Звонок из прошлого - Бен Элтон

Временами матери Питера хотелось все бросить и разрыдаться. Она просто не знала, сколько еще сможет все это выдерживать. Если «эта женщина» считает, что ей приходится трудно, то пусть она попробует побыть в шкуре его матери.

Питер отказался идти домой. Мать попыталась ему приказать, урезонивала, молила, но он был непреклонен. Она шагнула в грязь, подошла вплотную к сыну. Ее туфли сразу наполнились жидкой грязью. Но Питер просто отошел от нее в сторону.

– Питер, пошли домой! – снова умоляла она.

– Я вернусь домой только после того, как достану свой нож.

Она сдалась. Больше ничего она сделать не могла. Всю дорогу домой она плакала. Слезы ее смешивались с дождем, она почти ничего не видела.

Питер в это время снова отправился к мусорному баку, чтобы найти там другой кусок проволоки.

34

Джек откинулся на спинку кресла и сделал большой глоток виски.

– Давай продолжим. У меня вопрос. Расскажи мне, что ты теперь делаешь? – Некоторая информация о том, чем занимается Полли, содержалась в том файле, который подготовил Готфрид, но там было немного. Джек просил своего секретного агента ограничиться парой фотографий и адресом. Он не хотел, чтобы даже Готфрид знал о Полли больше, чем необходимо для выполнения задания.

– Я советник, – ответила Полли.

По лицу Джека было ясно, что особого впечатления это слово на него не произвело.

– Ты хочешь сказать, что это что-то вроде психоаналитика? Или терапевта? Ты советуешь несчастным людям всю вину за их собственные неудачи валить на родителей?

– Нет, Джек, я не личный советник, я городской советник. Я работаю в муниципальном совете.

Джек засмеялся.

– Советник! Работаешь в муниципальном совете! А я думал, что всякая иерархия является фашизмом!

И снова Полли попалась на удочку.

– Ради бога, мне было семнадцать, когда я говорила это! Разумеется, они такими являются, но не все же структуры обязательно иерархические…

Полли вовремя себя остановила. Все это было смешно.

– Я не хочу дискутировать с тобой о политике.

– О'кей, о'кей. Как скажешь, Полли.

Наступило молчание. Полли начал раздражать таинственный визит Джека, но в то же время она не хотела, чтобы он уходил, хотя он явно не проявлял желания пускаться в объяснения, так что ей мало что оставалось делать.

– И что же ты делаешь в своем «совете»? – спросил Джек, и Полли снова отметила его слегка покровительственный тон.

– Я работаю в бюро равных возможностей.

Джек фыркнул, и его покровительственный тон стал еще более заметен.

– Что? Ты хочешь сказать, что в твои обязанности входит удостоверяться, что установленная квота нетрудоспособных, черных, китайцев, содомитов и прочих получает помощь из муниципальных фондов?

– Да, это именно то, что я делаю! – саркастически объявила Полли. – Ты на редкость проницательный, Джек. Я и понятия не имела о том, что ты стал таким крупным экспертом в делах местного самоуправления.

– У нас в армии есть люди вроде тебя, – сказал Джек, и теперь его слова звучали так, словно он над ней издевается. – Они следят за тем, чтобы в армейских подразделениях было определенное количество женщин. Наверняка скоро речь пойдет также и о гомосексуалистах. Будет введена гомосексуальная квота. Ты можешь в это поверить?

Полли спросила, почему это так его задевает, и он ответил, что очень даже задевает.

– Ты считаешь, что это делает меня фашистом, не так ли? – добавил он.

Атмосфера в комнате, которая до сих пор оставалась относительно теплой, становилась прохладней.

– Просто я думаю, что это тебя несколько оболванивает.

Джек прошел на кухню и вернулся с бутылками.

– Давай выпьем еще, крошка, – сказал он. – А потом, если ты не возражаешь, я тебе кое-что расскажу.

– Не называй меня крошкой.

Полли все еще сидела на кровати. Джек сперва налил «Бейлис» в стакан Полли, который и так был наполовину полный, потом наполнил свой стакан бурбоном. Он совершенно не хотел обсуждать с ней эту тему, но чувствовал себя слишком задетым, чтобы просто выбросить ее из головы. Кроме того, в эту ночь ночей он хотел, чтобы Полли кое-что уяснила себе из его образа мыслей.

– Господи, до каких же пределов могут дойти такие люди, как вы! Подумать только, голубые в армии! Ну и что нам прикажете с вами делать? Армия вас совершенно не волнует, вы ее ненавидите, только и мечтаете о том, чтобы она превратилась в сеть детских садов для матерей-одиночек. Но вы еще думаете, что можете нам указывать, как ею управлять…

В знак протеста Полли подняла руку.

