Сверхновая американская фантастика, 1995 № 05-06 - Майк Коннер

Третья часть. И тут контуры сюжета опять начинают расплываться, а персонажи — менять личины, точно на костюмированном балу — и не даром через всю третью часть карнавал проходит как сквозная тема. Но костюмированный праздник оборачивается хаосом и гибелью; книга, которую читает герой, — видимостью жизни, в которой волей-неволей приходится принимать участие, сюжет, похоже, сознательно перекликающийся с хэмингуэевской «Фиестой» — космической оперой; девушка, подарившая герою — скажем так — надежду на лучшую участь — похотливой ханжой; ее отец-священник — агентом спецслужбы Танзиса, — и (еще один перевертыш) агентом летунов; граф-посол — агентом летунов — и (оп-ля!) снова отважным патриотом; сам герой из Дугласа почему-то превращается в Патрика; мужественный писатель, агент сопротивления становится (оп-ля!) последовательно — бездарностью, импотентом, агентом летунов, а потом снова защитником человечества. Не за что уцепиться, не на чем сфокусировать взгляд. Прием «книги в книге» — смешение одной условной реальности с другой, так полюбившийся нашим авторам, вносит в сюжет еще большую (сознательно задуманную?) путаницу и в результате герои «Фиесты», ну ладно, «К востоку от Луны» — бродят по гибнущему кораблю среди свихнувшихся пассажиров в карнавальных костюмах. А самую кардинальную трансформацию претерпевают отношения — скажем так — землян с летунами.

Попробуем разобраться в них отдельно, с самого начала.

В первой повести это — могущественный народ, намеренно оставленный автором без имени, частью — птицы, частью — общественные насекомые, чья основная черта — это способность генерировать эмоциональный фон, являющийся необходимым условием для нормального существования Сообщества (или Сети — в буквальном переводе из «К востоку от Луны»). Главная особенность летунов — их предельная зависимость друг от друга, нераздельность и отсюда — частичное неприятие Человека, который способен брать, но не может давать, а еще вернее — равнодушие к человеку, как к ущербному виду, признание лишь очень условной, вспомогательной его роли. Злодеи? Нет, ни в коем случае, равнодушные, пренебрежительные — да, что, возможно, еще обиднее, чем проявление любой эмоции, пусть даже и с отрицательным знаком. Самое страшное, что может ожидать отдельного человека или все человечество — это попасть к ним в эмоциональную зависимость, поскольку брать, не давая ничего взамен, — унизительно. Во второй части трилогии, «Загадочное место» — это существа, жаждущие мести, враги, ненавидящие главного героя, но не готовые расправиться с ним физически — т. е. не опускающиеся до самосуда, — и, как уже говорилось, способные оценить искусство и религию. Тенденция противостояния двух рас в этой повести усиливается, однако все события еще можно логически вывести из коллизий первой части. Коллективной мощи уже в этой повести с успехом противостоит тепло человеческих отношений. В третьей части летуны — коварный, хитрый, мощный враг. Манипулятор. Воинственный народ, ведущий с человеческим племенем войну не на своей земле, не брезгующий использовать лучшие побуждения людей в своих грязных целях (в данном случае привязанность героя к своему покойному другу и клиенту Генри, творческие порывы писателя Джонсона, патриотизм графа и т. п.), держащий под контролем (а что может быть страшнее для представителя западной цивилизации, чем потеря свободы воли?) самых крупных представителей вражеской администрации, да еще — священника (а притворялись, что уверовали и посещали его службы!), да еще — человека искусства (так и непонятно, зачем). Словом, летуны представляют собой нечто ужасное, противное самой человеческой природе (раз уж они могут вызвать и утихомирить панику, вдохновить писателя на создание бессмертного шедевра и лишить его вдохновения, вызывать массовые галлюцинации и самое омерзительное — плеваться зеленой пеной).

Неужели можно им противостоять? Да! Запросто! Человеческая разъяренная, испуганная, съехавшая с ума толпа заткнет за пояс их хваленое Сообщество. Она покруче будет! И бедные коварные создания, сбитые с ног (в переносном смысле) такой эмоциональной дубинкой, теряют власть над своими жертвами Нарастающий ужас замкнутого пространства, действие загадочного поля — обманки, позволяющие переложить на космический лад старину Хэма и еще раз поведать миру, что человек — такой крутой парень, что со всеми может справиться, если его только разозлить как следует. В результате, мотив ксенофобии, нарастающий от повести к повести, сыграл с автором дурную шутку, ибо невозможно испытывать страх и недоверие к чужакам и благостную любовь — к своим соплеменникам. Разграничение «свои-чужие» приводит к потере объективных критериев и «общечеловеческих» — в данном случае «вселенских» этических норм. Правда, к сожалению, остался в третьей части трилогии Коннера один приличный, мягкий человек, так что мир по-прежнему в опасности.

