Осень на Шантарских островах - Борис Казанов

"Сегодня на рыбокомбинате большой день, -- думал Полудворянин. -Соберется вся местная контрабанда. Чего только не навезут: водку, медвежьи шкуры, икру, моржовые клыки -- старшему инспектору Козыреву будет чем поживиться. Скорее всего, рыбохрана сегодня не выйдет в море, они будут сторожить браконьеров прямо в бухте"... И только Полудворянин подумал об этом, как кореец заметался в лодке и что-то прокричал ему, показывая назад. Полудворянин оглянулся и увидел катер рыбохраны -- его болтало на зыби примерно в ста метрах от них. Он бы не разглядел катер в темноте, но там горел фонарь, и в его свете он ясно видел, что это был катер рыбохраны, даже разглядел трехзначный номер, выведенный суриком под левой скулой. Человек, который держал фонарь, был старший инспектор по охране природы Козырев, остальные люди едва угадывались.

Полудворянин резко повернул румпальник -- тяжелогруженая лодка едва не опрокинулась на волне. Он решил идти к рыбокомбинату кружным путем, хотя понимал, что если на катере заметили лодку, то их песенка спета: на катере стоял двигатель в двести лошадиных сил... Пройдя несколько метров, Полудворянин оглянулся снова: катер охраны стоял на прежнем месте, Козырев сидел на корточках на корме, опустив фонарь под капот, -- видно, на катере испортился двигатель. Даже если они и видели впереди идущую лодку, то теперь им было не до нее. Как понимал Полудворянин, они теперь застряли надолго. Эти челябинские дизеля могут безотказно работать несколько лет, но если у них испортится что-либо, то не сразу разберешь, что к чему... Нечего носиться в штормовую погоду, думал Полудворянин, стоял бы в бухте и спокойно ловил контрабанду; этот Козырев вечно хочет убить двух зайцев... Он понимал, что значит в такую погоду торчать посреди моря с испорченным двигателем, и сочувствовал инспектору. В другой раз он обязательно повернул бы к нему на помощь -- по долгу моряка и товарища: они с Козыревым, несмотря ни на что, оставались хорошими друзьями, даже после того, как Козырев ни с того ни с сего предложил Полудворянину стать его сыном... Но сейчас Полудворянин не мог идти к нему на выручку: Козырев сразу бы накрыл их с корейцем. Пожалуй, Козырев сумел бы оценить его поступок, но все равно поднял бы такой шум, что на них по всему побережью показывали б пальцем, и тогда, наверное, ни о каком морском плаванье не могло быть и речи. "Я за ним вернусь, -- успокоил себя Полудворянин. -- Сброшу шкуры, и прямо к нему..." Он вел лодку по старой дороге, и уже фонаря позади не стало видно, и казалось, все обойдется, как вдруг кореец опять забеспокоился. "Неужели отремонтировали двигатель?" -- подумал Полудворянин, оглянувшись. Нет, это был знакомый ему сейнерок, который сейчас направлялся, наверное, к месту лова. На сейнере их сразу заметили, изменили курс и быстро нагнали -- теперь они шли, почти касаясь друг друга бортами. Вахтенный матрос направил на них с мостика прожектор -- и лодку, и людей, и воду вокруг словно обожгло светом. Кореец закрыл руками лицо, а Полудворянин, не выпуская руля, смотрел прямо на огонь, но у него было такое чувство, словно его раздели донага.

-- Чья лодка? Куда идете? -- спрашивал сверху молодой голос. -- У вас есть разрешение на лов рыбы в этом районе? -- вопросы следовали без остановки.

Полудворянин толкнул корейца, чтоб тот взял руль, а сам шагнул на нос лодки. Он был такого высокого роста, что сумел дотянуться до бортового ограждения сейнера. Здесь, возле борта, свет от прожектора был не такой сильный, и Полудворянин на мгновение увидел матроса, только на мгновение, потому что тот сразу же наклонил прожектор и все опять расплылось перед глазами... Это был молодой парнишка, наверное новичок, их еще называют на флоте "селезни".

-- Убери фонарь, чучело! -- сказал Полудворянин. -- Кто на вахте?

-- А тебе кто нужен?

"Мне нужен Славка Паршин", -- подумал Полудворянин. Штурман Паршин был его приятелем. Правда, они недавно здорово не поладили из-за девчонки. У них всегда так выходило, что девушка, которая нравилась Полудворянину, немедленно начинала нравиться Паршину, и наоборот. Соперничество шло с переменным успехом, и ссоры тотчас забывались, но в последний раз штурман Паршин влюбился в девушку Полудворянина не на шутку и ни за что не хотел признать себя побежденным.

Однако Полудворянин не думал, что это настолько испортило их отношения, что он продаст его. Скорее всего, самолюбивый Паршин нарочно не сделает этого, чтоб Полудворянин не подумал, что он придирается к нему из ревности...

