Конев против Жукова. Поединок маршалов - Валентин Александрович Рунов

командовать парадом. Принимать парад, уже решение состоялось, должен был Георгий Константинович Жуков. Но отец сказал, что хотел бы пройти со своими войсками, что он не кавалерист. Почему отец отказался? Какие тут были причины? Я не знаю, он мне о них не говорил».

По словам дочери маршала, Сталин на том заседании в ответ на отказ Конева бросил такую реплику: «Товарищ Конев, вы зазнались. Хорошо. Мы примем другое решение».

В другой раз она же поведала и следующее: «К параду всем полководцам, которые должны были идти по Красной площади, сшили сапоги. Это были очень красивые сапоги из какой-то необыкновенной кожи, блестящие, узкие, к ним должны были быть прикреплены шпоры. Были такие и у отца. А мой брат Гелий решил поехать со своей будущей женой послушать пение соловьев в зарослях цветущей черемухи. Но у него не было подходящей обуви, и он взял эти самые сапоги. Понятно, что после прогулки по черемуховому лесу это уже была не та обувь, в которой можно было идти по Красной площади. Отец был в ярости, потому что перед самым парадом ему пришлось шить вторую пару».

Безусловно, парад Победы – это только один из моментов богатой событиями биографии Г.К. Жукова и И.С. Конева. Более того, похоже, что при этом никакой интриги между ними не было, так как место каждого было определено лично И.В. Сталиным. На тот момент история писалась по воле вождя, и не могло быть по-другому.

Глава четвертая. Когда отгремели орудия

Трофейное дело (победителей тоже судят)

Мой отец, который прошел всю Великую Отечественную войну что называется «от звонка до звонка», позже говорил, что во время зимних боев, несмотря на исключительно плохие бытовые условия, в подразделениях пехоты практически никто не болел. Выбывали из строя по ранению, контузии, в связи с обморожением, кашляли и «шморгали» носами практически все, но случаи ухода из-за простуды с переднего края были крайне редкими. Массово болеть уже начали после войны, и многие фронтовики не выдержали «мирных» болезней.

Г.К. Жуков и другие военачальники во время напряженных боев думали исключительно о деле, от которого зависела не только победа, но и их собственная судьба.

Однажды легендарный фронтовой разведчик В.В. Карпов мне рассказал, что во время одной из операций в тылу врага его разведывательной группой были захвачены несколько немецких автомобилей с трофейным имуществом. Всего было очень много, включая серебряную посуду и столовые приборы, меха, ковры, отрезы ткани… Но по-настоящему разведчики обрадовались, обнаружив ящики с карманными фонариками и перочинными ножами. Остальное все было уничтожено.

Другой фронтовик, генерал А.Ф. Шрамченко, с которым я много общался во время совместной работы в Военной академии имени М.В. Фрунзе, рассказал, что из Германии в качестве трофея он (командир стрелкового полка) привез мощный полевой бинокль, который отобрал у плененного фашистского генерала.

Я встречал бывших фронтовиков, которые хвалились трофейными немецкими аккордеонами, велосипедами. В 50-е годы на улицах советских городов можно было увидеть немецкие легковые машины, мотоциклы.

В 1946 году по линии органов государственной безопасности И.В. Сталину начали поступать доклады о том, что некоторые военачальники высокого ранга, используя свое служебное положение, вывозят из Германии различные материальные ценности в личную собственность. Иосифа Виссарионовича эта информация возмутила до глубины души. И это вполне понятно – сам он лично никогда не был замечен в стяжательстве, а даже наоборот.

Я лично был знаком с Н.К. Байбаковым (1911–2008), который с 1940 года был заместителем наркома, а с 1944 года – наркомом нефтяной промышленности СССР. Однажды Николай Константинович рассказал мне, как произошла одна из его встреч с И.В. Сталиным. В назначенное время он прибыл в Кремль, доложил Поскребышеву, и тот разрешил ему зайти в кабинет И.В. Сталина. Но в кабинете вождя не оказалось – он находился в соседней комнате, где располагалась его личная библиотека. Байбаков подошел к двери и увидел прямо перед собой сапоги И.В. Сталина, который, стоя на стремянке, искал нужную ему книгу. Сапоги в районе внутренней области голеностопного сустава были протерты до дыр…

Когда Генералиссимус умер, оказалось, что у него, кроме нескольких кителей (кители с погонами Маршала Советского Союза, специально разработанные для него погоны генералиссимуса он ни разу не надел), форменных брюк и фуражек, ничего из одежды нет. И это неудивительно. У него была огромная страна с ее многомиллионным народом, а все остальное – пыль, не достойная внимания видного государственного деятеля.

Доклады о стяжательстве военачальника в особо крупных размерах были подтверждены соответствующими документами. Позже писали, что все они были сфабрикованы ведомством В.С. Абакумова, по личному указанию И.В. Сталина, который таким образом хотел избавиться от тех, кто имел право разделять с ним роль победителя. Я не буду пытаться выяснить истину, уступая это дело другим. Меня интересуют только факты, связанные с судьбой Г.К. Жукова и И.С. Конева.

Основным фигурантом по этому делу проходил Маршал Советского Союза Г.К. Жуков.

В конце марта 1946 года И.В. Сталин позвонил Г.К. Жукову и сказал, что так как Эйзенхауэр и Монтгомери своими правительствами из Германии уже отозваны, то и ему пора возвращаться на Родину. Ему была предложена должность главнокомандующего Сухопутными войсками.

23 апреля 1946 года был арестован маршал авиации А.А. Новиков, который, находясь в тюрьме, написал покаянное письмо, признавая не только свои проступки, но и Г.К. Жукова. В частности, он писал:

«Хотя я теперь арестован и не мое дело давать какие-либо советы, в чем и как поступить, но все же, обращаясь к вам, я хочу рассказать о своих связях с Жуковым, потому что, мне кажется, пора положить конец такому вредному поведению Жукова, ибо если дело так далее пойдет, то это может привести к пагубным последствиям…

Касаясь Жукова, я прежде всего хочу сказать, что он человек исключительно властолюбивый и самовлюбленный, очень любит славу, почет и угодничество перед ним и не может терпеть возражений.

Зная Жукова, я понимал, что он не столько в интересах государства, а больше в своих личных целях стремится чаще бывать в войсках, чтобы, таким образом, завоевать себе еще больший авторитет. Вместо того чтобы мы, как высшие командиры, сплачивали командный состав вокруг Верховного главнокомандующего, Жуков ведет вредную, обособленную линию, т. е. сколачивает людей вокруг себя, приближает их к себе и делает вид, что для них он является “добрым дядей”…

Жуков очень любит знать все новости, что делается в верхах, и по его просьбе, когда Жуков находился на фронте, я по мере того,