Мятежники (СИ) - Яхина Ирина

— А ты правда дракон. Хорошенькая. Я тоже дракон. Я самый лучший здесь. Пойдём, полетаем.

Материнского трепета перед благородством в нём не было ни капли. А вот непомерного драконьего любопытства хоть отбавляй.

Агнея отклонилась. Звериная привычка оборотней злила. Её никогда не тянуло кидаться обнюхивать каждого встречного дракона.

— Фу, какая недотрога, — парень попытался приобнять, — ты, что, девочка что ли? Тебе сколько лет уже.

Агнея вспыхнула от негодования и обиды. Парень сам был не старше неё.

— Я леди, — ответила она как можно строже.

— Леди, — поднял бровь парень, — и, стало быть, девица?

— И у меня есть жених, лорд Рагнар Аквалонский.

— Рагнар, — пренебрежительно фыркнул самодовольный юнец, — знаю я его. Он же простой. Ну, ладно, ладно, — примирительно поднял он ладони, — леди. Но приглашения это не отменяет. Поучу тебя… танцевать. — Уходя, он успел всё-таки ткнуться носом ей в шею. — Тебе понравится.

— Нахал.

Малыш подмигнул, легко скользнул прочь и направился к двери. Навстречу ему капитан заносил огромную кипу золотистых нарубленных поленьев. В дом сразу ворвался свежий холодный запах смолистых дров.

— Чего матери не помогаешь? Топор тупой.

Малыш только фыркнул в ответ и надулся.

Агнея тихонько пнула ногой стул.

Сверр глянул на них мельком, аккуратно сложил поленья в нишу у очага, и, не говоря ни слова, ушёл опять, потащив за локоть с собой Малыша.

За это время Матушка Хилль уже затопила баню во дворе, вернулась в дом и достала закваску для хлеба. Агнея хотела помочь, хозяйка робко отказалась.

Когда Малыш вернулся, щёки у него пылали, рот подозрительно кривился, а одно ухо он прикрывал ладонью. Малыш неуверенно подошёл к Агнее, бросил на неё обиженно-сердитый взгляд и уставился на свои сапоги. Агнея удивлённо ждала.

— Леди Агнея, простите меня, госпожа, — наконец выдавил из себя он, не поднимая головы, и добавил ещё раз громко и раздельно, словно до этого Агнея страдала тугоухостью: — Простите меня, госпожа.

Агнея растерялась:

— Не надо кричать. Я не сержусь.

Малыш переминался с ноги на ногу. Матушка Хилль вдруг расхохоталась:

— Вот ты, негодник! Наконец-то есть кому тебя, охламона, проучить как следует!

— Он мне не отец. И не брат.

— Ты мне ещё поговори! С тобой, балбесом, кто ещё сладит. Где он сам?

— Ушёл уже. Наверное, — буркнул Малыш.

— Как ушёл? Куда сейчас? — всплеснула руками Матушка. — А ужинать?

Она выбежала во двор и, убедившись, что там никого нет, огорчённая, вернулась в дом.

— Что ж у меня лишней тарелки не найдётся? Что у меня лавок нет? Где он ночевать собрался? — расстроенно запричитала она. — Сбежал. — Она села за стол и грустно подперев щеку рукой, перепачканной в муке, посмотрела на гостью. — Сбежал. Эх, дурень. Думает, я и так не пойму, не увижу?

Малыш дулся недолго и после ужина начал хвалиться мечом, старым, усердно заточенным, в отличие от топора. Несмотря на протесты матери, он собрался на войну, и заставить его говорить о чём-то другом было уже невозможно.

Сверр решил остаться в деревне на несколько дней, пока не соберёт окрестных бойцов. Самых юных, только-только начавших летать, и двоих пожилых драконов, уже забывающих, как это делать, он оставлял охранять селян. Молодые рвались в бой, так же, как Малыш Хилль, и Сверр сурово гонял их, и на земле, и в небе.

Матушка Хилль решительно отказывалась от помощи по дому, а местная молодёжь Агнею сторонилась. Как пояснил Малыш, Сверр в первое же утро, собрав всех новобранцев, объявил им, что с леди общаться могут только те, «у кого есть лишние э… эм… то». Уточнять Агнея не стала, но лишнего «то» ни у кого не оказалось, и с Агнеей, пользуясь положением, подружился только Хилль. Общества Розамунды Агнея избегала сама.

Хилль показал тропинку за домом, которая неприметно спускалась за склон и приводила на удобную порядком утоптанную площадку, где можно было, никого не беспокоя, обернуться и полетать. Там же Агнея разыскала несколько осенних трав для Матушки.

