Обыкновенные инопланетяне - Владимир Журавлев

А потом начались странности. Нет, сначала все было как положено: прибежала охрана, ощерилась метателями во все стороны, инженеры притащили свои приборы, стали замерять и вычислять непонятно что. Даже сам главный полицай подъехал на колымажке посмотреть, что случилось на площадке перед его штабом. А потом как-то все сникли, замолчали и стали расходиться. Как будто никто не стрелял.

— Меня чуть не убили! — возмущенно растопырил пальцы Цайпань перед непосредственным начальством.

Главный полицай округа сочувственно хлопнул его пониже спины.

— Ну не убили же? — намекнул он негромко.

Цайпань не понял.

— Ты слышал, что инженер-исследователь сказал? — сердито буркнул главный полицай. — Не слышал? Так слушай, пока жив! Оружие на военных зарегистрировано, вот как!

— Но я же в команде! — жалобно напомнил Цайпань.

— Ты — прыщ на заднице, а не в команде! Пошипеть со слюной на тебя! — откровенно сказал главный полицай. — Ты никто! Убьют — других много на сладкое место пораспределять! Живи, пока жив! И больше пальцы перед военными не растопыривай, опасно это!

И главный полицай торопливо уехал подальше от неприятностей. Цайпань в гневе двинул по загривку ближайшего охранника и пошел в штаб. Лоботомница референт военным разведку организовать не сумела, вот чуть не убили Цайпаня! Выгнать лоботомницу! А перед тем — задом кверху ее!

— Госпожа Тан ожидает вас в кабинете, — вежливо предупредила его светлая куколка-секретарша.

И Цайпань замер, как перед смертельной угрозой. Как странно сказала осветленная коряга! Словно во сне, он наблюдал, как стройная нюйка-референт вышла из его кабинета, при каждом шаге отсвечивая обнаженным бедром в разрезе платка. Как прошла неторопливо, как приблизилась вплотную. Как наклонилась и холодно заглянула в его глаза.

— Там, внизу… мог бы лежать не составитель докладов. Понял, Цайпань?

Цайпань растерянно развел пальцы. Высока, оказывается, нюйка, как он раньше не замечал? И грозна, когда глядит вот так сверху!

— Мне поисковые комплекты нужны, — промямлил он. — Распределить…

— Другое распредели, — равнодушно посоветовала нюйка. — Поисковые комплекты нужны для дела. Силовую полицию в аренду сдай, разленилась силовая полиция, не работает совсем. На площадке перед штабом офицеров стреляют, а не ловит никого силовая полиция. Вот пусть идет половит. В морском концерне охрана на плавучие фабрики сильно-сильно нужна, вот пусть поохраняют.

Цайпань быстро прикинул, сколько можно получить с морского концерна за вооруженную охрану — и повеселел. И не нужны ему вовсе поисковые комплекты, без них Цайпань дочку на горный курорт отправит! А референт — не очень умная референт, если на силовую полицию пальцы топорщит! Силовая полиция за такое ломает, убивает даже! И пусть убивает, он, Цайпань, плакать по референту не станет, наоборот, с удовольствием посмотрит…

— Такой стресс! — вдруг сочувственно сказала нюйка. — Пуля у самой головы — ах как страшно! Может, массаж? В банной комнате?

И робко тронула за рукав чифы. Цайпань неверяще всмотрелся в ее абсолютно равнодушные глаза — и облегченно расправил плечи. Пока в команде Цайпань, не рискуют ссориться с Цайпанем!

— Массаж, — торопливо решил он.

— Массаж, — не моргнув глазом согласилась она.

В банной комнате он не выдержал и грубо ухватил ее. Он — в команде! А она — никто!

— Цайпань, — спокойно предупредила она, не оборачиваясь. — Фэй Цайпань. Сейчас ты расскажешь мне все про станцию перемещений. Кто там главный, кто управляет, кто охрану ставит, кто мощности распределяет. Все расскажешь. А потом — массаж. И скажи госпоже Си, чтоб пригласила инженеров на совещание. Очень вежливо скажи. Госпожа Си — хорошая работница, к ней уважение проявлять не забывай.

— Массаж — сейчас! — упрямо сказал Цайпань.

Он дрожал и боялся, но все равно стоял на своем. Потому что если отступаться — потеряешь все!

— Господари боятся, но не отступают? — задумчиво глянула нюйка.

Помедлила — и согласно сплела пальцы.

— Про совещание не забудь! — предупредила она.

Обычный местный маскулин

Жить не хотелось. Снова. В который раз. Оставалось только лежать, отвернувшись к стене, что он и делал.

А он поверил, что счастье близко! Да что близко, показалось даже, что вот оно, поет и кружится по кухне в мужской рубашке! Его худышка Уй, нежная, страстная Уй-Пяолян! Безропотная, верная, трудолюбивая и заботливая девушка с загадочными черными глазами. Его счастье.

Но она всегда ходила в своем ужасном сером костюме. В чем пришла из своего Китая, в том и ходила, другой одежды у нее не было. И вроде бы не требовалось, как-то она ловко обходилась тем немногим, что было. Ходила босиком, знала, что так безумно ему нравится, дома носила мужскую рубашку и больше ничего, и это ему еще больше нравилось — а на улицу выходила, чтоб работать, то есть в рабочей униформе… Но он-то видел, каким тоскливым взглядом провожала она юную соседку из новых русских. С каким жадным вниманием изучала ее манеру цокать на шпильках, как оценивала легкую одежду и холеное загорелое тело. И тогда он подумал: пусть сам дурак и не способен жить, но любимой девочке за что страдания? Решился, выгреб все, что заработал и отложил на еду, и повел свою женщину в местный магазин. А там щедрым жестом предложил: выбирай, что угодно душе. Она сначала не поняла. Потом не поверила. А потом просияла и пошла выбирать. И выбрала самое дорогое. Оно и понятно: что получше, оно всегда дорогое, а он успел убедиться, что у красотки Уй безошибочный вкус… Пришлось впервые в жизни договориться с продавщицей о долге — и немалом. Зато обратно домой он вел за руку не женщину, а воплощение божественной красоты. Все мужики невольно оглядывались.

Да, тогда все и произошло. Не все мужики оглядывались, вот в чем дело. Один из соседей, седой, но крепкий такой бык, вроде как управляющий трестом, притормозил и предложил подбросить до дома, глядя только на Уй. И улыбался при этом уверенно и как-то снисходительно.

Он уже открыл рот, чтоб отказаться. В гробу он видал такие предложения, особенно с такими улыбочками. И до дома близко, не в чистом же поле шли, а по деревне. Но Уй вдруг шагнула вперед. Не робкая, стеснительная Уй — совсем другая женщина! С блистательной грацией склонилась к окну машины, положила легкую руку на опущенное стекло и спросила на почти правильном русском:

— Кататься?

Управляющий трестом усмехнулся, подумал, поглядел оценивающе — и кивнул, как будто признал свою ровню.

И Уй увезли.

А на него и не посмотрел никто. Как будто его мнение — ничего не значит!