– Прекрати, прекрати! Прекрати! При чем тут я? – возразила она. – Не вешай на меня все это дерьмо, парень. Я работник муниципального совета в Кэмдене.

– Я говорю о людях твоего сорта, Полли! Абсолютно никакого значения не имеет, откуда ты приехала или какая у тебя работа. Люди твоего сорта – это интернациональное явление.

– Моего сорта! – воскликнула Полли. – Что, черт возьми, ты имеешь в виду под словами «моего сорта»?

– Я, черт возьми, имею в виду, что они того же сорта, что и ты, Полли.

Джеку они давно осточертели, он от них смертельно устал. Все эти либералы, феминистки, гомосексуальные активисты. Армия – это не лаборатория для социального экспериментирования. Это средство, с помощью которого нация себя защищает. Он пытался объяснить эту точку зрения на парламентских слушаниях по вопросам сексуальной необъективности в вооруженных силах – и фактически зря потратил время. Все было как в древней легенде, где король Канут пытался повернуть вспять приливную волну. Каким же безмозглым импотентом он себя чувствовал, когда сидел напротив этой высокой кафедры политических фанатиков, лицемеров и оцепеневших в своем безволии сочувствующих. Последних Джек презирал сильнее всего. В конце концов, настоящие верующие искренне верят в то, что они делают, какими бы сумасшедшими утопистами они ни казались окружающим. Но те, кто знал, что он прав, – те были недостойны даже презрения. У них не хватило характера, чтобы пойти наперекор расхожей чувствительности, и поэтому они согласно кивали головами, вздыхали и оставались бессловесными, памятуя о том неубедительном электоральном большинстве, с которым они победили у себя дома на выборах. Это был маккартизм наизнанку. Либералы превратились в охотников за ведьмами. «Может быть, вы гомофоб? Или когда-то были гомофобом?» Широко распространилась новая чудовищная ортодоксия, и, по мнению Джека, если она проникает на Капитолийский холм или в совет Кэмдена, с ней надо бороться всеми доступными средствами.

– Ты знаешь, у нас в армии существуют общие душевые, – горько сказал Джек. – Во время полевых учений мы живем в общих блиндажах, моемся в одних и тех же лужах. Я не хочу, чтобы какие-нибудь голубые хрюкали, глядя на мою задницу, вместо того чтобы смотреть на свое мыло.

Полли совершенно не хотела вести подобную дискуссию, но, как и Джек, она просто не могла оставаться в стороне. Его мнения были слишком отвратительными. В ней проснулись все ее либеральные инстинкты и требовали дать отпор.

– Гомосексуалисты не являются сексуальными хищниками, Джек.

– Откуда ты можешь это знать? Нормальные мужики всегда являются сексуальными хищниками!

– Да, ты мне это уже однажды доказал.

– Разумеется! – громко рявкнул Джек, словно она подтвердила его мысль.

– Ради бога, не кричи так громко! Внизу спит молочник!

Этажом ниже молочник как раз-таки не спал. Голос Джека снова его разбудил, и он с чувством глубокого удовлетворения сделал пометку в записной книжке: «Мужской голос. Громко кричал в 3.06 ночи». Не то чтобы молочник очень любил, когда его беспокоили. Однако эта женщина наверху так часто жаловалась на его радио, даже угрожала позвать домовладельца, что теперешние беспокойства казались ему просто манной небесной. Пускай теперь попробует пожаловаться.

Вряд ли молочник мог себе даже вообразить, что через несколько часов его записная книжка окажется в руках полиции.

Джек понизил голос, но тон его остался воинственным.

– Если ты считаешь, что я хищник, хорошо, моя радость, в таком случае я тебе скажу, что я совсем не худший представитель своего пола. Я являюсь нормой.

Джек вспомнил Бад-Наухайм и ту ночь, когда немецкая девушка Хельга зашла слишком далеко, искушая свою судьбу. Не то чтобы все мужчины подобны тем, кто был замешан в ту ужасную историю, но тем не менее мужчины всегда оставались мужчинами.

– Если поместить любого мужика из тех, кто служил под моим начальством, в женскую компанию, – продолжал Джек, – то они наверняка тут же начнут цепляться к женщинам. А уж если они начнут цепляться, то наверняка попытаются пойти и дальше.

– Ну что ж, в таком случае им следует пересмотреть свои взгляды…