Рождение и гибель цивилизаций - Григорий Кваша

Многих смущает подобная перспектива. Не лучше ли оставить банки финансистам, политику юристам, экономику экономистам? Однако многолетнее раздувание класса технократии привело к значительному количественному и качественному перевесу технарей. Вся наша история за последние 100 лет шла таким образом, чтобы максимально осложнить жизнь гуманитариям. Были периоды, когда гуманитарная культура практически умирала, в то время как технические традиции не прерывались ни на час. В годы самых жестоких репрессий наука и. техника продолжали жить в так называемых шарашках.

Пройдя все четыре фазы развития, технократия сформировалась как класс, обрела классовое сознание, классовую дисциплину. Каждая революция, будь то 1917, 1953 или 1989 годы, буквально выбивает у гуманитариев почву из-под ног, все перемешивая в их сознании. Писатели, историки, экономисты, философы то впадают в крайний патриотизм, то в крайнее низкопоклонство перед Западом, регулярно меняют свои «научные» воззрения. Технократии намного легче: законы физики и химии не меняются в угоду властям.

В результате даже между собой гуманитарии не в состоянии договориться. Финансист Федоров сражается с финансистом Геращенко, экономист Хасбулатов сражается с экономистом Гайдаром, Губенко с Любимовым, Жириновский с Козыревым и Шохиным. Подобный экстремизм гуманитариев позволяет технократам малыми силами забирать ключевые посты управления почти без боя.

Гуманитарии настолько неважно чувствуют себя на высоких постах, что впадают в полуистерическое состояние. Хасбулатов называет людей червями, философ Карякин уличает в дурости русский народ и т. д. Такое бывает с людьми, когда они не в своей тарелке, не на своем месте, не в своей стране.

Ну а технократы, несмотря на спад производства и прекращение финансирования науки, чувствуют себя достаточно спокойно, не впадая в истерику самоуничижения или излишнюю патетику. Может быть, они не так красиво говорят и не так импозантно выглядят, но с ними как-то спокойнее. Они уже в третьей фазе тренировались властвовать: металлург Брежнев, текстильщик Косыгин, авиационщики Кириленко, Добрынин, Воротников, Лигачев, химики Щербицкий, Демичев, Фурцева. Серые люди серого времени, однако с историческими задачами третьей фазы справились отлично. Так что нам не привыкать.

Собственно о самом идеологическом чуде в статье ничего нет, одни намеки. Дворяне Третьей России создали для своей Родины великую светскую культуру, за сотню лет догнав ушедшую на пять веков вперед Европу. Что подарят своей Родине, да и всему миру технари Четвертой России? Об этом в статье почти ничего нет. Для разъяснения в следующем номере «Зазеркалья» выходит статья «Портрет грядущей эпохи». Статья вся целиком пребывает в русле «Возрастов человечества» и к обратной логике истории отношения почти не имеет. Тем не менее в ней упоминается о том, что после окончания в России имперского цикла начнется самое интересное, а именно — идеологическое чудо. В России, так же, как на заре нашей эры в Палестине, начнут появляться все более сильные пророки, будут создаваться все более глобальные учения. Дальше — больше. Сказано, что в России XXI века произойдет последняя вспышка человеческого гения перед наступлением эры покоя, независимости и одиночества. Человечество, благодаря России, обретет новую веру, не языческую и не единобожескую, но такую, с которой смело просуществует по крайней мере еще 16 веков.

В указанной статье все смешалось в кучу: учение о вечном народе, идеологическом чуде, большом откровении, возрастах человечества. Поэтому лучше отложим подробное описание грядущих российских чудес и тщательнее разберемся с современной русской технократией. Для этого есть наделавшая в свое время много шума статья в «Коммерсант-власть». Некоторые неизбежные повторы, которые встретит читатель книги, думается не повредят: слишком уж много оказалось принципов истории. Время от времени нужно их встряхивать и расставлять в определенном порядке. Итак, декабрь 1997 года, «Технократия на грани фантастики».

Поскольку учесть все многообразие факторов при составлении астрологического прогноза невозможно, логично ограничиться одним-единственным. По этот фактор должен по своему значению превосходить все остальные, вместе взятые. Для нашей страны, да и для мира в целом, таким фактором сейчас является массовый прорыв в российскую власть представителей технической интеллигенции.