Тут как раз вышел штурман Паршин, и "селезень" сразу стал что-то шептать ему.

"Селезень" говорил без передыху, и Паршин рассеянно слушал его, дожевывая на ходу, -- его, видно, оторвали от ужина. Штурман Паршин стоял в открытой рубашке, он был небольшого роста, с залысинами, в очках, но стройный и очень красивый молодой человек. Он дал договорить "селезню" до конца, потом глянул вниз и рассмеялся.

-- А-а, хозяин острова! -- сказал он. --Здорово, Шурка! Куда это ты на ночь глядя?

-- За получкой, -- ответил Полудворянин. -- Получка сегодня на рыбокомбинате.

-- А я уже думал, что ты в кругосветном плаванье, где-либо возле Аляски...

Разумеется, Паршин шутил. Он вовсе этого не думал, потому что знал, что для такого путешествия нужно было специальное разрешение, которого у Полудворянина не было. Правда, он имел сопровождающую бумагу с печатью, подписанную Козыревым и поселковым уполномоченным милиции, в которой говорилось, что "предъявитель сего гражданин СССР Полудворянин Александр Иванович отправляется в кругосветное путешествие с целью побить все капиталистические рекорды", но эта бумага не шла в счет. К слову говоря, Полудворянин не без успеха добивался специального разрешения, в порту об этом знали и обещали походатайствовать за него. На худой конец Полудворянин решил отправиться в плаванье и без специального разрешения...

-- Слышь, Славка, -- вспомнил Полудворянин, -- там за мной буксует Козырев с инспекторами. Я бы взял его на буксир, да у самого двигун неисправный... Видел его?

-- Нет.

-- Когда надо, так вас нет, а когда не надо... -- вырвалось у Полудворянина. Он не договорил, потому что понял, что сболтнул лишнее и раскрыл свои карты, и теперь отчаянно соображал, что сделать, чтоб Славка Паршин этого не заметил. -- Дай закурить, -- сказал он, так и не придумав ничего.

Кажется, Паршин истолковал его смущение по-другому.

-- Ладно, не договаривай, -- сказал он. -- Иванку я тебе уступаю, черт с тобой... -- Иванкой звали ту девушку, из-за которой они не поладили. -Ух, не дотянуться до тебя! -- Он свесился с мостика с папиросой в руке.

-- Видно, тебя на морозе делали, -- съехидничал Полудворянин насчет его маленького роста.

Когда он брал у Паршина папиросу, то вдруг заметил, что тот внимательно рассматривает его руки. Полудворянин тщательно вымыл руки и сапоги после лежбища, и никаких следов на нем не было, но это сказало ему, что штурман догадывается, какой они везут груз. Достаточно было взглянуть на корейца -одежда на нем была вся в подтоках птичьего помета, -- как становилось ясно, в чем дело. Полудворянин посмотрел Паршину прямо в глаза. Паршин отвел взгляд, он вдруг заторопился.

-- Волна пока небольшая, ничего с ним не случится, -- Паршин говорил об инспекторе. -- Подберу на обратном пути... Ну, будь здоров...

Теперь Полудворянину стало ясно, что Паршин решил пустить по его следу инспектора Козырева. Насчет обратного пути -- это была неостроумная уловка, Полудворянин знал, что он со всех ног припустит сейчас к инспектору... "Дешевый, -- подумал Полудворянин, подавая Паршину руку, -- видно, спал и видел, как мне отомстить за девчонку: теперь не дадут пропуск в порту, оставят в дураках..." Он понимал, что Паршин так не думал, что это была ерунда, но он чувствовал, что влип, и от злости валил с больной годовы на здоровую...

-- Приезжай, уток постреляем...

-- Обязательно буду...

Они шли еще около часа, когда что-то смутно засветилось над головой, -это был снег, который лежал на вершинах гор, -- а потом стал виден створ бухты и замелькали огни рыбокомбината.

3

Вода в бухте была усеяна плавучим лесом -- его рубили в горах и на грузовиках свозили к морю. Ветер трепал флаг над конторой пристани. На берегу высились мокрые штабеля бревен, рабочие растаскивали их крючьями. Возле причальной стенки сверкал огнями лесовоз. Полудворянин направил лодку прямо к нему. Кореец стоял на носу в ярком свете судовых прожекторов и отталкивал бревна багром...

На причале их ожидали "человек в шубе" и сторож Северо-Курильского банка. Человек в шубе был упитанный приятный мужчина сорока с лишним лет с интеллигентными манерами, с дорогим перстнем на пальце белой руки. Он приехал сюда первым пароходом и сейчас отправлялся обратно. Сторож банка был тощий, с бесконтрольными движениями хронического алкоголика, носил телогрейку и галстук, который маскировал отсутствие пуговиц на рубашке. Сторож работал в Северо-Курильске, а сейчас у него был отпуск, и он проводил его на рыбокомбинате.