Комментарии к материалистическому пониманию истории - Дмитрий Евгеньевич Краснянский

органы централизованного планирования это фундаментальные социальные структуры, представленные определенной группой специалистов. И эти люди, фактически, являются господами производства, хотя бы потому, что непосредственно именно они отдают приказы. Кроме того, производство – это не какая-то универсалия. Производство – это комплекс, состоящий из множества хозяйственных единиц. И в каждой этой единице есть директор, который исполняет приказы центральных органов планирования и организует производство.118 В целом же, весь этот класс специалистов мы можем обозначить как класс менеджеров или бюрократию. Причем эта бюрократия господствует на производстве. Она выполняет функцию издавна присущую всем эксплуататорским классам – функцию организации производства. Если вспомнить социальную теорию марксизма, и, в частности, её фундаментальную идею: тот, кто господствует на производстве, тот оказывается хозяином общества, то мы поймем, что в обществе, где все средства производства принадлежат социалистическому государству, господствующим эксплуататорским классом будет бюрократия.119

Это не так – заявляют нам марксисты. Властвовать бюрократии не позволит статья Конституции и управляющая пролетарская партия. Хорош оборот! Начинаем с первичности для общества экономических отношений, а заканчиваем первичностью для общества политической партии и законодательства.

Общество, базирующееся на государственной форме собственности, по определению будет политарным. Действие этого закона – одна из причин политического и личного банкротства Ленина в его последние годы жизни. Он победил, он совершил невозможное – социалистическую революцию, но вместо пролетарского государства, он видит господство бюрократии. Усомниться в доктрине он не может, признаться в поражении немыслимо. И Ленин начинает говорить, что если удастся обнаружить сто сознательных рабочих и сто сознательных крестьян, тогда можно создать рабочее-крестьяскую инспекцию, которая выправит положение. И это говорит марксист! Теперь гарантией формационной идентичности общества выступает уже не партия, а пара сотен сознательных трудящихся.

Таким образом, мы видим, что тезис об общественной форме собственности как собственности социалистического государства является ложным. Подобная форма собственности с необходимостью превращается в политарную форму собственности.

Кроме того, индустриальное общество, базирующееся на государственной собственности и централизованном управлении этой собственностью, с неизбежностью отрицает рынок. В итоге подобное общество оказывается глубоко неэффективным. Его первоначальная цель – эффективное управление производительными силами и их всемерное развитие оборачивается фантастической расточительностью и стагнацией. Десятки социалистических стран XX в. с очевидностью продемонстрировали это. Некоторые современные марксисты носятся с идеей «мягкого», прежде всего, ценового регулирования экономики. Это старая идея и возникла она в 60–70 гг. в советской академической среде как отчаянная попытка вырваться из ловушки, в которую загнало центральное планирование советское общество. При всей любопытности этой идеи, она всё еще не до конца разработана. И перспективы этой разработки весьма сомнительны. Конечно, некоторые марксисты-утописты могут предаться любимой и старой затее – духовидению о том, как в будущем новейшие научные разработки «отменят» рынок, но мы как ученые предпочитаем рассуждать о том, что «есть», а не о том, что может или должно «быть». Впрочем, одно мечтание у нас все же есть: время от времени нам грезится светлое будущее, когда наши коммунистические оппоненты будут приходить в академические аудитории с позитивными тезисами, оставляя для домашних чаепитий свои духовидческие мечты.

Итак, рынок оказывается куда более эффективной экономической системой, чем центральное планирование. Этот тезис верен, но недостаточен. Необходимо помнить об обратной стороне этого тезиса. Рынок означает такую экономическую решетку, которая состоит из множества центров экономического интереса.

Субъектом этого интереса является частный собственник. Последний есть ревнивый хозяин, преследующий максимальную эффективность своего производства. Нерадивость, глупость или ошибка могут привести его к личному, социальному и экономическому краху. И в этом он разительно отличается от бюрократа. Все общественно-экономические формации, которые мы наблюдали в истории, держались на определенном субъекте экономического интереса.

Социалистическое общество по определению мертво и нежизнеспособно, поскольку его форма не предполагает наличия субъекта экономического интереса. Правоверный марксист, естественно, с нами не согласится. Он заявит, что при социализме субъектом экономического интереса является всё общество в целом. Еще одна реальная категория, превращенная в универсалию.

В социалистической теории может быть всё и выходит гладко. Ну, как же, каждый рабочий должен понимать, что как член общества он является хозяином производства и работает на себя – произведенное богатство уходит на верх и оттуда распределяется планирующими органами на всеобщее и, в частности, его личное благо.

Но, к сожалению, а может быть и к счастью, практика реальных социалистических стран сокрушительно опровергает подобные кабинетные умозрения. Как всегда, для реализации чудного и блестящего прожекта не хватает самой малости – сознательности членов общества. Этот прожект обанкротился как на самом общем, так и на самом низшем уровне. Большевики никак не могли взять в толк: небольшой колхоз, сотня человек. И каждый из них норовит побездельничать; неужели они не могут понять, что они работают на себя? К началу 80-хх гг. отсутствие экономического интереса привело к тотальному разложению советских экономических структур, а также к одичанию в области быта. Набивший оскомину рефрен позднего СССР: «экономика должна быть экономной», больше сознательности, товарищи.

Экономическая эффективность любой формации поддерживается её формой собственности. Фундаментом экономической эффективности социалистического производства марксистское государство СССР считало уровень сознательности собственных граждан. Что еще здесь можно сказать?!

Отсутствие субъекта экономического интереса при социализме – проблема столь фундаментального характера, что она окончательно и бесповоротно перечеркивает социалистический проект. Капиталистические государства по определению будут подавляюще экономически эффективны, социалистические же государства по определению – неэффективными и стагнирующими. Их минутный всплеск энтузиазма и энергии неизбежно будет сменяться застоем.

Мог ли Маркс предвидеть и осознать этот факт? Вроде бы не мог. Человеку эксплуататорского общества, общества, где способность трудиться стала полезной привычкой, трудно представить, что «освобожденная» уборщица будет дерзить директору и не сильно утруждать себя работой. Но реабилитировать Маркса не удается. Он был ученым, начитанным человеком. Дай Бог каждому ученому прочесть столько книг, сколько прочел их Маркс. И он занимался коммунистическим прожектированием. Неужели он не удосужился почитать о попытках коллективного хозяйствования в прошлом?

«Неэффективность общей собственности усугубляется поведением людей, уклоняющихся от участия в общем труде, но требующих себе доли в его плодах, что рано или поздно приводит к краху пораженного этим недугом предприятия. Такое происходило в Северной Америке в семнадцатом веке, когда потерпели неудачу попытки совместной обработки земли и вместо этого за пределами плантаций, применявших рабский труд, повсюду утвердились самостоятельные фермерские хозяйства.

Впечатляющей иллюстрацией такого развития событий служит история возведенного Виргинской компанией Джеймстауна, первого постоянного поселения британцев в Северной Америке. Сначала компания приняла установку коммунистического толка, решив, что каждый член общины будет делать посильный вклад в запасы на общем складе и получать из него, что ему требуется. Когда эта политика привела колонию на грань голодной смерти, Виргинская компания оставила её и наделила каждого члена общины участком в три