Последняя девочка - Вадим Юрятин

Оптимизм, сопутствовавший нам в течение двух первых месяцев жизни в Бункере, связанный, прежде всего, с надеждой на скорое прекращение подобного сосуществования, сменился беспробудной тоской вместе с осознанием того, что мы здесь застряли надолго. Всеобщая депрессия привела к постепенному отказу членов коллектива от участия в совместных крупных строительных мероприятиях. Лишь несколько человек в нашей команде, прежде всего я, а также уже упомянутые Мясник, Электрик и Плотник что-то ещё продолжали делать. Наш Бункер постепенно приходил в упадок.

О моём славном бизнесе в последние десять лет «до взрывов»

Как я уже писал выше, часть своей прошлой жизни я занимался торговлей предметами, предназначенными для сексуального удовлетворения людей. Бизнес мой рос и развивался. За десять лет мой маленький сетевой магазин превратился в организацию, ставшую одним из лидеров рынка. Мы продавали до тысячи лингамов в месяц. Да что там лингамов! В последнее время мы начали производить совершенно потрясающих со всех точек зрения киберкукол обоих полов, а также множество приспособлений, предназначенных для удовлетворения сексуальных фантазий партнёров с использованием виртуальной реальности.

Не секрет, что в последние годы «до взрывов» мы жили обычно сразу в двух мирах: этом, с дебильными директивами Континентального Союза, всеобщей дезинтеграцией на фоне всеобщей социализированности, а также в ином мире, созданном нами самими с помощью современных технологий. Благодаря технологиям благовоспитанная девушка имела возможность превратиться в гангстера, а отец семейства – в проститутку, то есть, все жили так, как хотели. Понятно, что помимо всего прочего, нашим вторым «я» нужны были и сексуальные отношения. А наша организация с помощью разработанных и запатентованных нами программных продуктов, как раз и предоставляла людям подобные условия. Многие потребители признавались, что чувства, которые они испытывали, одев наши фирменные костюмы (которые, между прочим, можно было свободно носить как нижнее бельё прямо под повседневной одеждой), значительно превосходят ощущения, получаемые в результате традиционных сексуальных проникновений. Думаю, что наши наработки в этой сфере со временем вытеснили бы обычный секс на задворки истории.

Были, конечно, и проблемы. Основную, если не единственную сложность, составляла вся эта «Континентальная» бюрократия, которая словно для утверждения тезиса о своей нужности штамповала бессмысленные указания, призванные урегулировать все сферы деятельности человека. Какие-то никому не известные люди из каких-то комитетов на основании каких-то непонятных исследований и в угоду различным группам обиженных и униженных меньшинств постоянно принимали какие-то акты, которые нам, людям труда, надо было зачем-то соблюдать.

К подобным «актам» относится и приснопамятная Директива 132420-6. Помню, как я впервые услышал о ней от нашего юриста. Он что-то долго и нудно мне объяснял во время понедельничной оперативки, потом выслал мне текст документа на почту, потом отправил мне «выжимку», выделив всё самое главное. Он постоянно твердил, как это важно, что у нас могут возникнуть проблемы, что надо подготовиться, направить запрос, убрать на всякий случай ряд товаров…

Хороший парень. Где он сейчас? В нашем Бункере он бы точно не спасся, мы же их съели первыми. Может быть, на нашей планете где-то есть страна выживших юристов? Ладно, вернёмся к этой проклятой Директиве.

Юрист так основательно вбивал в меня её содержание, что я, несмотря на мою природную нелюбовь к плодам деятельности государственных структур, всё же смог запомнить её смысл. Вкратце там говорилось о том, что магазины интимных товаров должны продавать свою продукцию так, чтобы это не наносило вред различным социальным группам. Вроде бы, что тут такого? Защита меньшинств – базовый принцип современного общества. Однако наши «контибюрократы» не ограничились только лишь описанием принципа, они полезли в детали. Для недопущения дискриминации по расовому признаку они потребовали, чтобы не менее 40 % всех лингамов, продаваемых в интим-магазинах, соответствовали «цветовой окраске, соответствующей гражданам, идентифицирующим себя как потомков народов, населяющих Африканский континент». То есть, по-простому говоря, почти половина продаваемых членов должна была быть чёрными, как у негров. Простите меня за это забытое слово. Надеюсь, я никого не обидел.