А ведь так хорошо все начиналось в первой повести! Жаль, что закончилось именно так. Поскольку ожидание страха страшнее самого страха, а ожидание чуда — лучше, чем само чудо.

Уэйн Уайтмэн

ВОЗВРАЩЕНИЕ ЭЛЕКГРОЗОИДОВ

Стоит попробовать включить все наши электроприборы разом — у нас, как минимум, полетят предохранители. Себастьян Ипс — предприниматель, а в прошлом — просто жулик, сделал именно это, и дом его наполнился гарью, а сам он неожиданно встретился с существами из потустороннего мира и кое-кем ещё.

Если бы что-то не выло так громко в стенах, жизнь можно было считать прекрасной, я как раз предвкушал, как начну пожинать плоды мистического опыта. Составив себе коктейль «рамос физз» в безупречных пропорциях, я лежал на диване, выбирая, какого цвета «мазерати» купить, когда кто-то постучался во входную дверь. Кто бы то ни был, он мог подождать. Да, зелёный «мазерати» подойдёт лучше всего.

Религия — отличнейшая штука. Уже целую неделю грузовики «Ю-Пи-Эс» подвозили к моему крыльцу высококлассные стерео, компьютеры, коротковолновые радиоприёмники, телевизоры, спутниковые антенны и другую бытовую электронику. Почтальон доставил уже дюжины камер, бинокли, пачки дискет с компьютерными программами, кое-что я даже не успел ещё распечатать; транспортные фирмы с загадочными, ничего мне не говорящими названиями, привозили промышленные кондиционерные агрегаты, тяжеловесные компьютерные центры «Мэшинэкс Мэйнлайн» и жидкий азот, чтобы поддерживать их в рабочем состоянии, в котором они способны определить хоть фокусное расстояние глаза москита на Альфе Центавра. И всё это абсолютно бесплатно. Благодаря религии.

Как — то вчера один из шофёров спросил:

— Что это там у вас за стоны в доме? С девочкой развлекаетесь?

Вот тогда я впервые и заметил тот вой. Я улыбнулся и подписал накладную:

— Наводки какие-нибудь.

— Вы что, строите систему ракетного слежения?

— Вы про электронику? Да нет, просто конец квартала; нужно подбить баланс.

— Ну, ну. — Он надвинул кепку на глаза. — Это хороший способ поистратить лишние деньжата.

Однако вой не был связан с наводками. Выло в стенах — возможно, трубы, или что там ещё напичкано, — поэтому я пригласил своего двоюродного брата, водопроводчика, который пришёл, выпил пару кружек пива и сказал, что это, скорее всего, ветер в вентиляционной системе. Я был рад услышать такое объяснение. Мне совсем не хотелось вновь столкнуться с проявлениями потустороннего мира. Я подарил брату хороший плеер, и он ушёл, пританцовывая под Пресли.

Тот, кто стучал в дверь, был настойчив, но я не ожидал никаких поставок до завтра. Оранжевый коктейль в бокале пах, как шея очень дорогой девочки. Может, всё-таки «мазерати» цвета синей полночи будет смотреться лучше?

Всё, чем был забит мой дом, я оценивал миллиона в полтора, но мне это посылалось бесплатно, потому что я уже больше не был просто Себастьяном Ипсом — экспертом-метафизиком, а был я Себастьян Ипс, директор Бюро Проверки Промышленных Товаров, и меня ждал покупатель в аэропорту Сан-Франциско, готовый заплатить 50 % розничной стоимости за всё, что бы я ему ни доставил к субботе, а в кармане куртки лежал билет на беспосадочный рейс на острова Веско, замечательное место на Карибском море.

После моего последнего мистического видения я закрыл контору по предсказыванию будущего в торговых рядах и продал предприятие по изгнанию духов. Я внезапно понял своё жизненное предназначение, и в одно прекрасное мгновение всё переменилось.

Я лежал на заднем дворе, потягивая джин, купленный в дешёвом магазинчике, и размышлял об изгнании духов, запланированном на полдень. Какой-то чудак, живший в районе аэропорта, заявлял, что его дом заполнили духи щенков, некогда утопленных им по настоянию первой жены. В общем-то я занимался собаками и раньше, но в этот раз меня несколько угнетало их количество. Он говорил, что их там было около пятидесяти, а я потребовал с него по десять долларов за дюжину: тут надо было держать ухо востро, так как народец в той части города — сплошное жульё. Как бы то ни было, пока я лежал в саду, прислушиваясь к звукам природы.