Митральезы Белого генерала (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

— Меня, собственно, Дружинин пригласил. Нам нужно было кое-что обсудить.

— Наверное, цены на эликсир бессмертия?

— Что?!

— Ну, средство такое. Выпил, и умереть нельзя. Или покойнику в пасть залил — он и подскочил, как ошпаренный. Типа живой воды, только для внутреннего употребления.

— Прости, ты серьезно? Это же сказки!

— Да неужели! То есть, ты хочешь сказать, что у вас нет эликсира бессмертия?

— Ну, разумеется, нет!

В какое-то мгновение дурашливо улыбавшийся Будищев измелился в лице и уже серьезно сказал своему соседу по квартире:

— А если вы с ним не бессмертные, то какого, простите за мой французский, хрена лезете к моей бабе?

— Что?!

— Ой, Паша, я тебя умоляю, только не надо вот этой комедии. Артист из тебя, прямо скажем, так себе!

— Господи боже, но ведь не думаешь же ты, что мы имели какие-то неприличные намеренья? Это же просто нелепо!

— А вы что, не по этому делу?

— Нет, конечно!

— Да ладно! Что, оба? В смысле, с Дружининым.

— Погоди, ты меня совсем запутал. Что ты имеешь в виду?

— Ничего. Ты сам всё сказал. Вы с мичманом — сладкая парочка!

— Нет. Ты всё не так понял.

— Значит, вы всё-таки приставали к мадемуазель Берг?

— Ты опять?! Это, наконец, просто невыносимо! Послушай, ты всё не так понял. Ни у меня, ни у Дружинина нет никаких намерений по отношению к твоей невесте. Просто нет. Ни плохих, ни хороших, никаких. Но мой друг хотел бы поговорить с тобой об очень серьезных вещах.

— То есть, на самом деле вы ко мне подкатываете? Ладно-ладно, шучу!

Рассмеявшись над ошарашенным видом Павла, Дмитрий вернулся к успевшему закипеть чайнику и кинул туда приготовленную заранее щепотку чая. В воздухе тут же поплыл густой аромат свежей заварки, а Будищев принялся нарезать колбасу и хлеб.

— Точно не будешь? — переспросил он Сутолмина.

— Нет. Лучше скажи, что мне передать Дружинину?

— Слушай, вот вы странные! Ну, надо мичману со мной переговорить, так чего политесы разводить. Если надо — пусть приходит. Потолкуем.

— Так ты не против?

— Нет, — помотал головой юнкер, смачно откусывая от бутерброда. — Валяйте.

— Вот и хорошо, я ему передам.

— Блин, как вкусно, — почти промурчал Дмитрий. — Вот за что я люблю это время, так это за продукты. И хлеб настоящий, и колбаса из мяса. Вкуснотища!

— А из чего ещё может быть колбаса? — изумился инженер.

— Ой, лучше тебе не знать!

Через две недели после взрыва Зимнего дворца Будищева вызвал к себе Пилкин. Вообще-то, они нередко встречались и без того. Например, в Минных классах или иных местах, но между адмиралом и кондуктором на самом деле лежит настоящая пропасть, так что вряд ли они сказали друг другу хоть пару слов, с момента знакомства. Дмитрий при виде его вытягивался и вставал во фрунт, отдавая честь, Константин Павлович небрежно козырял в ответ, вот и всё общение. Но на сей раз, адмирал захотел увидеть его лично. Кроме него в кабинете присутствовал капитан-лейтенант Макаров, с которым адмирал что-то оживленно обсуждал.

— Здравия желаю, Вашему превосходительству! — гаркнул юнкер.

— Здравствуйте, Дмитрий Николаевич, — кивнул Пилкин. — Садитесь, и давайте без чинов.

— Слушаюсь, — напряженно отозвался тот и аккуратно присел на краешек мягкого кресла.