Вечером Агнея стояла у склона и молча смотрела, прислушиваясь к беззвучной мелодии последнего дневного часа. В горах темнело по-особенному.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Солнце садилось — будто разом задувают свечи. Покрывало сумерек укрывало склоны. Только вершины ещё горели нестерпимой белизной и нежными отблесками заката. Воздух тихий, горьковатый. Пробирается на цыпочках мороз, который прихватит все лужицы к утру. Водопад белеет на мрачных склонах, и кажется, что это течёт не вода, а туман, который клубится между вершинами тёмных, почти чёрных елей. Совершенная, полная, безмятежная тишина.

Сзади послышались шаги. Агнея вздрогнула, тут же ощутила лёгкую неуловимую волну тепла. Она решила не оглядываться, закрыла глаза, прислушиваясь к себе. Вероятно, Сверр также чувствует, когда она рядом, поэтому и узнаёт не оборачиваясь. Раньше Агнее никогда не удавалось так легко отличить другого дракона. Она пожалела, что он не подошёл ближе. Тепло было заманчиво, как ласковый жар от очага.

Агнея смотрела вдаль. Там, всего в дне пути, тоже готовились к ночи.

— Как ты думаешь, осада уже началась?

— Наверняка, — спокойно ответил Сверр за спиной.

— А Рагнар уехал уже?

— Угу.

Наверное, королевские солдаты разжигают костры, а мастер Рази в башне лечит раненных драконов. Может, сегодня хоронят павших. Там уже идёт их война. А горы молчат. У них ещё есть тихий вечер.

Сзади по спине пробежал горячий след, как будто свечку мимо пронесли. Агнея повернулась, и Сверр поспешно убрал руку. Агнея виновато улыбнулась:

— У тебя ладони горячие, я чувствую.

Он убрал руки за спину. Полоска света на вершинах таяла, как льдинка, сменяясь холодными вечерними тенями.

— Мне нравятся горы. Здесь очень красиво. — Он не ответил и Агнея подумала, что капитану в горах было не до красот. — Ты, наверное, не хочешь вспоминать то время. Аквалон другой?

— Нет, — Сверр медленно подбирал слова, — горы прекрасны. Любить можно и то, что причиняет боль. Даже если ты нежеланный.

— Рагнар был прав, ты поэт.

— Рагнар всегда прав, — подтвердил капитан с грустной иронией и сдержанно добавил: — Аквалон тебе понравится. Замок лорда стоит прямо посреди озера. Даже мост иногда затапливает в половодье, и кажется, что повозки едут прямо по воде.

— Скучаешь по нему?

— По кому? — вдруг рассмеялся капитан. — По Рагнару? Нет уж, уволь. Это твоя забота.

Агнея смутилась и глянула исподлобья на Сверра:

— Нет, по дому.

Капитан пожал плечами:

— По дому? Где он? Мой дом — небо. По нему я скучаю всегда.

Он взял Агнею одной рукой за плечо, а другой указал на вершину над ними, пылающую закатным факелом над склонами, утонувшими в синих тенях:

— Если сейчас взлететьтуда, можно ещё раз увидеть солнце.

Агнея вдруг неудержимо захотелось взмыть вверх, и её глаза радостно зажглись. Она плутовски глянула на капитана и потянула завязку плаща. Под накидкой было только простое льняное платье на шнуровке и драконья камиза. Капитан изменился в лице и отшатнулся.

— Ты что делаешь?

Агнея уже расплела один рукав и принялась за второй, пожала плечами.

— Хочу посмотреть на солнце.

— Скоро стемнеет. — Капитан не желал разделять веселья. Он поднял плащ и хотел набросить Агнее опять на плечи. Она увернулась. Её подстегнуло озорное нетерпение расправить крылья.

— Капитан, здесь даже нет никого, кроме нас. Что может случиться?

Он раздражённо втянул воздух. Агнея видела, как на шее беспокойно бьётся жилка, но останавливаться уже не хотела и решительно потянула шнуровку на горле.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Почему ты всё время ворчишь? Отвернись лучше.

Он неслышно выругался сквозь зубы, развернулся к скале, упёрся руками и ткнулся лбом в камень. Агнея на всякий случай проверила, чтобы он не подглядывал, и скинула платье.

— Лучше сам раздевайся и полетели вместе, раз ты так волнуешься, — крикнула она беспечно напоследок и стремительно обернулась в дракона. Капитан промычал что-то невразумительное в ответ, Агнея, не желая больше слушать его раздражённое бурчание, сорвалась со скалы.