Возлюбленный враг - Джейн Фэйзер

— Вы ужинаете с нами, госпожа?

— Нет, — внезапно ответил Алекс от двери. — Подопечная парламента ужинает со сторонниками парламента, хозяйка, после чего она немедленно отправляется в постель. Один из секретов хорошего воина — умение пользоваться любой возможностью для отдыха, госпожа Кортни. — Он держал дверь открытой, давая понять, что Джинни должна немедленно покинуть кухню. Значит, она ошиблась, думая, что его не встревожит ее постоянное пребывание на кухне. Ей, конечно, следовало знать, что он ничего не оставляет без внимания. Он, должно быть, понимает, что, общаясь с простыми людьми, она неизбежно встретится и со сторонниками короля, и хотя не знал, что ей срочно нужна такая встреча, он явно намеревался держать ее в изоляции как можно дольше.

Небрежно дернув плечом, она подчеркнуто поблагодарила хозяйку за помощь с купанием и стиркой, надеясь, что Алекс все же решит, что она занималась вполне безобидными делами по хозяйству. Если он и понял, то ничем не показал этого, проводив ее в комнату, где был накрыт длинный стол и все офицеры ждали их.

Джинни приготовилась к неловкой атмосфере, зная, что они будут чувствовать себя скованно в ее присутствии. Офицерский ужин — не место для женщины, по крайней мере, для той, которая не продает своих услуг. К ее удивлению, она оказалась в центре внимания. Ее посадили справа от Алекса; Джон в результате умелых маневров оказался слева от нее. Остальные, от довольно грозного майора Бонхэма до самого молодого прапорщика, казалось, жаждали ее общества, внимая каждому ее слову. Она не фазу поняла, что происходит, пока, наконец, не осознала, что эти мужчины, слишком давно не встречавшие женщин своего круга, реагировали на женщину так, как делали бы в собственных гостиных в более счастливые времена.

Джинни, которая так никогда до конца и не усвоила истину о том, что долг женщины в мужской компании состоит в том, чтобы слушать, говорить лестные вещи и вести беседу исключительно на самые обычные темы, избегая острых проблем, стала испытывать удовольствие. Она никогда раньше не оказывалась в подобной ситуации. За столом отца была дочерью хозяина дома, которой, безусловно, очень многое позволялось, но все же от нее ожидали покорности. За столом семьи Кортни женщины вообще не разговаривали, если только к ним не обращались с вопросом, и даже тогда требовалось молчаливое согласие матриарха, чтобы ответить.

Алекс, понимая, что происходит в ее голове, от души веселился. Он как командир был также доволен, что офицеры счастливы в ее компании — они давно не казались такими раскованными. Он заметил, что у нее хватило осторожности избегать политики, и пила она очень мало, накрыла ладонью бокал, когда Дикон пытался уговорить ее выпить еще. Пусть этой девушке едва исполнилось девятнадцать лет, но она имеет очень умную головку на своих мужественных плечах. Из нее когда-нибудь получится хорошая жена.. Но не для таких, как Алекс Маршалл, который намеревался сыграть важную роль в новой Англии, когда закончатся бои и можно будет перейти к строительству новой жизни. Такая убежденная роялистка никогда не согласится соединить свою судьбу с мужчиной, стремящимся принять участие в управлении страной без монарха.

От этих мрачных размышлений брови его сдвинулись, он сильно нахмурился, и беседа за столом прекратилась.

— Кажется, что-то тревожит полковника, — смело заявила Джинни.

— Простите? — Алекс резко взглянул на нее. — С чего вы это взяли?

— Вы хмуритесь, сэр, совершенно устрашающим образом, — ответила она, сделав глоток вина. — Вы, наверное, знаете, как мы все дрожим при малейшем намеке на ваше недовольство. Мы все в ужасе, недоумевая, кто же тот несчастный, что посмел прогневить вас.

Все потрясенно молчали, ожидая, когда полковник разразится едкой тирадой по поводу такой неслыханной дерзости.

Алекс отрезал себе кусок филея и потянулся за горчицей.

— Я как раз думал о вас, госпожа Кортни, — сказал он, наконец. — И вы правы, это были не особенно приятные размышления. — Он продолжал спокойно есть, и через мгновение беседа за столом возобновилась.

— А мне будет позволено узнать содержание этих размышлений, сэр? — поинтересовалась Джинни тихим и исключительно вежливым голосом.

Алекс повернулся и задумчиво посмотрел на нее. В чем причина такой настойчивости? Может, она опять что-то задумала? Добивается, чтобы он вспылил перед своими офицерами? Или это простое подтрунивание, которое ей, похоже, так нравится? Если так, то она явно не понимает, что не совсем уместно дразнить полковника в присутствии его офицеров. Конечно, если он ей укажет на это, она просто рассмеется в ответ и обвинит его в напыщенности и в чрезмерной оценке собственной персоны. И вполне возможно, что это действительно так.

— Я предпочитаю пока оставить эти размышления при себе, — сдержанно сказал он. — Уже поздно. Как вы думаете, не разумнее ли вам пойти отдыхать? У вас был трудный день.

— Вредно ложиться спать на полный желудок, — сказала Джинни. — Я бы хотела сначала пройтись, если полковник позволит. Алекс заколебался, и Дикон тут же с готовностью сказал:

— Я был бы рад сопровождать госпожу Кортни, сэр. Алекс невольно улыбнулся, вспоминая, какой пленительной и одновременно мучительной может быть юношеская любовь.

— Ну тогда сделайте это, Дикон. Только не задерживайте ее слишком долго.

Джинни с негодованием посмотрела на него.

— Полковник, я вполне способна решить сама, когда мне ложиться спать. Понимаю, я ваша пленница, но ваша власть не может распространяться на личные дела.

Алекс оттолкнул стул и встал.

— Пойдемте со мной. — Взяв ее за руку, он достаточно грубо выпроводил ее из комнаты и лишь потом сказал зло и нетерпеливо. — Я уже один раз говорил тебе, Вирджиния, чтобы ты не оспаривала мою власть в присутствии других. Ты сегодня бесконечно наслаждалась, провоцируя меня, и я этого не потерплю.

— Я опять оскорбила императора, — презрительно сказала она. — Если ты думаешь, что имеешь право при всех говорить, когда мне идти спать, то я при всех заявлю, что у тебя нет такого права, а если твое самомнение при этом пострадает, то мне очень жаль.

Они испепеляли друг друга взглядами в узком коридоре, словно две собаки, затевающие драку. Потом Алекс вздохнул.

— Ну почему мы вечно должны так спорить, как дети?

— Это твоя вина, — сказала Джинни. — Я ничего не сделала.

— За исключением того, что отказалась смириться со своим положением.

— И впредь буду поступать так же. Должна сказать вам, полковник, что я — не один из ваших несчастных прапорщиков и вас совершенно не боюсь. — Джинни подчеркнула это заявление быстрым кивком головы, игнорируя насмешливый голос совести, указывающей ей, что это не совсем правда.