В гостях у турок. Юмористическое описание путешествия супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых через славянские земли в Константинополь - Николай Александрович Лейкин

– Пожалуй, дайте.

У Глафиры Семеновны дрожали руки.

Прокурор вытащил из кармана складной штопор, достал бутылку с белым вином, откупорил ее и, налив полстакана, подал Глафире Семеновне.

Та выпила несколько глотков и проговорила:

– Боже мой, по какой мы дикой земле едем! Даже на железнодорожные поезда нападают. Знала бы, ни за что не поехала! Это все ты… – кивнула она на мужа.

Тот зевал, протирал глаза и откашливался в платок.

– Ну вот… Не на кого валить беду, так на мужа. А сама только и бредила Константинополем. Ведь мы в Константинополь едем.

– Да никакой тут беды нет, и вы можете успокоиться. Теперь разбойничьи банды если где еще и существуют, то переменили свою деятельность. В прошлом году я был судебным следователем, производил следствие над двумя пойманными вожаками и познакомился с их нынешними операциями. Теперь они живут в горах и держат в страхе только селения. Чтобы никого не трогать, они распоряжаются очень просто. Берут известную дань с сел и деревень. И если дань взята – они уже ту деревню не трогают и дают у себя в горах спокойный пропуск лицам из той деревни. На следствии свидетели показывали, что у здешних разбойников на этот счет слово верное, что у них существует своя честь.

Глафира Семеновна начала успокоиваться.

– Ну а нападения на поезда? Когда было последнее нападение на поезд? – спросила она. – Не можете сказать?

– Как же, как же… Это всем памятно. Об этом ведь писали во всех европейских газетах. Это сделало страшный переполох, – отвечал прокурор. – И на самом деле нападение было возмутительно по своей дерзости. Но последнее нападение было сделано не на болгарской территории, а на турецкой. Вы поедете мимо этой станции.

– О, Господи! Спаси нас и помилуй! – перекрестилась Глафира Семеновна.

– Чего же, душечка, так уж особенно-то пугаться! – успокаивал жену хриплым от вина и сна голосом пришедший уже в себя Николай Иванович. – Ведь и у нас на Закавказской и Закаспийской дорогах были нападения на станции и на поезда, но ведь это так редко случалось.

И здесь… Неужели так-таки на нас уж и нападут, если мы поехали?

– Все-таки это ужасно! – потрясла головой Глафира Семеновна и спросила прокурора: – Так когда же было последнее нападение на поезд?

– Последнее нападение было… Я даже число помню… – отвечал он. – Последнее нападение было в ночь с 31 мая на 1 июня 1891 года. Разбойники забрались в поезд между станциями Черкеской и Синекли, связали поездную прислугу, остановили поезд и грабили пассажиров догола. Но это бы еще ничего… А дерзость их пошла дальше. Они захватили из первого класса четырех пассажиров заложниками. Это были германские подданные и лица из хорошей фамилии, со связями… Они ехали в Константинополь. Захватили их заложниками и увели в горы, а после требовали с турецкого правительства двести тысяч франков выкупа, грозя, что если выкуп к известному времени не будет внесен и положен в указанное место, убить заложников.

– Боже милостивый! – всплескивала руками Глафира Семеновна. – Ну и что же, выкуп был внесен?

– Внесли выкуп, – кивнул прокурор. – Это была банда знаменитейшего по своей дерзости разбойника. Афанас он назывался. По происхождению грек. Впоследствии он был убит в бою. Ведь целый турецкий полк ходил в горы воевать с этой шайкой разбойников.

– Ужас, что вы говорите! Ужас! – ужасалась Глафира Семеновна и спросила прокурора: – Как станция-то, около которой это случилось?

– Запомнить нетрудно. Почти русское название. Станция Черкеской. По-турецки она произносится Черкескьей…

– Нет, я даже запишу, чтобы знать.

Глафира Семеновна вытащила из баульчика записную книжку с карандашом.

– Далеко это отсюда?

– За Адрианополем. Почти под самым Константинополем, – дал ответ прокурор. – И имя разбойника запишите. Афанасий… Грек Афанас.

– Грек, стало быть, православный человек и такой разбойник! О господи! – дивилась Глафира Семеновна, записывая в книжку. – Фу, даже руки дрожат. Вон какими каракулями пишу. Вы говорите, в 1891 году это было?

– В 1891 году, в ночь с 31 мая на 1 июня. Это факт. Это во всех газетах было.

– Ну и уж после этого не нападали на поезда?

– Кажется, не нападали, – отвечал прокурор, но тотчас же спохватился и сказал: – Ах нет, нападали. Года три тому назад нападали, но уж на этот раз на нашей болгарской территории. То есть, лучше сказать, на границе турецкой и болгарской. Тоже обобрали пассажиров, но не причинили никому ни малейшей царапины. Также взяли в плен одну богатую женщину.

– Даже женщину не пощадили? – воскликнула Глафира Семеновна и прибавила тихо: – Не могу писать. Николай Иваныч, дай мне вина.

Николай Иванович поспешно налил стакан вина.

– Куда ж ты цельный-то стакан! Мне один-два глотка! – крикнула на него жена.

– Пей, пей… Остальное я сам выпью.

– Это чтобы опять натрескаться? Опомнись! Люди ужасы рассказывают, а тебе и горя мало. По такой дороге ехать – нужно быть трезвее воды.

Муж улыбнулся.

– Тебя Степан Мефодьич, шутя, пугает, а ты веришь! – сказал он, выпив остатки вина.

– Нет, это факты, факты. Неужели же я посмею шутить таким манером! А только вам теперь совершенно нечего бояться. Теперь повсюду спокойно. Вот уже года два по всей дороге спокойно.

– Так что же разбойники сделали с этой женщиной? – интересовалась Глафира Семеновна. – Поди, турецкие зверства сейчас начались?

– Не рассказывайте ей, не рассказывайте, Степан Мефодьич. Видите, она и так ни жива ни мертва, – подхватил Николай Иванович.

– Тут уж нет ничего страшного. Вообразите, впоследствии она рассказывала, что все разбойники обращались с ней буквально по-джентльменски, с предупредительностью и даже кормили ее лакомствами. Они только заставили ее написать письмо в ее дом с приказанием, чтобы за нее выслали что-то пять или шесть тысяч левов. Женщина была состоятельная, за нее выслали и положили в назначенное место в горах деньги, и она была освобождена. Но вы, мадам, бога ради, не бойтесь, – прибавил опять прокурор. – Теперь уже два года ничего подобного не случается.

Кончив рассказ, он налил себе стакан вина и выпил залпом, сказав покосившейся на него Глафире Семеновне:

– Простите, что пью… Но ужасная жажда…

Поезд убавил ход и остановился на станции Белова.

Область виноделия

Запасные пути у станции Беловы были сплошь уставлены платформами со строевым лесом, досками, дровами. Были даже решетчатые вагоны, нагруженные перепиленными на мелкие куски ветвями и хворостом. Видно было, что здесь умеют беречь