Испанские каникулы - Маделин Уикхем

— Нет, — покраснев, сказал Сэм. — Конечно нет. Просто… — Он глотнул пива, чтобы скрыть замешательство. — Так ты… значит, думаешь, что Аманда тебе завидует? — спросил он, пытаясь продолжить беседу.

— На самом деле я думаю, что у Аманды недостаточно воображения, чтобы завидовать кому бы то ни было, — сказала Дженна, прикрыла глаза и улеглась.

Сэм беспомощно скользнул взглядом по ее телу и отвел глаза. Его мгновенно бросило в жар. Он отпил еще пива и провел рукой по мокрому лбу.

— Ты и вправду похож на свою маму, — сказала Дженна, внезапно открыв глаза. — Глаза одинаковые, да и вообще.

— Ну да, — согласился Сэм.

— А Нат — в точности твой папа. Странно, правда?

Сэм промолчал. Он принялся с непроницаемым лицом неизвестно зачем перевязывать шнурки на кроссовках. Сэм всегда колебался, если новые знакомые начинали расспрашивать его о родителях. Иногда он был не в том настроении, чтобы тешить чужое любопытство. Особенно девчоночье — они вечно впадали в истерику, если им сказать: ахали, обнимали его и сообщали, что готовы поговорить с ним об этом, если ему хочется. Как будто это была невесть какая проблема — а это вовсе и не проблема!

С другой стороны, Дженна не тот человек, который вообще склонен впадать в истерику.

— На самом деле Филипп мне не отец, — произнес наконец Сэм, подняв взгляд. — В смысле — не родной отец.

— Что, вправду? — Дженна, подобравшись, села. — Ты приемный сын?

— Не совсем, — сказал Сэм. — Мама — моя родная мама. Она меня родила, когда была еще совсем молодой. Примерно в твоем возрасте.

Дженна взглянула на него с прищуром, как будто что-то подсчитывала.

— А кто тогда твой отец? — поинтересовалась она.

— Какой-то тип из Южной Африки. Профессор Кейптаунского университета.

— А! — Дженна слегка успокоилась. — И как он? Ты с ним ладишь?

— Я его в жизни не видал. Может, когда-нибудь отправлюсь навестить его. Мама с папой говорили, что я могу это сделать.

Сэм отвернулся от внимательного взгляда Дженны, сорвал травинку и принялся вертеть ее в руках. Невзирая на то что он полностью определился с отношением к родному отцу и всей этой ситуации, Сэму всегда становилось несколько не по себе, когда приходилось об этом говорить.

— Я бы на твоем месте не стала морочиться, — сказала Дженна. — Мой папаша ушел от нас, когда мне было пять лет. И я никогда не стану его искать. — Она глотнула пива, продолжая смотреть на Сэма с любопытством. — А Филипп, похоже, неплохой мужик.

— Он самый лучший, — подхватил Сэм. — В смысле — иногда он может довести, но… — Он пожал плечами. — Ну, ты понимаешь.

— Ты хочешь сказать, что он по сути своей хороший человек, — помогла ему Дженна. — Знаешь, как-то раз Октавия уже умотала меня вконец, и тут Филипп принялся рассказывать ей сказку. Не приставал с пустяками, а просто начал рассказывать. И сказка была классная. Мы все ее слушали до самого конца.

— Папа всегда сочинял для нас отличные сказки, — кивнул Сэм. — Рассказывал их по вечерам, с продолжением. И до сих пор рассказывает Нату.

— А он этим занимается профессионально? В смысле — он писатель?

Сэм покачал головой.

— Он работает в банке.

— Да ну? — Дженна приподняла брови и выпустила облачко дыма. — Так он зарабатывает кучу денег?

— Нет. — Сэм помолчал несколько мгновений, размышляя, стоит ли что-либо добавить. — На самом деле его сейчас могут уволить, — сказал он в конце концов.

Дженна уставилась на него круглыми глазами.

— Ты серьезно?

— Угу. У них там произошло слияние компаний. Родители мне не рассказывают, но и так все ясно. — Сэм взглянул в глаза Дженне. — Только Нату не говори, ладно? Он ничего не знает.

— Конечно не скажу. Господи! Я понятия не имела… Мне ужасно жаль. — Дженна покачала головой, и бусинки, вплетенные в концы косичек, застучали друг о друга. — Бедный твой папа.

— Ну, может, этого еще и не случится.

— Надеюсь, что нет. — Дженна нахмурилась. — Он не заслуживает еще и этого.

— В каком смысле — еще и этого? — озадаченно спросил Сэм.

Дженна молча глядела на него примерно с минуту, словно пытаясь прочесть что-то по его лицу.

— Еще и этого в придачу к испорченному отпуску, — сказала она и снова затянулась.

Сэм встревоженно глядел на нее. Разговор вроде был совершенно обычным. Но с Дженной всегда казалось, будто у нее в мозгу попутно крутится что-то еще. Что-то такое, о чем она тебе не говорит.

