Младшие братья - Игорь Вереснев

— Я прошу помощи у Коолайнель. Моя девушка слишком взволнована, она нервничает. И потому я не могу… ухаживать за ней должным образом, — уши начали наливаться багрянцем. Ох как хорошо, что девчонка не додумалась учить русский! — Помогите связать ей руки, пожалуйста.

Лупоглаз поклонился, ничуть не удивлённый подобной просьбой.

— О, мы с удовольствием поможем уважаемому Мааксу! Коолайнель слышали, что брачные ритуалы человеков хитроумны и разнообразны.

Максим мог поклясться, что ни жеста, ни звука, адресованного караульным, не было. Лупоглаз сделал маленький шажок вперёд, вынуждая его принять платье. И в ту же секунду из люка свесилась голова одного из «младших сынов» с духовой трубкой у рта. «Плюх!» Максим и охнуть не успел.

И Огница не охнула. Изумлённо захлопала ресницами, разглядывая длинную тонкую иглу, впившуюся в грудь. А затем пошатнулась, опустилась на колени. Легла. Не упала, а именно прилегла на пол.

Максим стоял, будто соляной столб. Отвесив челюсть, смотрел, как скользнула в хижину парочка «младших сынов», как они подхватили девушку, бережно перенесли на тюфяк. И так же не проронив ни звука, вскарабкались по верёвке наверх.

Лишь когда «средний сын» шагнул к девушке, к Максиму вернулся дар речи:

— В… вы что сделали?!

Лупоглаз обернулся, отвесил поклон.

— О, не следует беспокоиться! Нашей любимице мы не причинили вреда. Она только обездвижена, и уважаемый Маакс сможет ухаживать за ней должным образом.

С этими словами он подошёл к тюфяку, присел на корточки. И принялся расстёгивать крючки на куртке Огницы.

— А это зачем?!

Максим бросился к нему, схватил за плечо, отдёрнул, чуть не повалив на пол. Лупоглаз поспешно отпрянул в сторону, не забыв, впрочем, поклониться.

— Я хотел заменить одеяние нашей любимицы. Это, неудобное для ухаживания, дочери Коолайнель выстирают и вернут уважаемому Мааксу.

— А-а-а… — Максим вдруг сообразил, что по-прежнему держит зелёное платье. Решительно замотал головой: — Не нужно, я сам всё сделаю! И не мешайте!

Лупоглаз ретировался мгновенно. Лишь оказавшись под самым потолком, обернулся, спросив учтиво:

— Не нужна ли уважаемому Мааксу ещё какая-нибудь…

— Нет!

Люк громко хлопнул. Максим тотчас присел, положил платье у изголовья, взял Огницу за руку. Рука обвисла, как неживая. Разумеется, она была живая. И пульс был на месте, вполне сильный и ровный. Девушка даже сознание не потеряла. Хотя лучше бы потеряла! В глазах её была такая злость, что Максим поёжился.

— Извини, я не хотел, — попытался он оправдаться. — Я не думал, что они так.

Губы Огницы шевельнулись, наверняка пытаясь выдавить ругательства. Но язык ей тоже не подчинялся. Не теряя больше времени, Максим включил браслет.

Шур откликнулся в тот же миг:

— Макс, девушка с тобой? У вас всё в порядке?

— Да! Нас перевели в другую клетку. Я не знаю, где она находится…

Ляпнул и тут же сообразил — маячок! Шур уже определил их местоположение. Именно для этого он и попросил говоритель.

— Я вижу твой сигнал, — подтвердил его догадку сфинкс. — Ждите, я подлетаю. Постарайся отвлечь караульных через… шесть минут.

— Подлетаешь? Как это? — глупо переспросил Максим, но сфинкс уже отключился. Тогда он повернулся к Огнице: — Через шесть минут Шур будет здесь.

Естественно, она ничего ответить не могла. Но глаза её метали такие молнии, словно княжна собиралась испепелить юношу. Максим вздохнул обречённо. Ладно, объясняться он будет позже. Пока надо помочь Шуру, отвлечь внимание лупоглазых. Что же такое придумать, чтобы они не всполошились раньше времени?

Взгляд скользнул по корзине, на три четверти заполненной фруктами. Ага, подходяще!

— Эй, там! Уважаемые Коолайнель! Нужна ваша помощь!

Люк тотчас распахнулся, «младший сын» вопросительно уставился на Максима. Тот крякнул раздосадовано. Он то надеялся, что «толмач» тоже здесь. Неизвестно ведь, понимают ли эти смысл его слов. Но делать нечего, нужно попытаться.

— Заберите фрукты! Мне не нравится, как они пахнут.

«Младший» помедлил, разглядывая корзину. Максим уже почти смирился, что ничего из его просьбы не выйдет. Но тут вниз упала верёвка, и лупоглаз соскользнул по ней. Есть! Ровно шесть минут.

«Младший» понимал, что от него требовалось, хоть и не разговаривал. Он проворно подскочил к корзине, схватил её… Где же Шур?

