Наступление - Величко Нешков

— Игнатов, разве вы не понимаете, что настает день, когда нам придется отвечать не за бездействие, а за злоупотребление властью?

Они не заметили, что солдаты снова столпились на перроне возле каких-то людей в штатском. Высокий солдат показал им рукой на Пеева и Игнатова.

Несколько человек отделились от группы и побежали туда, где стояли Пеев и Игнатов. Молодой мужчина с бледным худым лицом, с большим затянувшимся шрамом на лбу поднял кулак в приветствии и, обращаясь к Пееву, сиплым голосом спросил:

— Господин офицер, мы хотели бы знать, с какой целью вы находитесь на нашей станции с четырех часов утра?

— Могу ли узнать, с кем имею дело? — спокойно спросил Пеев.

Мужчина со шрамом показал на красную ленту на лацкане, а затем это сделали и оба его товарища, которые беспокойно оглядывались на растущую толпу солдат.

— Мы из новой сельской управы Отечественного фронта. Вам известно, что с сегодняшнего дня создано новое правительство?

— Да, мы слышали по радио, — кивнул головой Пеев. — А что касается нашей остановки на станции, то будьте спокойны, она по вине железнодорожников. Как только нам дадут возможность, мы сразу же уедем.

Марин и Слановский с трудом пробили себе дорогу среди солдат.

— Товарищ, — обратился Слановский к людям в штатском, — чем мы можем быть вам полезны?

— Тем, что подобру-поздорову уберетесь с нашей станции, — несколько вызывающе ответил ему мужчина со шрамом на лбу.

— Что-то вы чересчур важные… — сказал Марин, подходя к мужчине со шрамом.

Слановский его слегка отстранил. Обращаясь к этим троим в штатском и указывая на Марина и Кутулу, он сказал:

— Мы представители солдатского комитета. Просим вас не создавать нам дополнительных трудностей.

— Откуда вы едете? — спросил один из штатских.

— Разве это имеет значение для вас? — удивленно спросил Слановский.

— Имеет. Если вы наши товарищи, то должны отдать нам оружие.

— Разоружить солдат? Склада в эшелоне нет. Согласитесь, что это нелепо…

Солдаты еще плотнее окружили их. Пеев с трудом выбрался из этого кольца.

На перроне стали кричать, что поезду дают путь. Труба заиграла сбор. Все бросились к вагонам.

Минут через десять эшелон тяжело тронулся.

Марин вытер лицо ладонью, удивленно качая головой, и, обращаясь к Слановскому, добавил:

— Господин подпоручик, вы спрашивали, чем будет заниматься комитет. Посмотрите-ка на этих молодцов, — указал он пальцем на дорогу к селу, по которой медленно шли представители местной власти, — кто знает, сколько страху мы нагнали на них.

— Идите сюда! — позвал их Кутула из конца вагона.

Комитет решил уже на следующей стоянке арестовать офицеров, унтер-офицеров и солдат, которые в будущем могли бы представить опасность для новой власти.

— Давайте посмотрим по ротам, — предложил Марин. — Кто из первой роты?

— Ротный и курсанты.

— Из второй? — спросил Кутула.

— Игнатов, Кында, Геца, Наско.

— Нет возражений, — добавил Слановский. — Из третьей?

— Там все из запаса, — ответил Марин. — Атанас, ты их всех знаешь, скажи, есть там такие, кого надо арестовать? — повернулся он к усатому солдату из запаса, который слегка насупился и предостерегающе поднял руку.

— Из третьей роты надо бы арестовать как раз пять человек. Нельзя упустить ни одного, — категорично заявил Атанас.

— Ничего не имею против, — согласился Марин. — Из пулеметной?

— Ротный фельдфебель и курсант Боев.

— Из минометной?

— Курсант Чернев.

— А что скажете о майоре Пееве? — нерешительно спросил Слановский.

Все молча переглянулись, как будто никто не решался первым сказать, что он думает. Слановский поторопился исправить неловкость:

— Думаю, что майор Пеев заслуживает нашего доверия и внимания, не будем на него посягать.

— Согласен, — слегка поднял руку Марин.

Остальные оживленно зашевелились.

До этой минуты солдаты 2-й роты молча слушали, а как только Слановский поднялся, они один за другим начали давать советы, как поступить, кого еще надо арестовать, кого из них включить в группы по охране и аресту.

Поезд летел без остановок мимо станций и полустанков, как будто у него вообще не было намерения где-нибудь останавливаться, но после большого железнодорожного узла все же замедлил ход.

— Ну, здесь-то посидим, — бросил кто-то.