Ещё они требовали, чтобы наши любимые киберкуклы во время оргазма не произносили слов, которые могли бы «оскорбить религиозные чувства». Мой удивлённый взор после прочтения этого пассажа был настолько красноречив, что нашему юристу пришлось объяснить мне, что это значит: кукла не должна говорить «О, господи!». До сих пор не пойму, а что тут такого? Кроме куклы и её хозяина этот возглас всё равно никто не услышит. Ну, разве что, ещё тот, к кому этот возглас формально обращён: Создатель кварков и бозонов, вещества и антивещества, чёрных дыр и сверхновых звёзд. Но ему-то, я уверен, это глубоко до фонаря.

Далее в этой Директиве затрагивалась тема «равенства всех по сексуальным предпочтениям». Тут, в общем, смысл состоит в том, что ассортимент магазина секс-игрушек не должен никому доставлять неудобств и каким-либо образом кого-либо оскорблять. Например, приходит какой-то человек в наш магазин, а там, на видном месте лежит некая штука, явно предназначенная для сексуального удовлетворения определённой группы людей, в которую он не входит. По этой причине данный посетитель может дико обидеться и даже до неприличия расстроиться. Мы с коллегами голову сломали по поводу того, кого же и чем мы можем обидеть, и куда что поставить в магазине, чтобы случайно не нарушить «равенство всех по сексуальным предпочтениям». Юрист сказал, что лучше бы, на всякий случай, все полки прикрыть занавесками, чтобы вообще ничего в глаза не бросалось. А покупатель сам бы эти занавески открывал, а дальше – как уж ему повезёт. Ох, уж эти юристы! Ладно, в общем-то, всё равно есть Сеть, а там ничего прикрывать не надо.

Ещё в Директиве много говорилось о необходимости соблюдения интересов различных меньшинств, и все они подробно перечислялись. Помнится, было там даже какое-то особое слово для людей, предпочитающих, находясь в режиме виртуальной реальности (то есть, с одетыми и включенными приборами, переносящими тебя на короткое время в другой мир), мастурбировать на своих домашних животных. Само слово я забыл, помню только, что наш Верховный Континентальный Суд разбирал по этому поводу жалобы, где меньшинство, предпочитающее зачем-то всё это делать со своими кошечками и хомячками, насмерть билось с защитниками этих самых кошечек и хомячков. Разбирательство длилось несколько лет, и до «взрывов» окончить дело не успели, так что я не знаю, кто оказался прав: хомячки или виртуальные мастурбаторы.

Вышеупомянутая Директива также строго-настрого запрещала продажу киберкукол (в простонародье мы их называли «киблами»), изображающих подростков, «очевидно, не достигших возраста половой зрелости». Чёрт его знает, когда наши подростки достигают этой самой половой зрелости! По мне, так они все какие-то совершенно не половозрелые, несмотря на уроки «сексуального просвещения» и порнографию. Нам вот, помнится, никто никаких уроков не давал, нашими учителями были мы сами. Были, конечно, и отрицательные моменты от этого «самоучения», зато какая это была школа жизни!

В общем, киблы-подростки были запрещены, а они, без преувеличения, были одним из бестселлеров моего магазина. Худенькие европеоидные «лолиты» в шотландских юбочках с нулевым размером груди и ситцевых трусиках; восточного типа смуглые красавицы, словно сошедшие с экрана анимэ, с чёрным пушком на лобке; пышнобёдрые африканочки в развевающихся платьишках с забранными в «башенку» волосами на голове. В нашем магазине «девочки» были на любой вкус. Кстати, были и «мальчики», использовать их можно было самыми различными способами.

Дальше было много чего ещё, совсем уж бредового, вроде контроля над уровнем холестерина в искусственной сперме, которую выбрасывали лингамы, и максимальным размером грудей у кибл. Не хочу ни вспоминать, ни описывать весь этот бред, который «серые пиджаки» изобретали в тиши своих кабинетов для оправдания своего существования.

Последний год до «взрывов» прошёл в бесконечных и бессмысленных судебных тяжбах. Я, равно как и ещё несколько крупных торговых сетей и производителей, работающих в нашей индустрии, пытался оспорить упомянутую Директиву в Верховном суде Континентального Союза. Ещё я оспаривал ограничения, введённые уже нашим местным российским законодательством на основании Директивы. Параллельно я отбивался от налоговой службы, РосКомСекса и КонСоюзСекса, которые пытались приостановить деятельность моих магазинов, а также договаривался с индийскими, нигерийскими и южно-африканскими партнёрами о переносе деятельности в их юрисдикцию. Расходов на юристов стало в десять раз больше. Вместо того чтобы работать, мне надо было куда-то прятать товар, договариваться о его нелегальном перемещении за границу, открывать новые организации, банкротить старые… Я жутко устал от всего этого, но не сдавался.