Рождение и гибель цивилизаций - Григорий Кваша

Заканчивая тему четвертой имперской фазы, мы неизбежно выходим на тему идеологического чуда. Чудо — естественный продукт обратной логики. В прямой (природной) логике чудо не предусмотрено: все, что происходит в природе, обязательно имеет прецеденты. (Хотя мы и любим называть чудом яркую радугу или необычной формы облако, необыкновенный гриб или особенно крупную рыбу.) Совсем другое дело история человечества — здесь чудеса неизбежны, ибо чудесно все, что происходит впервые, вопреки знаменитым утверждениям Екклесиаста о хождении по кругу.

Первая статья, посвященная идеологическому чуду, была сдана в редакцию в феврале 1994 года. Однако замысел статьи созрел, безусловно, все в том же 1993 году, а корни его можно найти и в работах 1990 года в части прихода к власти технократии. И все же до 1993 года было лишь эмпирическое ощущение чудес истории. Только открытие обратной логики позволило понять механизм чуда. Сенсацией статья не стала, но для самого автора публикация этой работы была подобна взрыву бомбы. Я расставался с одной из самых своих жгучих тайн. И очень боялся обидеть гуманитариев…

Есть в структурном гороскопе такое ненаучное слово-чудо. Чудо происходит в четвертом 36-летии каждого 144-летия. Если государство идет путем Запада (главенство экономики), то в четвертой фазе его ждет политическое чудо. Таких чудес Запад знал немало. Разве не чудом было создание после Второй мировой войны единой Европы? Таким же чудом было единство США после Гражданской войны Севера и Юга. Легко понять, что последствия чуда длятся не больше 144 лет, а потому в США после кризиса 2005 года должно произойти новое политическое чудо. Не исключено, что этим чудом станет синхронизация всей Америки или хотя бы северной ее половины.

На Востоке, идущем идеологическим путем, в четвертых фазах происходят экономические чудеса В истории Руси такой период наступал трижды: при Всеволоде Большое Гнездо (1169–1205), Иване Калите (1313–1349) и первых Романовых (1613–1649). В последние годы мы были свидетелями экономического чуда в Японии, Корее, впереди экономическое чудо в Китае (2021–2057).

Легко догадаться, что при имперском развитии в четвертой фазе начинается идеологическое чудо. Зафиксировать идеологическое чудо сложнее, чем экономическое или политическое, поскольку его не выразить в цифрах экономического подъема, не обнаружить в географических атласах. Однако чудо остается чудом, оно должно быть ярким и неожиданным. Заметить его должны даже слепцы.

Четвертая фаза началась в России в 1989 году. В 1997 году с принятием идеологического решения чудеса должны пойти сплошной чередой. Основой всех чудес, а но сути, главным из них, будет появление и закрепление ярко выраженного двухклассового общества. Поскольку 144-летие в целом было посвящено абсолютной индустриализации России, то ведущим классом нашего общества станет класс освобожденной технократии. Свою теорию двухклассового общества Карл Маркс создавал в Лондоне, куда переехал в 1849 году (31 года от роду) и где умер в 1883 году (65 лет), во время наступления четвертой фазы имперского цикла Четвертой Англии (1859–1905), а стало быть, формирования двухклассового общества.

Однако мы воспользуемся совсем другим примером. Во время четвертой фазы Третьей России (1761–1797) Петр III, а затем Екатерина II освобождают военный класс (дворянство) от государственной службы и закрепляют лидирующее положение этого класса в обществе. Почти не меняясь, этот уклад существовал до отмены крепостного права. Одной из ярчайших граней того идеологического чуда было создание уникальной дворянской светской культуры. До этого русская культура была почти целиком религиозной: в живописи — иконы, в архитектуре — храмы, в литературе — Жития. В XIX веке Россия неожиданно для всего мира становится лидером мирового литературного процесса. Русская литература конца XVIII и начала XIX века — целиком дворянская. Вспомним, что До начала идеологического чуда ведущими литераторами были крестьянский сын Михайло Ломоносов (1711–1765), родившийся в семье священника В. Тредиаковский (1703–1769), дворянин Александр Сумароков (1718–1877). Но с наступлением четвертой фазы литература становится дворянской. Денис Фонвизин (1744–1792) и Александр Радищев (1749–1802) родились в богатых дворянских семьях, Гаврила Державин (1743–1816) и Евгений Баратынский (1800–1844) — в небогатых дворянских семьях, Николай Карамзин (1766–1826) и Василий Жуковский (1783–1852) — сыновья помещиков и т. д. Исключений нет: Новиков, Грибоедов, Батюшков, Дельвиг, Языков, Пушкин — все представляли дворянство, военный класс, В дальнейшем ситуация не менялась: Полежаев, Лермонтов, Тютчев, Гоголь, Тургенев — дворянская порода не переводилась. Поначалу это литература военных людей, о военных людях. Постепенно действие переносится в помещичьи усадьбы, но классовость остается. Лишь по прошествии солидного времени появляются в русской литературе дети священников Николай Добролюбов (1836–1861) и Николай Чернышевский (1828–1889), сын чиновника Петр Ершов (1815–1869) и купеческий сын Иван Гончаров (1812–1891). Однако дворяне еще долго удерживали лидирующее положение в литературе и потеряли его лишь в 1917 году. Конечно, дворянство, будучи единым классом, не было однородно, разделяясь на много уровней. Так и теперь нарождающийся класс технократии не будет однороден. В первом круге этого класса — «чистые» технари, чуть дальше — естественники, еще дальше биологи, математики, медики, архитекторы. Вне класса останутся экономисты, юристы, философы. Точно так же в закрепощенном классе индустриального общества лидировать будут рабочие крупных заводов, далее пойдут горно-добытчики, водители, работники колхозов и совхозов. Вне класса останутся фермеры, торговцы, мелкие собственники.

