Перстень с печаткой - Андраш Беркеши

— Знаю, что он научный сотрудник какого-то исследовательского института и живет в Лондоне, — ответил Кальман. — Да, слышал еще, что после пятьдесят шестого года раза два или три он приезжал в Будапешт.

Шалго закрыл глаза и откинулся назад.

— Вы знаете, — сказал он, — что смерти я не боюсь. И все же я хотел бы еще пожить, хотя бы ради того, чтобы еще раз повстречаться со Шликкеном. У меня такое предчувствие, что он жив, и оно-то, это предчувствие, не дает мне покоя.

Кальман снова закурил.

— Ваши слова заставляют меня задуматься кое о чем: вы знаете, за мной кто-то все время ведет слежку! Сегодня ходили по пятам несколько часов кряду. Перерыли в номере все мои вещи.

Вопреки обыкновению Шалго посмотрел на Кальмана, широко раскрыв глаза, отчего сделался удивительно похож на большого пухленького поросенка. Положив на стол сигару, он, взволнованный только что услышанным, наклонился вперед.

— Вы не шутите, Борши?

— Я говорю совершенно серьезно. Разумеется, мне не составило бы труда удрать от них, потому что делают они все это удивительно откровенно.

Шалго все больше овладевало беспокойство, и это не ускользнуло от внимания Кальмана. Осушив свой бокал с рейнским до дна, Шалго отер губы салфеткой и сказал:

— Борши, я не хотел бы, чтобы вы неправильно поняли меня, но я хочу задать вам один вопрос…

— Спрашивайте.

— Правильно ли я информирован, что вы работаете сейчас в лаборатории завода электроизмерительных приборов?

— Откуда у вас такие сведения?

— В Вену приезжает очень много людей из Венгрии, — возразил Шалго. — И много болтают. От одного из таких болтунов я и слышал это. Теперь другой вопрос: производят на вашем заводе такие приборы, которые могли бы заинтересовать, скажем… французов или англичан?

— Какие глупости вы спрашиваете, Шалго! Ну откуда я знаю, что их интересует? И вообще, вот уже много месяцев, как я не бываю на заводе. Я же говорил вам, что работал в Дубне. Но почему это вдруг так взволновало вас?

— А Домбаи и его люди знают, какого рода связи у вас в свое время были с англичанами?

— Не думаю, если, конечно, вы не рассказали им об этом.

— А почему бы вам по собственной инициативе не явиться к ним и не рассказать?

— Вы же сами в свое время посоветовали мне молчать об этом! А теперь, я думаю, и смысла нет ворошить прошлое. Столько там всяких требующих пояснения вещей, что я просто сомневаюсь, поверят ли мне после долгих лет молчания. Разве только один Шани поверит: он давно меня знает. А все остальные, кто мог бы доказать мою невиновность, исчезли из Венгрии. Осталась одна Илонка, но ее показания были бы против меня, а не в мою пользу.

— А что сталось с Илонкой? — поинтересовался Шалго.

— Кажется, играет в театре «Модерн». В последний раз я видел ее в каком-то фильме. Слышал, вышла замуж. Муж у нее не то врач, не то инженер. Он-то и помог ей выпутаться из всех ее историй.

— А я считаю, что ее, собственно, и не за что было бы наказывать.

— Как это не за что? — воскликнул Кальман, и лицо его побагровело. — Марианну и меня, в конце концов, выдала она!

— Верно! Но зато сколько она после дала нам ценной информации! Или вы уже забыли об этом, Борши? Жизнь — очень сложная штука. Илонка работала на хортистскую контрразведку не из каких-то там политических убеждений, а просто потому, что я, Шалго, принудил ее к этому. Она была маленькая актриса. А вот я — настоящий виновник всего. Провалилась группа Марианны. До сего дня никому не известно, кто ее выдал. Может быть, еще коньячку выпьем?

— Нет, с меня хватит, — сказал Кальман и зевнул. — Иначе я не засну! — Он посмотрел на часы. — Да и поздно уже. Домбаи не хотите ничего передать?

— А что мне ему передавать? Впрочем, передайте привет.

— Может, мне все-таки поговорить с ним о вас? Спрошу, какие у вас шансы на возвращение домой!

— Нет, на родину я не вернусь, — отрезал Шалго. — По крайней мере в ближайшее время. А вот с вами перед вашим отъездом я хотел бы еще разок встретиться. Если, конечно, это вам не в тягость.

— Почему же? А что, если бы я сейчас проводил вас до дому, смогли бы вы дать мне ту статью?

— Охотно.

Молча они шагали по улице: Шалго — тяжело ступая, Кальман — своей легкой походкой.

Пока они шли, Шалго несколько раз оборачивался, наконец признался Кальману, что устал, и поднял руку, увидев такси.

