Горькие ягодки (СИ) - Вайз Мариэлла
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это будет не просто не смешно. Это будет просто крах.
Нет, ни за что. Только от мужа. Если он будет. Простой незатейливый парень, с которым мне будет приятно в постели. Который сумеет расслабить меня, как Надюшка говорит.
Правда, на матерях-одиночках не женятся. Но у мамы есть знакомая в ЗАГСе. Она сможет мне сделать штамп о разводе. Мама уже намекала на такую возможность. И тогда я буду как все. Без этого клейма никому не нужной. Я буду как все. И в универе скажу всем, что я была замужем и развелась. На разведённых смотрят совсем по-другому. Как на полноценных. Такова наша реальность.
Как говорится, если ты не можешь изменить реальность, подстройся под неё и всё будет ок. У тебя, Марианна, всё, всё будет теперь ок. Потому что ты наконец-то свободна. От него…
глава 53
Марианна
На работе я сразу приступаю к своим непосредственным обязанностям, не обращая никакого внимания на крутящуюся около меня Татьяну. Наша секретарша, как всегда с некоторых пор, щеголяет в своём ультракоротком мини.
Татьяна пытается вывести меня на эмоции, пересказывая успевшие родиться сплетни о моём вчерашнем приключении. В нашем городке всегда так. Не успеет кто-нибудь на одном конце города сказать «А», как с другого уже несётся догадливое «Б».
Я отмахиваюсь от Татьяны как от назойливой мухи, спокойно консультируюсь с Марь Григорьевной по срокам очередного договора, и Танюшка, иначе не скажешь, затыкается. Со сплетнями всегда так. Если не поливать их водичкой из собственных слов и оправданий, то они засыхают в пыль и рассеиваются сами собой.
Приходит Андрей, здоровается со всеми нами. Я киваю, не глядя и не отрываясь от документов. Чем быстрее сделаю, тем быстрее уйду домой. Чувствую на себе его взгляд. Он, кажется, стоит прямо у моего стола. Поднимаю нехотя глаза: «Вы что-то хотели, Андрей Эдуардович?» – роняю равнодушно. Действительно равнодушно. Я не играю и не притворяюсь. Мне действительно безразлично его присутствие.
И он это чувствует, видит. Безмерное удивление я читаю в голубых омутах его глаз. Но эта загадочная клубящаяся синева больше не имеет надо мной власти.
– Зайди ко мне, как освободишься, – не сразу отвечает он. Я киваю. Может, зайду, если не забуду. В конце концов, мой непосредственный начальник, вообще-то, Марь Григорьевна.
Танюшка упархивает вслед за своим шефом. В нашей комнате некоторое время слышится лишь негромкий стук клавиш и шелест бумаг.
– А о чём эта наша красотка тебя расколоть пыталась, Марианночка? – ну да, чтобы столько женщин в одной комнате и без разговоров… Так не бывает. Вопрос прибыл от Серафимы Николаевны, моей ближайшей соседки. Наши столы стоят почти вплотную друг к другу.
Я уже собираюсь было ответить, как Серафима Николаевна продолжает свою мысль: «Тебя же вчера с Андреем Эдуардовичем в кино видели. Так чего же Танька брешет про какой-то ночной разбой? Что тебя чуть ли не изнасиловали в гаражах. Вот ведь чего удумала, паршивка. Или тебя Андрей Эдуардович не проводил после кино-то, Марианн?»
– Серафима Николаевна… – делаю мхатовскую паузу я, как бы собираясь с мыслями. Все наши женщины очень смешно обращаются в слух. Хотя и успешно делают вид, что продолжают работать и до моих приключений никому нет дела. Правда, клавиши больше не стучат и шелеста бумаг тоже не наблюдается.
– Во-первых, в кино я была с Надюшкой Селезнёвой, – неторопливо продолжаю я, – а Ваш Андрей Эдуардович был там же со своей невестой. И мы случайно, видимо, выходили рядом из зала. Во-вторых, меня встречал мамин дядя Миша. Поэтому изнасиловать меня по дороге никак не могли. Но да. Наша дорога проходила мимо гаражей, и там как раз были какие-то разборки с алканавтами. Это правда.
– Батюшки-святы. Наш Андрей Эдуардыч, получается, скоро женится?
– Видимо, так.
– Ну ты и скрытная, Марианнка. Чё ж коллектив-то не известила? И эту. Которая у нас тут задницей вся из себя сверкает?
