Экзамен для гуманоидов - Вячеслав Шалыгин

— Четвертый агрегат! — воскликнул Мишин. — Тот, что мы считали резервным?!

— Именно, — я остался доволен эффектом. — Пора нам его испытать. Иначе из ловушки не уйти. Выбьем клин клином, как говорится. Что там со скоростью?

— Минус две сотых процента в минуту по часам компьютера, — доложил Игорь, — то есть около одной десятой процента на самом деле.

— Включить «резервную» установку! Запустить программу постепенного подъема мощности двигателей! Пик должен совпасть с началом работы четвертого агрегата. Экипажу приготовиться к авралу! Возможно, нас хорошенько тряхнет.

— Отключилась блокировка внутренних грузовых шлюзов, — взволнованно крикнула Ирина, вливая дополнительную волну жара в без того раскаленную атмосферу рубки. — Блокпост в машинном отделении волнуется!

— Павел, пошли им подкрепление, пусть задержат шпионов хотя бы на пять минут!

— Уголовники пытаются взломать решетку зоны «черного списка»! — громче прежнего доложила Ирина.

— Прекрати истерику! — рявкнул на нее я. — Для такого сплава силенок у них не хватит! Следи, чтобы решетка не открылась, как и шлюзы, сама по себе!

Наступала кульминация, а главное в такой момент удержать ситуацию под контролем. Получалось это у меня или нет, я пока не понимал. Четвертый агрегат, мой новый «искривитель», набирал мощность. Еще несколько минут, и с гравитационной ловушкой мы справимся. (Даст Бог!) Преступники пока за решеткой. Остаются лишь диверсанты, но, чтобы добраться сюда, им надо сначала починить заклиненный шлюз между грузовым и двигательным отсеками, а затем сразиться с заградительным отрядом из крепких пилотов. Как жаль, что на корабле нет хотя бы традиционного капитанского сейфа с парой пистолетов! Правда, на нем и капитана толком нет! Ничего не поделать! Итак, пик мощности — пуск!

— Гипермасса смещается! — Игорь и Паша прилипли к монитору. — Угол девяносто градусов! Нет, от ста тринадцати до девяноста! Она прогибается?

— Что за чушь вы несете? Кто куда прогибается?

— Это неизвестное сверхтяжелое тело обволакивает нас как коконом!

— Это мой новый «искривитель» так действует на наши приборы…

— Мы отклоняемся от вектора времени. — Павел показал на объемную картинку в углу монитора, — возвращаясь при этом на прежний маршрут движения! Мы останавливаем время! Александр Николаевич, вы трижды гений!

— Знаю, Паша, только время мы не останавливаем, а искажаем, — я немного успокоился.

Четвертый агрегат работал, причем так, как я и планировал. «Пароход» сошел со стапелей…

— Минус четырнадцать минут в час… Обратный отсчет времени стабилизировался… Достигнута прежняя скорость… Скорость зафиксирована… Регистрируется смещение звездной карты… «Навигатор» фиксирует множество новых объектов и свойств пространства. Дать разрешение на систематизацию и обработку?

— Обязательно. — Я обернулся к Ирине: — Подключайте все резервные накопители информации. Сейчас есть что позаписывать. Мы выбрались в несколько другую Вселенную…

13

Из рапорта в разведку Каравана Несущих Истину

…Хвала Великим Болотам Потерянной Родины! Секрет клайров раскрыт! Земляне, сами того не подозревая, проникли туда, откуда нас во время Великой Битвы, возможно, и атаковал Мобильный Флот… Приступаю к изучению и тщательному копированию технической документации земного звездолета… Установлены и взяты под наблюдение все вражеские агенты…

14

Афанасьев А. Н., трижды гений

Я это сделал! А ведь мне пытались помешать! Но я это сделал! Я поставил «Ермак» немного «боком» к четвертому измерению — неотвратимому, строго направленному времени и заставил корабль лететь только в трехмерном пространстве. Получился «паром». Потом я вывернул четвертое измерение и получил фору в четырнадцать минут на каждый час. Не славно ли? Летаешь себе сколько влезет, а возвращаешься на следующий день после отлета. Постаревшим, конечно, но счастливым. Да и почему обязательно постаревшим? Есть чудесное средство — анабиоз! Трижды гений… Почему бы нет?!

— Поздравляю, Санечка!

Услышав ее голос, я невольно вздрогнул и медленно развернулся вместе с креслом. Она стояла рядом с резервным пультом, одетая в нашу обычную форму, и улыбалась. Ее светлые волосы все теми же непослушными прядями падали на изящные плечи, большие зеленые глаза… Глядя в ее глаза, я верил, что меня в этом мире любит хотя бы один человек.