Через десять минут они вышли из машины на улице Моцарта. Пока Шалго расплачивался, Кальман рассматривал ультрасовременное здание фирмы «Д'Олрион», выставленные в ярко освещенных витринах счетно-электронные машины, разные приборы. Разумеется, он и не подозревал, что фирма «Д'Олрион» — только для видимости центральная контора компании по экспорту и импорту электротехнического оборудования. На самом деле она со всеми ее демонстрационными залами, лабораториями и сервисом была собственностью французского Второго бюро, и именно здесь находилась замаскированная под невинный секретарский диктофон рация, с помощью которой Шалго поддерживал прямую связь с Парижем. Для того чтобы связаться с Центром, ему достаточно было назвать в диктофон нужный номер, и в соседнем здании автоматически включалась линия связи. Таким образом, в помещении самой фирмы не было ни одного компрометирующего предмета, устройства или аппарата, если не считать сейфа, закрытого на замок с цифровым шифром. В этом сейфе он держал секретные документы Второго бюро, материалы по структуре эмигрантских организаций, сведения, которые можно было использовать для компрометации непокорной агентуры, и другую документацию, необходимую для деятельности подобного рода учреждений. Но всего этого не знала даже Анна, потому что Шалго весьма ревностно оберегал свой тайник от всех без исключения.

Стальной сейф Шалго отличался от других подобных шкафов не только тем, что был оборудован надежным замком, это был вообще уникальный экземпляр, секреты которого знал только он один. Так, например, в случае опасности достаточно было набрать на шифровом кольце сейфа номер 313, как в действие вступало устройство, создающее в сейфе такую температуру, что в течение нескольких мгновений его содержимое обращалось в пепел. Правда, до сих пор к этой мере предосторожности Шалго еще не приходилось прибегать.

Шалго собственным ключом открыл парадную дверь. Они поднялись на шестой этаж. На табличке, укрепленной на двери, стояло: «Отто Дюрфильгер, представитель торговой фирмы „Сигма“.

Шалго пригласил Кальмана в кабинет, усадил в кресло и достал из небольшого бара коньяк. Разумеется, на сей раз он не стал включать своего сигнально-подслушивающего устройства, поскольку совсем не хотел, чтобы их разговор был услышан «там», в Центре.

— Эрне Кару, — начал Шалго, — я всегда очень уважал. Несмотря на то, что он ненавидит и презирает меня. Знаю, он никак мне не может простить, что тогда, в сорок шестом, я бежал из Венгрии, вместо того чтобы отдать себя в руки следователей. Ваше здоровье, Борши. — Они чокнулись.

— Где статья? — спросил Кальман. — Оставим прошлое в покое. — Он взглянул на часы. — Уже поздно. Закажите мне такси, дайте статью, и я поехал. Я смертельно устал.

Шалго поднялся. Вразвалку прошел в спальню и немного погодя возвратился с газетой в руке.

— Вот она, — сказал Шалго. — Можете оставить ее себе. Скажите, а что везете вы в подарок своей невесте?

— Пока еще ничего. Завтра отправлюсь покупать. Сегодня приглядел для нее хороший альбом Браке.

В этот момент раздался звонок за дверью.

— Минутку, — сказал Шалго и подошел к письменному столу, секунду постоял в раздумье, затем нажал синюю кнопку диктофона. Кальман ничего этого не заметил. Он тоже поднялся.

— Я вас провожу, — сказал Шалго. — Так мы еще увидимся?

Звонок повторился. В дежурном помещении фирмы «Д'Олрион» служащий отложил книгу в сторону. А магнитофон записал на пленку следующий разговор:

— Завтра вечером я позвоню вам. Сюда, пожалуйста… Сейчас… (Это голос майора Дюрфильгера, определил дежурный.) Ну, а если мы все же не встретимся, Борши, желаю вам удачи!

— И я вам. И подумайте о возвращении домой. (Кто бы это мог быть? Насколько я понимаю, говорят они по-венгерски.)

— Кто там? (Это опять голос Дюрфильгера. Значит, он все еще не открыл дверь.)

— Привратница. Тут из полиции пришли. Желают видеть господина Дюрфильгера.

Скрип открывающейся двери, шаги.

— Прошу вас. Добрый вечер. Я Дюрфильгер.

(Пожалуй, нужно бы уведомить господина Дарре. А впрочем, еще успею.)

— Добрый вечер. Советник полиции Гюнтер. Минуточку, а вы кто такой?

— Я Кальман Борши.

— Можно взглянуть на ваш паспорт?

Длинная пауза. (По-видимому, советник рассматривает паспорт. Я угадал. Борши — венгерская фамилия. Чего же хочет этот Гюнтер от Дюрфильгера?)