Занимательная механика - Вадим Панов

— Дружка выручал, — объяснил старик, наблюдая, как толстенький мужчина вылезает из багажника и пересаживается в салон «Ауди».

— Мы сейчас едем в сторону Москвы, если что изменится, я перезвоню.

— Договорились.

А начинался воскресный вечер самым что ни на есть приятным образом.

— Шашка сказала, что Иннокентий раньше среды из Китая не вернется, — громко начал Корзинкин рассказ о своих приключениях. — Слуг нет, дом пустой…

— А соседи?

— Так у них подземный гараж, и стекла в машине тонированные, — объяснил Лева. — Я перед самым поселком на заднее сиденье перебрался, и никто меня не видел.

«Конспиратор!»

Дальнейшие события развивались по традиционному сценарию.

— Ритка в душ отправилась, я винишка сообразил, хорошо еще, что в один бокал. — Корзинкин погладил лысину. — И хорошо, что раздеваться не стал. Короче, минут через пять смотрю: ворота открываются. Кеша вернулся…

А поскольку нынешний супруг веселой Шашки перемещался исключительно в компании трех-четырех телохранителей, да к тому же отличался горячим нравом, Лева понял, что попал в беду.

— К счастью, я в их доме немножко ориентируюсь, — скромно уточнил Корзинкин, — и сразу сообразил, куда спрятаться. В подсобку рванул. Телохранители туда не ходят, а садовник только завтра появится. Там и переждал.

По телефону Лева шепотом объяснил Очкарику, куда выходит дверь его убежища, и, когда Федор поставил рядом с ней машину, незаметно перебрался в оставленный открытым багажник.

— Кстати, он у тебя чистенький.

— Спасибо, — улыбнулся Волков.

Интересно было бы посмотреть на физиономию вышедшей из душа Риты, которая вместо Левы увидела перед собой обожаемого супруга. Впрочем, выдержки и хладнокровия Шашке не занимать. Наверняка завизжала «от радости» и бросилась целовать любимого, на ходу соображая, куда мог подеваться бывший муж.

— За следующим поворотом есть неплохой ресторан, — сообщил Корзинкин. — Давай туда, я ведь так и не поужинал.

— Давай. — Федор тоже проголодался.

Друзья прошли в небольшой уютный зал, расположились за столиком и велели симпатичной официантке начать с бутылочки красного. И только здесь, поняв, что Лева считает историю законченной, Волков поинтересовался:

— Ты чего у Ритки-то забыл? По старой памяти, что ли?

И усмехнулся собственной шутке.

Из четверки друзей Лева отличался самым беспокойным по женской части нравом. С девственностью он, разумеется, расстался первым, если не врал — в объятиях соседки по даче, дамы в самом соку. Начиная с восьмого класса вовсю ухлестывал за старшеклассницами, что стало причиной нескольких крупных драк, которые друзьям пришлось провести со старшими ребятами. Стоит ли говорить, что дальнейший путь Корзинкина был устлан девичьими вздохами, а его жизненным девизом стала фраза: «Когда в семье только одна жена, она вырастает эгоисткой»?

При этом Федор никогда не понимал, чем Лева берет женщин? Не красавец, не атлет, прилично зарабатывать стал только в последние годы, до этого особым богатством не страдал. Ну, балагур. Ну, оптимист. Так мало ли таких? Получается, таких — мало.

— Или по привычке заехал?

— Понимаешь… — Корзинкин замялся. — Можно сказать и так — по привычке. — И с подчеркнутым вниманием уставился в меню. — Жрать охота. Наверное, это нервное, да?

— Наверное… — Очкарик чуть подался вперед: — Посмотри мне в глаза.

— Люблю я модные показы, — жизнерадостно сообщил Лева, уставившись в висящий под потолком телевизор, по экрану которого беззвучно разгуливали гламурные красавицы. Длинные и тощие. — Только не понимаю, зачем манекенщиц всегда во что-нибудь одевают?

— Чтобы люди не пугались, — буркнул Волков. — Но ты от темы не отвлекайся, ты в глаза мне посмотри.

— Зачем?

— Тебе трудно?

— Кстати, седло барашка в этом заведении готовят восхитительно. — Корзинкин вернулся к меню. — Рекомендую.

— Стрелки не переводи, — попросил Федор. — И глазки подними. Взгляни на друга-то.

— Пожалуйста! — Лева захлопнул книжечку и вытаращился на Волкова. — Доволен?

Пару секунд Очкарик смотрел в глаза Корзинкина, а затем поверил… не догадался — это произошло чуть раньше, — а поверил в то, чего не мог понять:

— Ты с ними спишь… Ты спишь со всеми своими бывшими!

— Ну, не со всеми… — Лева уставился куда-то за спину Федора.

— Врешь.

— Хорошо, — сдался Корзинкин. — Со всеми, но не постоянно. От случая к случаю… А что я могу поделать?

— Рассказывай!

— Он тебя не засек? — поинтересовался Травник.

— Не в первый раз, — проворчал Оружейник. — Все нормально.

В ресторан, несмотря на то что деньги у него были, старик не пошел — слишком уж он приметный. Слишком бы выделялся своим потасканным видом на фоне наряженных гостей дорогого заведения. Да и собака опять же. Пес у него воспитанный, лаять не будет, но и в сумке сидеть не останется, обязательно привлечет к себе внимание.

Резоны показались Оружейнику достаточными для того, чтобы остаться на улице и не мелькать лишний раз перед Федором. И подъехавшим компаньонам он предложил внутрь не соваться:

— Машина его здесь, слежки Волков не заметил, сбегать ему незачем, так что гарантирую — выйдет он через двери.

Травник согласно кивнул, он был не против остаться в «БМВ». Однако Испанка решила иначе.

— Я хочу есть, — безапелляционно заявила блондинка и открыла дверцу машины. — Хосе, за мной!

Официантка принесла вино и выслушала заказ: салат, пара разных закусок и вожделенное седло барашка: похоже, Лева действительно проголодался. Волков ограничился стейком с овощами. Друзья разлили по бокалам вино, чокнулись, выпили, и только после этого, поудобнее устроившись в кресле. Корзинкин без напоминаний вернулся к теме:

— Началось все с Гальки. — Так звали его первую жену. — После меня она выскочила за того доходягу из «Люфтганзы»…

Может, тот немец и был доходягой, зато весьма и весьма обеспеченным. Хитроумная Галина умудрилась подцепить не кого-нибудь, а одного из главных менеджеров российского представительства авиакомпании.

— Помнишь его?

— Смутно, — признался Федор.

— Не важно, — махнул рукой Лева. — Короче, мужик оказался порченым, с крупными проблемами по нашей линии, понимаешь?

— Импотент, что ли?

— Да нет, с этим нормально. Все работает, но вхолостую: бесплоден, как пустыня.

— А-а…

— Сначала доходяга бодрился, лечился, старался как мог, а когда понял, что диагноз окончательный, стал подбивать Гальку на усыновление. А она уперлась, мол, дети должны быть только свои. Ты же помнишь, у нее на этом деле пунктик.