В этом мире… В этом мире?! Мы уже несколько минут, как в «мире ином». Не в ее ли? Недаром же придумали эпитет «безвременье». Если уточнить, то у нас тут даже не безвременье, а сплошное «антивременье». Я покосился на присутствующих в рубке и понял, что они настолько заняты своими проблемами, что не обращают на мой глуповато-растерянный вид никакого внимания. Но, главное, они видели Музу! Таким образом, я могу быть спокоен — с ума я не сошел. Только почему они не удивлены присутствием на борту постороннего?

— Я вас подменю, — предложил Паша, мельком бросив взгляд на Музу.

Я уступил ему место и подошел к Лене. Остановившись в полуметре от нее, я заложил руки за спину и внимательно посмотрел Музе в глаза. Нет никаких сомнений, это она.

— Ты устал, — сказала Лена и провела теплой ладонью по моей щеке.

Ощущение непривычное, вернее, давно забытое. Я вдруг понял, что все терзающие меня сейчас переживания, не более чем суета испуганных пылинок перед пылесосом. Привычка жить, не более…

— Ты прав. — Лена кивнула. — Привычка жить. Не самая вредная, но теперь почти бесполезная. Там, где нет времени, нет и движения, а жизнь — это вариант движения. Страшно?

— Нет, — я улыбнулся. — Мы в этом мире, так сказать, проездом. Да и время свернуто в бараний рог только снаружи зоны искривления. На борту нашего звездолета жизнь продолжается. Ты разве не заметила?

— Какой ты смешной, — Лена искренне рассмеялась, а я снова заволновался: неужели что-то не так?

Раньше она выражалась яснее, без уверток и намеков. Хочет, чтобы я сам до всего дошел? Тогда ей стоит дать мне хотя бы подсказку…

— Подсказываю, — она прекратила смеяться, но глаза ее серьезными так и не стали. — В точном ли соответствии с расчетами работает твой «искривитель»?

— Нет, но почти… — я осекся.

Она права! Надо срочно подставить новые данные и все хорошенько пересчитать. Эй, эй, а что это за телепатия? Я же не просил подсказку вслух!

— Пересчитай и все поймешь…

— Они их убивают! — вскрикнула Ира, прерывая нашу странную беседу.

На мониторе демонстрировалась весьма жестокая картина схватки в двигательном отсеке. Двое наших уже не шевелились, шестеро еще держались, но более нескольких секунд выстоять им не светило. Нападающие были явно сильнее. Четверо мощных типов в полувоенных тренировочных костюмах и пижонистых черных масках профессионально избивали наших парней пудовыми кулачищами. Я не специалист, но даже мне было понятно, что бьют агрессоры «на полный вывод из строя». То есть на смерть. Ира оказалась права. Я посмотрел на Лену. Она смотрела на экран и по-прежнему улыбалась! Моя нежная Муза! Смотрела, как люди убивают друг друга, и улыбалась! Кажется, скоро я все пойму без всяких повторных расчетов. В двигательном отсеке из двенадцати человек на ногах осталось только четверо; ни одного из наших.

— Они прошли в «зеленую зону», — доложила Ира. — Переключаюсь.

Громилы не спеша и как-то вальяжно подошли к ближайшим «саркофагам» и принялись негромко совещаться. Наконец, приняв какое-то решение, они свернули в боковой коридор и двинулись к зоне «черного списка», где мучились от жажды еще двести образчиков человеческой жестокости.

— Надо что-то делать, Александр Николаевич, если они освободят уголовников, нам не выжить… — запаниковал Игорь.

— Ты следи за навигационными приборами, пилот, — оборвал его Павел, — а не то улетим куда-нибудь к черту на рога… Александр Николаевич, по-моему следует обесточить сервопривод решетки, тогда ее замкнет наглухо, разрешите я схожу.

— Тебе придется подойти к диверсантам почти вплотную, они могут тебя обнаружить… Давай просто пустим усыпляющий газ.

— Нет, пока диверсанты не проникли за решетку, газ их не возьмет. Да и уголовники нам нужны лежащими в камерах, а не рядом. Хотя, в целом, мысль о газе неплоха. Я проберусь, не сомневайтесь. Взгляните, как самоуверенно они шествуют к «черному списку», по сторонам не смотрят…

— А еще двое? А твоя возлюбленная? Ты недооцениваешь противника, Паша, это неправильно.

— Алевтина с ними не связана, — уверенно ответил Павел, — а двое других остались в грузовом отсеке.

— Откуда ты это узнал?

— От вашей знакомой… — Паша обернулся к Музе. — Я вас верно понял?