Ленинградская бойня. Страшная правда о Блокаде - Владимир Бешанов

Коркина с должности сняли, чтобы через два месяца дать ему другую дивизию. В конце концов, в глазах начальства плох не тот командир, который бессмысленно теряет людей, а тот, который, жалея солдат, смеет свое суждение иметь и приказы начальства обсуждать.

22—26 декабря немецкие войска заняли оборонительные позиции на западном берегу реки. Советские части сумели захватить три небольших плацдарма севернее Грузино и в районе устья реки Тигода, которые из-за малых размеров и открытого характера местности не могли служить для накапливания сил и дальнейшего развития наступления. Атаки с целью расширения этих плацдармов цели не достигли. В свою очередь, немцам удалось удержать за собой два значительных плацдарма: у Киришей и Грузине Армия Федюнинского к 28 декабря потеснила противника за железнодорожную линию Мга — Кириши.

К концу декабря германские дивизии оказались на рубеже, с которого они начали наступление на Тихвин. План германского командования полностью изолировать Ленинград провалился. Было восстановлено сквозное движение по Северной железной дороге до станции Войбокало, а оттуда — до перевалочной базы на Ладоге. Потери немцев были велики. Войска трех советских армий в наступательной фазе Тихвинской операции потеряли 49 тысяч человек убитыми и ранеными, 70 танков, 2293 орудия и миномета, 82 самолета. Цифры можно считать заниженными уже потому, что потери 59-й армии они не учитывают. К слову, изображая карикатурных немцев в бабьих платках, замерзающих на русском морозе, наша пропаганда, конечно, молчала о том, что все это время войска Мерецкова, за исключением свежих сибирских дивизий, воевали в летнем обмундировании.

Провал немецкого наступления на Тихвин стал тяжелым ударом и для финнов. «Они надеялись, — пишет Типпельскирх, — что у Ладожского озера произойдет объединение немецких и финских сил и, как следствие этого, полное окружение Ленинграда, которое вскоре приведет к падению города и сделает излишним финский фронт на Карельском перешейке. Провал немецких замыслов, кроме всего прочего, ухудшал положение финнов еще и потому, что они в ожидании быстрой и решительной победы над Советским Союзом, к которой стремились всеми силами, мобилизовали всех, способных носить оружие. Это так тяжело отразилось на экономике страны, что финское командование было вынуждено уволить из армии большое количество людей и слить ряд частей». К весне 1942 года с фронта было отпущено 180 тысяч человек. Ко всем печалям, 28 ноября Лондон предъявил Хельсинки ультиматум с требованием прекратить боевые действия против СССР, а 6 декабря, в день независимости Финляндии, Англия объявила финнам войну.

Полководец Мерецков по ходу Тихвинской операции сделал глубокомысленный вывод: «Опыт проведенных боев показал также, что войска должны проходить специальную подготовку для действий в незнакомом (?) и трудном в климатическом и географическом отношении месте».

Ставка требовала без оперативной паузы продолжить наступательные действия и как можно быстрее преодолеть рубеж реки Волхов. Однако эшелоны с подразделениями 2-й ударной и 59-й армий начали прибывать в район Малой Вишеры только в конце декабря. Тылы и артиллерия отстали. Не довольствуясь директивными указаниями, Кремль 29 декабря направил на Волховский фронт известного «подгонялу» корпусного комиссара Л.3. Мехлиса, который доставил Мерецкову личное письмо Сталина:

«Уважаемый Кирилл Афанасьевич! Дело, которое поручено Вам, является историческим делом. Освобождение Ленинграда, сами понимаете, — великое дело. Я бы хотел, чтобы предстоящее наступление Волховского фронта не разменялось на мелкие стычки, а вылилось бы в единый мощный удар по врагу. Я не сомневаюсь, что Вы постараетесь превратить это наступление именно в единый и общий удар по врагу, опрокидывающий все расчеты немецких захватчиков. Жму руку и желаю Вам успеха. И. Сталин».

Но сил для единого и общего удара у нового фронта не было. В первых числах января стало очевидным, что на сосредоточение резервных армий потребуется еще несколько дней. Прорыв с ходу не получился, противник основательно закрепился за рекой и организовал систему огня.

Срок перехода в наступление был перенесен на 7 января 1942 года.

Смольный продолжал демонстрировать активность. «Будем воевать зверски на всех участках…» — рапортовали Вождю Жданов и Хозин.

