Семеро с Голгофы - Энтони Бучер

– Как это? Мне-то как раз казалось…

– Судите сами. Сержант Каттинг был абсолютно прав, заметив, что убийца должен был бы взять весь блокнот. У виньяра, кто бы им ни оказался, могла быть только одна причина, чтобы рыться в бумагах мистера Леннокса, – стремление, чтобы все выглядело так, будто история секты не имеет ни малейшей опоры в действительности и что в архиве мистера Леннокса нет никаких бумаг, о которых он так красноречиво рассказывал. А для этого было достаточно просто взять блокнот, оставив все другие бумаги в полном порядке.

Мартин кивнул в знак согласия.

– А что делает наш воришка? Для начала он разбрасывает бумаги по всей комнате, так чтобы ни у кого не оставалось сомнений: в комнате что-то искали. Затем он вырывает из блокнота странички, имеющие отношение к виньярам, но предпоследнюю, с незаконченной фразой, оставляет, из чего вполне явствует содержание исчезнувших записей. Коротко говоря, если цель настоящего виньяра должна была заключаться в том, чтобы разуверить весь мир в подлинности существования секты, то вор как раз из кожи вон лез, чтобы доказать противоположное: виняьры – это не выдумка, но реальность.

– Сдаюсь, – вынужден был печально признаться Мартин. – Похоже, виньяров с нашей картины придется смыть.

– Боюсь, что так, вот именно, как вы говорите, смыть. Но в дневнике есть еще один момент. Тот факт, что там речь идет о виньярах, может быть ясен только тому, кто знает, что Пол Леннокс почерпнул свои сведения от некоего Жана Штауфахера, и вор вполне мог предполагать, что именно вы как сосед и ближайший друг мистера Леннокса и есть этот человек и сообщите обо всем, что вам известно, в полицию. Из газетных отчетов эту информацию не почерпнешь.

– Таким образом, – подхватил Мартин, – мы возвращаемся к тем, кто слышал историю, рассказанную Полом, вернее, к Алексу, Синтии и мне, ибо Мэри Робертс и Уортинг здесь, конечно, вообще ни при чем. Разве что, – он невольно улыбнулся, – если все это действительно дело рук виньяров, то очередной жертвой вполне может стать Уортинг. Ведь это он, скорее всего, передал газетчикам историю, рассказанную Полом. И я не удивлюсь, если узнаю, что его и сейчас подмывает отправиться по тому же адресу.

Доктор Эшвин поднялся – движение с его стороны весьма необычное и свидетельствующее о некотором внутреннем напряжении.

– Знаете, мистер Лэм, – меня иногда шокирует, насколько легкомысленно мы с вами смотрим на эти убийства. Они кажутся нам всего лишь сюжетом некоей интеллектуальной игры. А ведь двое мужчин убиты, убиты жестоко, при этом второй – на фоне моих рассуждений и выводов, сделанных на основе очевидного. Если бы мы могли извлечь бесспорность из нагромождения фактов, если бы мы могли превратить свою интеллектуальную головоломку в орудие справедливости…

– Пол был моим другом, – не дал ему договорить Мартин. Он вдруг почувствовал не то чтобы жажду мести, но обыкновенное желание воздаяния.

– Давайте, – предложил доктор Эшвин, – забудем на время обо всех этих таинственных сектах и символах. Не зная содержания вырванных из блокнота записей, мы обречены действовать вслепую. Давайте сосредоточимся на людях, а прежде всего на отравлении. Мистер Лэм, у вас хорошая зрительная память?

– Да ничего вроде. А что?

– Я хотел бы попросить вас составить примерную схему расположения людей вокруг этого «реквизитного столика» – кажется, вы его так называете? – в момент, когда разбился бокал. Пусть то же самое сделает мисс Моралес, и завтра после обеда я жду вас с результатами. Затем мы с вами нанесем визит доктору Грисуолду, попросим и его проделать ту же операцию. Вполне вероятно, взгляд у него окажется самый острый. А после этого можно будет приступить к рассуждениям.

– Лупе возвращается завтра днем, – за обедом заметила Мона.

– Как ее самочувствие, все нормально? – спросил Мартин.

– Да, все хорошо, даже отлично. Славно будет снова увидеть их вместе с Куртом. Да, Лупе-то вполне здорова, а вот из Лос-Анджелеса слышно, что ее отец-генерал тяжело болен. Скверная рокировка.

– Давненько Курта не видел.

– Да ну? – Мона налила себе еще один стакан чаю. – А разве в четверг вечером ты его в аудитории не заметил?

Мартин едва не уронил вилку с насаженным на нее куском яблочного пирога.

– Как, и он тоже? Похоже, все там были в тот вечер.

– А что удивительного? Все мы – твои друзья, и нам интересно, как у тебя получается спектакль.

– И где же ты его видела?

– Вместе со всеми он поднялся на сцену. Мы перекинулись парой слов, когда он проходил мимо столика, где мы стояли. Я думала, ты тоже его заметил.

– Да нет… – Мартин выругал себя за столь нервную реакцию. Какие бы мотивы – если даже предположить их наличие – ни были у Курта Росса желать смерти своему дяде, уж в гибели-то Пола Леннокса он точно не мог быть заинтересован. Это обыкновенное совпадение. Мартин собрался с мыслями и снова повернулся к Моне.

– Да, Мона, кстати, – заговорил он – ты, наверное, заметила, что обе эти смерти не дают мне покоя. Я вроде как ошибка природы – детектив-любитель. И к тому же Пол был мне близок…

Мона допила чай и вопросительно посмотрела на Мартина.

– Да?

– Полиция считает (Мартин испытал странное удовлетворение этой ссылкой на авторитет сержанта Каттинга), что в бокале шерри, который Пол выпил по ходу действия, оказался яд. То есть некто – полагаю, Мона, я могу рассчитывать на твою сдержанность, – подмешал яд в тот момент, когда разбился второй бокал. Помнишь?

– Да… – В голосе Моны почувствовалась некоторая неуверенность.

– Я хотел бы попросить тебя набросать схему расположения людей вокруг столика.

– Так тебе ж это лучше знать.

– Возможно, и так. Но я хочу проверить свою память.

– Попроси доктора Грисуолда.

– Непременно попрошу.

– И что, тебе этого мало? – Мелодичный голос Моны слегка дрогнул.

– Да, но… Мона, в чем дело?

– Дай мне, пожалуйста, закурить.

Мартин протянул ей пачку, взял сигарету и себе, чиркнул спичкой. Наступила пауза – казалось, Мона с трудом подыскивала нужные слова.

– Мне кажется, Мартин, – заговорила она, – мне кажется, я понимаю, почему ты обращаешься ко мне и доктору Грисуолду, а не к Алексу с Синтией и не к Лешиным. Потому что думаешь, что ни он, ни я никак не связаны с Полом – ни в жизни, ни в смерти.

– Верно, – признал Мартин.

– Pues bien[54]… спроси доктора Грисуолда.

– Мона… Как тебя понимать?

– Помнишь, в четверг – о господи, кажется, это было много лет назад, – я за чаем упомянула одного мужчину, который… не захотел остановиться? – Мартин кивнул, приглашая