– Потому что я тут же и забыла об этой ерунде.
– Ты глянь на неё. Ерунде. Вон как Танька-то перед ним крутится. А для тебя ерунда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})– Да что вы пристали к девчонке? Не в её вкусе парень, вот и ерунда для неё. Работайте лучше, девочки. А то не бухгалтерия, а курятник какой-то, – наводит порядок в своём царстве Марь Григорьевна, – хотя Танька, конечно, сплетница ещё та. Это надо же, напридумывала…
Я поднимаю от своих бумажек глаза, благодарно улыбаюсь Марь Григорьевне. Всё же как хорошо, что все её дети учились у мамы. Уже собираюсь погрузиться в серое море цифр дальше, как случайно цепляю взглядом дверь в приёмную. Дверь открыта. А в проёме стоит Андрей…
глава 54
Марианна
Андрей смотрит на меня так, словно впервые видит. Он, в общем, прав. Я действительно другая. Та Марианна, которая молилась на него как слабоумная, которая, краснея, просила Дашку узнать у Серёги номер телефона Андрея и потом не могла насмотреться на сухие цифры этого номера, словно скупой рыцарь на своё золото, и повторяла и повторяла про себя эти цифры как балладу…
Та Марианна, которая звонила ему из общажного телефон-автомата и с замиранием сердца слушала его голос…
Та Марианна, которая считала себя никем рядом с ним, которая легко признавала, что она хуже других, потому что она мать-одиночка…
Той Марианны больше нет. Я не знаю, куда она делась, та дурочка Марианна, но я сегодня уже не она. Я гордая мать отличной девочки. Я хороший работник. Я лучшая студентка на курсе. И я просто хороший достойный человек, раз у меня есть настоящие друзья и ко мне хорошо относятся в коллективе. Вот кто такая сегодня я. Марианна Прохоренко.
А Андрей… Да пусть катится, куда хочет. К той Элеоноре или к этой. Мне всё равно. Так странно. Он смотрит на меня в упор, но меня это не трогает. Так странно… И женщины опять притихли. Чувствую себя как на сцене в главной роли. В роли кого? Но додумать насчёт своей роли я не успеваю. Нашу маленькую мизансцену разрывает звонок моего мобильника.
С удивлением вижу аватарку Дамира. А этому что нужно от бедной матери-одиночки, интересно? Не понял в прошлый раз отказа? Или нужно срочно спустить, а никого нет поблизости? А матери-одиночки долго не ломаются? Ха-ха, сама удивляюсь ясной злости своих мыслей. Да я нравлюсь сама себе!
Так держать, Марианна! Красавица Марианна! Да, да, красота девушки не на лице, а в её душе. Так нас, кажется, учили классики. Как же там… Что есть красота… Красота… Красота… Сосуд ли это, в коем пустота? Или огонь, мерцающий в сосуде? Как-то так. А во мне мерцает вовсе не скромный огонёк, нет.
Во мне вдруг разгорается целый пожар, порождённый моим подвигом во имя жизни моего ребёнка. Потому что стать матерью-одиночкой, выдержать всё этому сопутствующее, это и есть самый настоящий подвиг. Который и порождает жаркое алое пламя красоты, пылающее во мне.
И совершенно неважно, что черты моего лица самые обычные и что на конкурсе красоты моё законное место будет первое с конца. Это неважно. Я всё равно красивая. Потому что только красивая девушка может сказать так небрежно «алло», когда ей звонит такой красавчик, как Дамир. Думаю, по нему девчонки пускают слюни не меньше, чем по Андрею.
– Марианна? – спрашивает Дамир. У меня что, от внезапного сознания своей красоты и исключительности и голос поменялся? Вполне может быть.
– Да.
– Ты сейчас где?
– На работе.
– Можно я подожду тебя? Я сейчас как раз в вашем городе… И, кстати, прямо около твоей работы.
– Жди… Но я не знаю, когда освобожусь…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Я вновь погружаюсь в море цифр, не особенно беспокоясь насчёт Дамира. Хочет ждать – пусть ждёт. Если опять намекнёт на отдых в гостинице, пошлю его так, что отлетит от меня со скоростью звука…
– Да ты можешь идти, Марианночка, – говорит мне Марь Григорьевна, – ты у нас и так прямо ударник бухгалтерского труда. Иди, дома, если что, доделаешь, я пришлю тебе раскантовку.