Поэтому 8-я армия упрямо атаковала Арбузово и рощу «Фигурная» с Невского «пятачка». Наконец, командующий фронтом согласился с предложением Военного совета армии нанести вспомогательный удар в десяти километрах к северу от Невской Дубровки. 25 декабря 4-я отдельная бригада морской пехоты предприняла попытку форсировать Неву в этом месте. Однако попытка успеха не имела, так же как и наступление на главном направлении. Немецкие историки скрупулезно подсчитали, что русские с 15 ноября по 27 декабря атаковали небольшими боевыми группами 79 раз, в составе до двух рот — 66 раз, в составе батальона и выше — 50 раз. При отражении 16 танковых атак был уничтожен 51 танк. Из строя 1-й пехотной дивизии к середине декабря было выведено 1500 человек.

55-я армия, получившая ближайшую задачу овладеть поселком Красный Бор, станцией Ульяновка, а затем продвигаться на Тосно, по-прежнему топталась у противотанкового рва.

За истекшие три месяца немцы возвели по обеим его сторонам три ряда проволочных заграждений и рогаток, минные поля, множество огневых точек. Поселки Путро-лово, Ям-Ижору, Красный Бор, Феклистово, Никольское, расположенные на возвышенности, превратили в мощные опорные пункты и обстреливали из них артиллерийско-минометным огнем Колпино, Понтонный, Саперный, где находились советские батареи, штабы, медсанбаты.

7 декабря 125-й стрелковой дивизии удалось ненадолго захватить 500 метров рва. Из 180 человек в строю осталось 17.

18 декабря в противотанковый ров внезапной ночной атакой ворвался свежий лыжный батальон под командованием старшего лейтенанта А.Ф. Забары, но продержался только до утра. «Утром 18 декабря, — вспоминает полковник В. К. Зиновьев, — фашисты устроили вокруг захваченного участка рва настоящий огневой вал и бросили на наш лыжный батальон свои отборные подразделения головорезов. Ров был оставлен. Но «виноватого» в этом уже не нашли. Он был в госпитале…

И снова, как и раньше, ров переходил из рук в руки. Ночью мы вышибем гитлеровцев, а днем они снова его захватывают. Судьба лыжного батальона обострила во мне давно родившееся чувство неудовлетворенности тем, что происходит с нашими ударными частями. Вдуматься только! Одиннадцатого декабря мы отправили с фронта в Ленинград старшего лейтенанта Забару сформировать лыжный батальон, а уже через неделю после этого командование армии бросило необученную и несплоченную часть в бой. Еще раньше такое же произошло и в соседней дивизии. Левее от нас, ближе к Неве, ударная часть наступала на вражеские позиции при поддержке танков. Но местность там была болотистая, и танки застряли, не достигнув цели, а наступающие были остановлены огнем вражеской артиллерии. Выходило, что удар наносился не мощным кулаком, а растопыренными пальцами».

20 декабря на штурм рва пошла 268-я стрелковая дивизия при поддержке 84-го отдельного танкового батальона. Советская пехота выбила немцев из траншей и вышла к окраине Красного Бора, однако развития удар не получил. «Наш полк должен был наступать во втором эшелоне, — пишет подполковник Д.В. Иванов, — но из-за плохой разведки огневых точек противника ход боя изменился. Первым прорвал оборону немцев в противотанковом рву 942-й полк. Ввод 947-го СП обеспечил развитие прорыва по фронту и закрепление плацдарма за рвом. Но дальнейший успех наступления развивать было уже нечем. Армейский резерв командование не вводило до тех пор, пока наша дивизия не овладеет северной окраиной Красного Бора. Противник успел создать здесь мощную линию обороны, устроил в большинстве домов огневые точки, и все попытки войти в Красный Бор успеха не имели. Дивизия понесла большие потери…»

Следующей ночью противник вновь овладел рвом, а 21 декабря снова пошла в атаку 125-я стрелковая дивизия, снова захватила участок рва перед Красным Бором и держала его два дня. 22 декабря от прямого попадания артиллерийского снаряда в передовой наблюдательный пункт погиб командир дивизии генерал-майор П.П. Богаичук.

Как ни старались семь советских дивизий (72, 43, 70, 268, 85, 56, 125-я) ежедневными атаками «отвлечь» две дивизии противника, в конце декабря немцьг-отвели часть своих сил — 409-й полк 122-й пехотной дивизии и 407-й полк 121-й дивизии — к Волхову. Позиции южнее Колпи-но занял 1-й полк полицейской дивизии СС (почти одновременно позиции под Петергофом оставила 291-я пехотная дивизия). Это обстоятельство позволило 55-й армии занять и закрепить за собой участок рва от Ям-Ижоры до Октябрьской железной дороги. В ходе боев за противотанковый ров только в последнюю декаду декабря армия потеряла 25 234 человека.