крепко достанется, — босс едва заметно усмехнулся, подавляя злость и раздражение. Роуз поняла к чему он клонит: вид Генри не сулил ничего хорошего. Роб переключился на него. — Вы тут поговорите, а я пойду, узнаю, куда отправили машину и как ее забрать. Советую выйти из отделения, — последняя фраза прозвучала в его привычной шутливой манере. Было очевидно, что Генри зол на Роуз так сильно, что разговор предстоял не из приятных.

Генри смерил Роуз презрительным взглядом, молча повернулся и пошел прочь из отделения, как и посоветовал Роберт. Кларк покорно побрела за ним. От ее вызывающего поведения, уверенности и храбрости не осталось и следа. Ей было действительно стыдно, и чем больше она думала об этом, тем больше осознавала, что часто была не права. Сильнее всего она переживала из-за того, что показала себя не с лучшей стороны и все испортила. О Генри она тоже думала. Ее будто ледяной водой окатило, и она, наконец, поняла, что вела себя эгоистично и по отношению к нему. Он имел полное право злиться. Роуз не понимала, почему он до сих пор возился с ней, давно мог бы оставить ее наедине со всем ворохом проблем, которые к ней прилагались. Импульсивность явно была пороком Кларк, да и в остальном она была не подарком.

Роуз понимала, о чем думает Генри. Несмотря на то, что они сильно отдалились, она все так же хорошо его чувствовала. В прошлый раз безрассудство чуть не погубило ее, и Генри знал, как далеко она может зайти. Пара вышла на улицу, вокруг почти никого не было, не считая нескольких прохожих, спешивших по своим делам и тройки полицейских, которые курили возле машины. Генри остановился. Роуз заметила, как он глубоко вдохнул, его плечи поднялись и медленно опустились. Затем парень повернулся к ней и, стараясь скрыть раздражение, повторил вопрос Роберта:

— О чем ты думала? — раздражение скрыть не удалось. Роуз только открыла рот и успела набрать воздух, чтобы начать оправдываться, как Уотерс жестом остановил ее и продолжил свою тираду. — Как ты можешь быть такой безрассудной и подвергать себя такому риску? Это просто уму непостижимо, взять машину и поехать непонятно куда в незнакомом городе. Это могло быть опасно для тебя. Мало ли, с чем или с кем ты могла столкнуться! — парень почти кричал. Роуз опешила от речи Генри, таким она не видела его раньше. Ей казалось, что он в принципе не способен на злость.

— Прости, я не хотела, чтобы так вышло, я совсем не думала о последствиях и… — Кларк растерялась и мямлила словно ребенок. Генри снова прервал Роуз. Вероятно, эта фраза его зацепила, и он еще больше изменился. Таким он совсем не нравился Роуз. Ее поступок выбил его из привычного состояния равновесия.

— Это и пугает меня, Роуз, что ты не в первый раз совершаешь поступки, не думая о последствиях. Мне кажется, что ты совсем перестала о них думать, — ее имя он произнес не с нежностью, как обычно, а твердо и с нажимом.

— Не понимаю о чем ты.

— Ты понимаешь. Конечно, понимаешь, просто не хочешь себе признаться. И знаешь, что так бесит меня во всем этом? Все это переходит рамки нормальности. Ты слишком увлекаешься, только не понимаю почему? Тебе следовало бы подумать об этом.

Роуз сама начинала злиться. Ей хотелось, чтобы Генри остановился. Конечно, она и сама все понимала и не хотела чувствовать давление, тем более от Генри. Он ведь был ее опорой, крепостью, в которой можно укрыться от любых невзгод. Роуз, несомненно, знала, почему ведет себя так, и она не могла осуждать Генри за то, что он не понимает, ведь она сама не давала ему возможности узнать себя лучше. Они никогда не говорили про детство Роуз. Всякий раз, когда Генри спрашивал, она отвечала, что ее растила бабушка, но она умерла. Та часть жизни была закрыта на тысячу