— Жизнь людей всегда намного интереснее, чем ты думаешь, — сказала вдруг Дженна. — В каждой семье непременно найдется что-нибудь такое, что свихнуться можно. Тайна, вражда, какая-нибудь серьезная проблема… О господи, ну и жарит! — Она самым непринужденным образом расстегнула верх от бикини. — Ты не возражаешь?

Когда черная ткань соскользнула с загорелых, безупречных грудей Дженны, Сэма тряхнуло. «Дьявол! — подумал он, пытаясь сохранить бесстрастный вид и отчаянно стараясь не глядеть на ее соски. — Не хватало еще облажаться!» Дженна взглянула на него, и Сэм поспешно отвел взгляд. Он потянулся за новой банкой пива и вскрыл ее; руки у него дрожали.

— Не пей слишком много, — посоветовала Дженна.

Сэм взглянул на нее. Он не смел даже шелохнуться. Краем глаза он видел двух птиц, вьющихся друг вокруг друга в небе. А потом внезапно, без всякого предупреждения Дженна потянулась и поцеловала его. Губы у нее были прохладные.

Сэм закрыл глаза, пытаясь сохранить самообладание. Но желание подмяло его, словно поезд. Не в силах остановиться, он потянулся к груди Дженны. Дженна не отстранилась. Сэм оторвался от ее губ и проложил дорожку из поцелуев к соску. Когда он взял сосок в рот, Дженна запрокинула голову и тихонько застонала. Этот стон вызвал новый взрыв возбуждения у Сэма, и юноша нашарил вторую грудь, надеясь еще раз добиться такого же результата. Тут Дженна что-то произнесла, но Сэм не расслышал.

— Что? — очумело переспросил он, подняв голову.

— Ниже, — пробормотала Дженна.

Сэм с бешено колотящимся сердцем соскользнул на сухую землю и медленно провел губами по плоскому смуглому животу Дженны, постепенно приближаясь к краю трусиков. В их школе парни называли это Западным фронтом. Эту тугую, мучительно дразнящую полоску лайкры, или кружев, или что там окажется — то, что девчонки обороняют всеми силами. Сэм добрался до верха маленького черного треугольника — трусиков-бикини — и остановился, раскрасневшись. Краем сознания он понимал, что его ляжки, удерживающие вес тела, дрожат, что в колени впиваются острые камушки, что шея взмокла от пота. «И что теперь? — панически подумал Сэм. — Боже милостивый, что же теперь?»

Дженна под ним выгнулась и как-то умудрилась слегка раздвинуть ноги с таким видом, будто это произошло само собою. От этого зрелища Сэм едва не обезумел. Она лежала перед ним. Протяни руку и возьми.

У Сэма в кармане был презерватив — он его прихватил заблаговременно, один из трех, запрятанных в чемодан. Когда Дженна позвала его пить пиво, Сэм взлетел вверх по лестнице, разодрал картонную упаковку и сунул крохотный пакетик из фольги в карман, не смея поверить, что ему и вправду придется этим воспользоваться. Он и его приятели всегда носили с собой презервативы — как нечто само собой разумеющееся. Насколько было известно Сэму, на самом деле никому из его друзей не пришлось пока пустить их в ход, но теперь… Сэм снова взглянул на Дженну, и его охватило волнение. Ему как, надевать это? Или сперва спросить ее? Черт, что ему…

Дженна пробормотала что-то неразборчивое, и Сэм вскинул голову. Что она говорит?

— Что ты сказала? — переспросил он хриплым голосом.

Не глядя на него, Дженна протянула руку и снова выгнулась. И внезапно ее плавки от бикини соскользнули прямо на глазах у Сэма. Он просто не мог поверить… Ох… о-оххх… господи…

— Ниже, — пробормотала Дженна, и на губах ее появилась еле заметная улыбка. — Чуть ниже.

Филипп сидел в одиночестве у здоровенной мраморной стойки на кухне и очень медленно потягивал минеральную воду. Ему потребовалось несколько часов, чтобы пробудиться, — даже сейчас мысли у него путались и он плохо воспринимал окружающую реальность. Руки его словно бы находились в нескольких милях от остального тела; всякий раз, когда он ставил стакан на мраморную стойку, негромкий стук заставлял его морщиться.

Филипп понятия не имел, сколько выпил накануне вечером, но если судить по пустым бутылкам и состоянию головы по пробуждении, то до черта и больше. Он проснулся в середине утра и обнаружил, что сидит в одиночестве у бассейна; в глаза у него словно песка насыпали, а в горле пересохло. Когда Филипп огляделся мутным взором по сторонам, пытаясь собрать воедино разрозненные воспоминания о предыдущем вечере, ему стало обидно, что он остался тут один, что Хью не проснулся тут же. Это отдавало жульничеством — уползти с утра пораньше к душу и чистой одежде. В конце концов, они оказались заодно, когда повели себя плохо. Филипп был бы не против позволить себе немного похмельного сочувствия — повспоминать о вчерашних приключениях и сравнить, кому хуже.