Дружба (либо вражда) двух ведущих классов определит все важнейшие события нашего ближайшего будущего. Именно поэтому преждевременный контакт этих классов был крайне нежелателен, а потому 8 кризисных лет в политике в основном пребывали гуманитарии. Сначала юристы Лукьянов и Горбачев с историком Яковлевым, потом появились экономисты Гайдар и Хасбулатов, юристы Шахрай и Жириновский, журналисты Полторанин и Анпилов, режиссеры Губенко и Говорухин, юрист Собчак, экономист Попов, философ Бурбулис и т. д.

Однако восьмилетие нестабильности кончается, и гуманитарии поспешно покидают сферу власти, концентрируясь по различным политически беспомощным организациям. Ельцин (инженер-строитель), еще недавно полностью ориентированный на гуманитариев, постепенно восстанавливает в своем окружении права технократии: Владимир Шумейко и Юрий Яров — инженеры-конструкторы, Виктор Черномырдин — инженер-технолог, Олег Сосковец — инженер-металлург, Юрий Лужков — нефтехимик, Сергей Филатов — энергетик и т. д.

Другое ядро власти — московское правительство, имея блестящий гороскопический состав, не менее однородно по типу образования. Владимир Ресин — горный инженер, Владимир Систер — инженер-химик, Александр Брагинский — физик и даже член-корреспондент, Эрнест Бакиров — геолог и т. д.

Главным противоречием минувшего четырехлетия было несоответствие гуманитарного характера политико-информационной власти и нарождающейся классовой гегемонии технократов. Во второй (коммерческо-информационной) волне власти в банках и на биржах преимущество технократов уже решающее: Юрий Милюков (МТБ) — физик, Михаил Ходорковский («Менатеп») — химик-технолог, Валерий Неверов («Гермес») — физик, Константин Боровой (РТСБ) — математик и т. д.

Нет никаких сомнений в том, что третья волна информационной власти (идеологическая) и четвертая (политическая) также будут глубоко технократизированы. Разумеется, речь идет об освобожденных технократах, оставивших физику и химию, но сохранивших специфический образ мысли. В этом и будет состоять чудо: политические, экономические и идеологические проблемы будут призваны решать те, кто но образованию готовился совсем к другим задачам. Cмогут ли? Не подкачают? Как всегда, необходимо обратиться к прецедентам. По крайней мере три отца современной русской культуры имели физико-математический склад ума: отец Павел Флоренский, Александр Солженицын, Андрей Сахаров. Большой вклад в формирование современного российского мировосприятия внесли естественники Вернадский и Циолковский. Примеры можно продолжить, и станет ясно, что мы уже давно переориентированы на технократическое мышление. Можно вспомнить таких прекрасных писателей, как Марк Алданов и Василий Гроссман, оба но образованию инженеры-химики. Живой классик детской литературы Эдуард Успенский закончил МАИ. Целые пласты в нашей современной культуре, такие, как научная фантастика, бардовская песня, КВН, почти полностью связаны с технократией и стали полигоном для тренировки гуманитарных способностей технарей.

Многих смущает подобная перспектива. Не лучше ли оставить банки финансистам, политику юристам, экономику экономистам? Однако многолетнее раздувание класса технократии привело к значительному количественному и качественному перевесу технарей. Вся наша история за последние 100 лет шла таким образом, чтобы максимально осложнить жизнь гуманитариям. Были периоды, когда гуманитарная культура практически умирала, в то время как технические традиции не прерывались ни на час. В годы самых жестоких репрессий наука и. техника продолжали жить в так называемых шарашках.