Слановский выглянул из вагона. Поезд сбавлял скорость. Дежурный по вокзалу, стоя на перроне, делал знаки машинисту, чтобы тот остановился.

Несколько человек пошли от вагона к вагону, предупреждая, чтобы никто не выходил.

Кутула, Ангелчо, Пени, Луканче, Сава и еще около десяти солдат окружили эшелон.

Слановский, Марин и Атанас пошли к первому вагону, где находились офицеры батальона. Их догнал курсант Лило.

— А меня что же бросаете? — с улыбкой спросил он.

Слановский молча кивнул ему, чтобы он следовал за ними.

Кутула встал у передней двери вагона, а Ангелчо и Луканче — у задней. Слановский с пистолетом в руке вошел первым, за ним Марин, Атанас и Лило.

— Господа, вы арестованы! — обратился он к офицерам взволнованным голосом.

— А-а, — приподнялся Пеев. Губы его дрожали.

— Господин майор, к вам это не относится, прошу вас, отойдите в сторону.

Игнатов сидел на скамейке напротив Пеева. Он выплюнул на пол окурок сигареты и нервно растер его ногой.

— Слановский, на что это похоже? — спросил Игнатов охрипшим, неузнаваемым голосом.

— Есть приказ арестовать вас. Пройдите сюда и сдайте оружие.

— Вам я ничего не отдам, — поднялся Игнатов со своего места.

Марин скрипнул зубами:

— Выполнять приказ!

Атанас кинулся к Игнатову, схватил его правую руку и заломил за спину. Игнатов попытался ударить его головой в живот, но в это время Марин вытащил из его кобуры пистолет.

Игнатов молча рухнул на свое место, согнулся около окна и обхватил руками голову.

В этот же вагон посадили и других арестованных. Кутула пропускал сюда одного за другим солдат, унтер-офицеров и курсантов, которых приводили из других вагонов эшелона.

За двадцать минут единственный пассажирский вагон эшелона, предназначенный для офицеров, был превращен в арестантский вагон, охраняемый шестью часовыми.

Еще не успели члены комитета выйти из вагона арестованных, как с конца эшелона послышалась автоматная очередь. Слановский поспешил в том направлении, откуда раздались выстрелы. Кто-то кричал осипшим голосом:

— Держите его!

Марин перескочил через шлагбаум и побежал с другой стороны состава.

— Что там случилось? — спросил он солдата из пулеметной роты.

Солдат недоуменно пожал плечами и поторопился скрыться в глубине вагона.

Марин побежал дальше. Навстречу ему торопился раскрасневшийся и запыхавшийся Сава.

— Что там за пальба? — сердито спросил его Марин.

— Геца пытался убежать, так Луканче чесанул ему по ногам.

— Убил?

— Нет, ничего страшного, немного царапнуло…

Через два с половиной часа эшелон снова пошел на запад. В окне вагона, в котором ехал Слановский, развевался красный флаг.

А в вагоне арестованных было тепло и душно. Игнатов брезгливо посматривал на курсантов и солдат. Он никак не мог представить себе, что ждет его впереди, но из-за того, что какой-то подпоручик и солдаты из батальона так жестоко его унизили, у него не было никакого намерения никому ничего прощать. Мысль его работала лихорадочно и напряженно. Она была подчинена одной цели: сбежать во что бы то ни стало, укрыться до тех пор, пока не выяснится, как будут развиваться события. А уж потом мстить за все унижения, как это умеет делать только он.

Когда над равниной опустился тихий теплый вечер, поезд подошел к станции Нижний Сеновец. Перрон был запружен возбужденным народом. Солдаты повыскакивали из вагонов, разбежались в сутолоке по перрону: ведь большинство из них было родом из этого края.

Игнатов воспользовался рассеянностью часовых и страхом арестованных и опустил стекло. Осторожно выглянул наружу. Луканче разговаривал с каким-то парнем. К ним подошли две девушки. Поздоровались за руку. Игнатов не спускал с них глаз. Он встал на сиденье, высунул правую ногу, освободил левую и ловко соскочил на перрон. Юркнул в толпу. Его сердце билось учащенно, казалось, оно вот-вот выскочит из груди. Солдаты не заметили его.

Один унтер-офицер даже отдал ему честь. Игнатов не чуял под собой ног. Он вдруг почувствовал страшную слабость. И только проскочив семафор, испытал неожиданный прилив сил. Добравшись до кукурузного поля, он бросился бежать что было сил. Сухие кукурузные листья били его по лицу, и он иногда расчищал себе дорогу руками. За спиной послышалась стрельба из автоматов, но Игнатов был уже далеко.