На первый взгляд к астрологии это имеет очень отдаленное отношение. Поэтому, прежде чем приступить к сути дела, необходим ряд предварительных замечаний. Дело в том, что мы живем не в обычном государстве, что, кстати, многие чувствуют, а в государстве экспериментальном: все, что в нем происходит, происходит впервые в мировой истории (поэтому так смешны разговоры о необходимости копировать польскую, венгерскую или китайскую модель развития). Эксперимент длится не все время, а периодами по 144 года. Сейчас мы пребываем на финишном участке четвертого российского имперского (экспериментального) цикла, начавшегося в 1881 году.

Всего в истории человечества имперских 144-летий было двадцать. Такое малое количество циклов доказывает их уникальность и энергоемкость, однако не дает возможности предсказать заранее, что нового принесет каждый и;> них. Задача исследователя состоит в том, чтобы найти цикл (революции в нем всегда приходятся на годы Змеи), выделить в нем первую фазу (36 лет накопления энергии), вторую (36 лет террора и разрушения старых порядков), третью (36 лет бюрократизации и укрепления новых порядков) и, наконец, четвертую (36 лет освобождения нового лидирующего класса).

Предпоследний имперский цикл имел место в Англии в 1761–1905 годах. После него весь мир зажил но английской модели бытия. В двух словах, это правление гуманитариев (юристы, экономисты, журналисты, филологи и т. д.) в технократическом мире (паровозы, самолеты, телефоны, компьютеры и т. д.).

Новый русский цикл (1881–2025) начался но английским правилам. По ним прошла его первая фаза. Однако уже со второй фазы Россия показала строптивый нрав, отгородившись от всего мира «железным занавесом», чтобы никто не подглядывал, что же там вырастила наша Четвертая Империя. В 1989 году Россия вступила в четвертую фазу: занавес открывается, и мы видим совершенно новую систему комплектования властной элиты, причем настолько жесткую, что ей не в состоянии противостоять ни звезды, ни планеты, ни ангелы, ни черти. Система эта проста как дважды два: у власти могут быть только технические специалисты-металлурги, авиационщики, химики, физики и т. д. Когда в 1917 году большевики брали власть, ни о какой технократии и речи быть не могло. Ленин, будучи связующим звеном между первой и второй фазами, имел диплом о высшем юридическом образовании. А все его сподвижники являлись классическими героями вторых имперских фаз, то есть самоучками или недоучками. Была группа семинаристов (Сталин, Микоян), группа отчисленных из институтов студентов (Фрунзе, Молотов, Куйбышев, Каменев, Бухарин). Такой суперинтеллектуал, как Свердлов, окончил пять классов гимназии, Троцкий — среднюю школу, Калинин — сельскую школу, Каганович — самоучка. Если и попадались люди с высшим образованием, то где-нибудь па второстепенных должностях. В ходе второй фазы бывшие недоучки-самоучки обзавелись маршальскими званиями, позаканчивали академии, поднаторели в красивом обхождении, но так и остались, по сути, токарями, пекарями, сапожниками и семинаристами.

Совсем иначе повернулось дело в 1953 году, когда токарей-пекарей отстранила от власти новая элита — дети властителей второй фазы. Из отцов остался только Хрущев — связующее звено между второй и третьей фазами. Дети были людьми образованными. Но какое образование дали им их недоучки-родители? Разумеется, техническое: ведь страна занималась индустриализацией, а не каким-нибудь там построением правового государства.

Список анкетных записей в графе «образование» должен был бы поразить любого независимого эксперта, если бы он, конечно, обладал еще и независимым умом. Увы, эксперты видят только то, что хотят видеть, а именно: что новая элита оставалась коммунистической. Но ведь она была еще И технократической! Леонид Брежнев закончил металлургический институт, Андрей Кириленко — авиационный, Алексей Косыгин — текстильный, Николай Подгорный — институт пищевой промышленности. Был, правда, среди технарей вынускиик плехановского — Михаил Суслов, но не ему отводились первые роли. Был экономист Андрей Громыко. Как и Суслов, он пыдвинулся еще при Сталине. Еще два гуманитария с характерной судьбой: юрист Дмитрий Шипилов, который не к тем примкнул, и историк — философ Александр Шелепин, который примкнул правильно, но при дворе не удержался.