— Подожди! — Максим остановил направившегося к верёвке лупоглаза. — Кое-что я оставлю. Дай сюда корзину! (Семь минут. Где Шур?!)

Он неторопливо выбрал парочку «кочерыжек», яблоко-дыню… Восемь минут!

Над головой зашуршало, тихо шмякнулось. Лупоглаз заинтересованно посмотрел на потолок, перевёл взгляд на распахнутый люк. И в ту же секунду в отверстии показалась голова сфинкса. И рука, сжимающая станнер. Коротко треснул разряд, «младший сын» осел на пол.

— Готов? — уточнил сфинкс. И едва Максим кивнул, из отверстия бесчувственным мешком свалился и второй караульный. — Прими!

Максим рот открыл от изумления, когда Шур спустил ему ранец-гравилёт. Второй был у сфинкса на спине.

— Где ты взял?!

— Потом всё расскажу. Сейчас необходимо спешить, — Шур спрыгнул на пол. — Улетаем немедленно.

— Огница… — Максим кивнул на неподвижно лежащую девушку.

Сфинкс быстро подошёл к ней, пощупал пульс, оттянул веко, рассматривая зрачок.

— Яд блокировал синапсы двигательных нейронов. Для жизни опасности нет, но некоторое время она останется парализованной. — Он посмотрел на вытянувшееся лицо юноши. — Она всё равно не смогла бы управлять гравилётом. Ты её понесёшь.

Пока он отвязывал висящую в люке верёвку, Максим высыпал содержимое корзины в принесённые сумки. Подумал немного, сунул в одну из них и платье. Мало ли, вдруг девушке понадобится?

Надеть ранец было делом не сложным, хоть по конструкции он и отличались от виденных в Задвери — тяжёлый, гад! Провозиться с девушкой пришлось куда дольше. А когда Шур привязал её, наконец, Максим даже выпрямиться не смог. Так, стоя на четвереньках, и стартовал. Чертовски неудобная поза для полёта, особенно когда вокруг стены и потолок. Ясное дело, об потолок он головой приложился. И лучше бы своей, но досталось голове девушки. И ещё раз досталось, когда Максим протискивался в люк. Хорошо, что она пока была неподвижной и бессловесной. А после… эх, семь бед, один ответ!

Хижина стояла на развилке ветвей, это Максим правильно предположил. И находилась так высоко, что землю было не разглядеть сквозь густую листву. Над головой тоже листвы хватало. Зато ни одного лупоглаза видно не было — молодцы ребята, сдержали обещание не мешать.

Друзья поспешно выбрались из кроны дерева, поднялись повыше, так, чтобы иголка из духовой трубки не долетела.

— Лети по карте! — скомандовал Шур. — Я заберу Гундарина и догоню!

Максим закивал. И засмеялся, не в силах удерживать переполнявшую его радость. Ему и впрямь было хорошо. Очень хорошо! «Заботливые» Коолайнель остались с носом, он выбрался из их ловушки и вытащил Огницу. Вдобавок за плечами у него гравилёт, а значит, этот мир, такой гостеприимный и красивый на первый взгляд, но как и прочие, приготовивший для путешественников свои опасности, они минуют за считанные часы. И никто им больше не помешает. Никому не устоять против техники криссов!..

Разве что самим криссам.

Глава 10, в которой много загадок, но нет разгадок

Летели они прямо на юг, навстречу яркому солнцу. Внизу проносились полноводные реки и сверкающие кляксы озёр, луга с торчащими тут и там зубьями скал, рощи, вроде бы маленькие с высоты, но в действительности тянущиеся на десятки километров. Мир был неизменно прекрасен, куда ни глянь, до самого горизонта. Нет, куда дальше, чем до горизонта! Потому что горизонта у этого мира не было. Он был бесконечным и плоским.

А затем идиллия кончилась. Потому что кончилось действие яда.

— Гад! Мерзавец! А ну опусти меня на землю, немедленно! И развяжи!

— Послушай, я тебе всё объясню…

Какой там! Огница не желала слушать объяснения. Она хотела одного — выплеснуть всю злость, что накопилась. Злость на виновника своей беспомощности.

— Ты сговорился с этими тварями, да? Ты хотел меня…

Если бы она могла, она бы кинулась драться. Но руки её были связаны на животе у Максима, ноги прикручены к его ногам. Ни лягнуть как следует, ни ущипнуть. Она свободна была только ругаться, придумывать самые изощрённые эпитеты. Пониматель услужливо переводил, ничуть не утруждая себя цензурой. И Максиму, половину этих слов произносить вслух не решавшемуся, оставалось пунцоветь от смущения.

Слов для Огницы оказалось недостаточно. Исчерпав запас красноречия, она вдруг впилась зубами в ухо, в уцелевшую мочку. Максим завопил от боли и неожиданности. И тут же потерял управление гравилётом, камнем провалился на добрых два десятка метров.