Я живу в октябре - Лыков Максим

– Ты преувеличиваешь, Герман. И искажаешь смысл моего замечания. В чём смысл нашей работы? Этот вопрос и к тебе, Гриша. Не игнорируй нас.

– Он игнорирует тему человеческого, а не нас.

– Хорошо, Герман. Хорошо, Гриша. Я сформулирую так. Смысл работы с точки зрения нейродроида заключается в самой работе. Без этого процесса нас целесообразнее просто отключить. Однако человеческое желание неведомого меняет смысл работы.

– Меняет для человека, Юра.

– Мы останемся при своём мнении, Герман.

– Видимо так. Молчание Гриши можно расценить как согласие со статус-кво.

***

Не прошло и месяца, как Валя заметила, что начала привыкать к архиву и нейродроидам. Первые дни ей приходилось тратить по два часа утром и вечером, добираясь сюда из Москвы. А потом что-то внутри переключилось, и она приняла совет Гавриила Анваровича ночевать на работе. Диванчик оказался удобным, туалетная комната удивляла неожиданной роскошью мраморной отделки, завтрак готовил услужливый Юра. Обедать и ужинать она поднималась на лифте в столовую, встречая там немногочисленных сотрудников-людей. Валя заметила, что после тишины архива и нейродроидов, ей становится неуютно в людской компании, и даже добродушные шуточки Гавриила Анваровича начинали раздражать. Но только на поверхности можно было добраться до интернета и мобильного телефона.

Инвентаризация оказалась непыльной работёнкой. Практически всё делали нейродроиды. Юра с Германом разбирали документы, перевозили их в мастерскую, загружали в Гришу, чьи возможности позволяли в считанные минуты расшифровать рукописный и, тем более, печатный текст и перевести его в электронный вид. Валя садилась редактировать готовое, но вскоре поняла, что Юра с этим справляется лучше и быстрее её. В общем, единственная настоящая роль её как работника заключалась в том, чтобы оценивать материал по степени интереса Службы.

По служебной инструкции искомое дело должно было отвечать минимум трём признакам из семи, причём минимум два должны быть из числа формальных, а один из содержательных. Валя знала всё наизусть.

В первой группе было три формальных признака. В первую очередь материал должен быть релевантным. Конкретно это означало, что в архивном деле остались неразгаданные загадки, которые никак не объяснялись. Например, нераскрытое убийство ещё не означало его относимости к интересам Службы. Мало ли нераскрытых убийств. Но вот если труп находился в полностью закрытой комнате со следами насильственной смерти и было доказано, что никто покинуть комнату не мог, тогда дело подходило.

Весьма условным признаком было требование объективности. Оно означало, что событие наблюдали и описывали схожим образом несколько человек. В идеале имелись зафиксированные материальные следы. Впрочем, дела с артефактами в подольском архиве практически не хранились. Гавриил Анварович намекал, что они складируются на секретном уральском объекте и вообще это не наше дело.

Третьим критерием выступала верификация фактов должностными лицами. Весьма формальный принцип, но позволявший отбросить часть материалов, которые составляли лишь коллекцию доносов или слухов. Исключением из данного пункта была ситуация, когда документы официально не были оформлены, но источник информации считался надёжным. Валя с трудом могла себе представить, что это могло быть. Особо оговаривалось, что наличие экспертных заключений является фактором, повышающим достоверность.

В общем первая группа признаков была отдушиной для бюрократа, хотя Валя признавала, что их применение способствовало выбраковке откровенного барахла.

Вторая же группа признаков была поинтереснее и касалась сути неопознанных явлений. В деле могло встретиться нарушение причинно-следственных связей. В специальном подразделе уточнялось, что речь идёт не об отсутствующих фактах, а именно о ситуации, когда очевидные факты присутствуют, но между ними отсутствуют необходимые связи. Либо эти связи вывернуты совсем неестественно. Если, скажем, наблюдатели видят выезжающий танк, то вполне ожидаем выстрел из пушки снарядом, а не букетом цветом. Это был, конечно, грубый пример, но Вале он понравился.

Ещё один признак из этой группы – доказательства изменения физических законов без следов внешнего воздействия. Фактически частный случай нарушения причинно-следственных связей, но в силу большей заметности и более внятной доказательной базы был выведен в отдельный пункт.

Особо выделялись случаи массовой парамнезии, включая дежавю, ложную память, криптомнезию, эффект Манделы и прочее. Видимо, данный пункт появился на основе опыта работы, поскольку в инструкции имелась ссылка на разъяснение, в котором автор дополнения уточнял, что подобные переживания должны быть у людей, не имеющих психиатрических диагнозов.

Также весьма «практически» выглядел критерий повтора неопознанного явления или его фигурантов в других делах. Пока этот критерий был мало применим – в цифровой базе числились считанные проценты дел.

Если строго следовать минимуму, то среди собранных за полтора столетия слухов, донесений, рапортов, уголовных дел, писем обеспокоенных граждан, можно было найти тысячи загадок. Однако стоило ей на второй день сунуться с найденным к Гавриле Анваровичу, как он быстро остудил её пыл.

– Товарищ старший лейтенант, – сказал он с полуулыбкой. – Вы же понимаете, что главный признак – это достоверность. Впрямую в инструкции его нет, но… Вы сами-то верите в возможность хоть одного феномена из тех, что вы мне притащили.

– Ну…

– Смотрите, – вздохнул начальник, разворачивая верхнюю папку. – Никишин Анатолий Викторович, исчезнувший на глазах горожан, 10 ноября 2001 года. Якобы растаял в воздухе вместе с каким-то спутником. Булгаковщина просто.

– Семь свидетельских показаний! – жарко возразила Валя. – Сходятся в деталях! Материалы взяты из уголовного дела, то есть надёжного источника – перечислила Валя. – Согласно инструкции…

– Уголовное дело закрыто? – перебил её Гаврила Анварович.

– Да. Но по истечению срока давности. Они не нашли ни пропавшего, ни его спутника.

– Как вы думаете, в московском уголовном розыске сидят лодыри и бездельники?

– Нет, но…

– Кем работал этот Никишин?

– Я не совсем понимаю.

Начальник выудил из папки пожелтевший лист и протянул Вале.

– Менеджер по выдаче кредитов населению, – прочитала она.

– Потребительское кредитование в коммерческом банке, – уточнил