— Мы тут со Степаном Осиповичем говорили о предстоящей экспедиции на Ахал-Теке. Вы верно слышали, о его назначении на Каспий?

— Никак нет! — подскочил Будищев, но, заметив выражение лица адмирала, тут же сел обратно и добавил уже спокойным голосом: — Я слышал только, что туда всяких разгильдяев и проштрафившихся отправляют.

— Бывает и такое, — захихикал в бороду Константин Павлович и обернулся к Макарову. — Слышали, Степан Осипович, что молодежь о вашем новом месте службы думает?

— Генерал Скобелев, — пояснил с лёгкой улыбкой Степан Осипович, — попросил меня возглавить флотилию, которая займется доставкой грузов для его войск.

— Поздравляю.

— Благодарю.

После этих слов в кабинете повисла тишина. Старшие офицеры с интересом рассматривали юнкера, а тот усиленно делал вид, что ничего не понимает. Наконец, им это наскучило, и Макаров продолжил:

— Дело предстоит не простое и, вполне вероятно, опасное. Наши катера будут вооружены. Мне нужны толковые офицеры.

— О каком вооружении идет речь?

— Предполагаются картечницы системы Фартингтона и Энгстрема, а так же митральезы вашей конструкции. Или как вы их там называете?

— Пулеметы.

— Хорошее название. Русское и вполне понятное даже простым солдатам и матросам из крестьян.

— Вы предлагаете мне отправиться с вами?

— Да. Никто лучше вас не знает возможности вашего детища. Если пулеметы проявят себя должным образом в настоящем бою, это, несомненно, поспособствует скорейшему принятию их на вооружение. Вы ведь заинтересованы в этом, не так ли?

— Конечно.

— Я все это время следил за вами, — вступил в разговор Пилкин. — И могу сказать, что вы очень хороший гальванер. Может быть, даже лучший. Но давайте говорить прямо. Морской офицер из вас может и не получиться. Вам не хватает множества элементарных знаний для этого. Но вы храбры, порукой чему ваши знаки отличия, предприимчивы, талантливы, наконец. Такие люди нужны нашему отечеству. Есть только один способ обойти экзамены. Получить офицерский чин за военное отличие. Что скажете?

— Скажу, что очень ценю доверие Вашего превосходительства.

— Что вас беспокоит, Будищев?

— Прошу прощения, но мне кажется, что вы мне что-то не договариваете.

— Что же, очевидно к списку ваших достоинств следует добавить редкую проницательность. Да, есть ещё одно обстоятельство.

— Какое?

— В последнее время, вашей персоной заинтересовались жандармы. Не знаю, чем вызвано это любопытство, но оно становится все более назойливым. Так что мы полагаем, что для вас было бы крайне полезно, на некоторое время исчезнуть из круга зрения этой публики. Теперь вам все ясно?

— Так точно. Кроме одного.

— Однако! И что же ещё мне следует разъяснить для вас?

— Прошу ещё простить меня за дерзость, Ваше превосходительство, но часто ли вы, лично напутствуете юнкеров флота?

— Ха-ха-ха! — не выдержал Пилкин, — вы неподражаемы! Ступайте, наконец. Более подробные инструкции получите от капитан-лейтенанта Макарова.

— Есть!

— Свободны.

Будищеву ничего не оставалось, кроме как по-быстрому откланяться и пулей покинуть кабинет адмирала, который сегодня и впрямь проявил редкостную терпимость к одному ушлому кондуктору. Так что своего будущего начальника он дождался уже на улице.

— Ну, где же вы? — строго спросил Степан Осипович. — Немедленно отправляйтесь в Минные классы и сдавайте дела. Затем, не теряя времени, получайте предписание и отправляйтесь по новому месту службы.

— Я полагал, мы выступим все вместе.

— Нет. Вы отправитесь на Каспий немедленно, и будете ждать нас там. Чем скорее вы покинете Балтику, тем лучше для вашего же блага.

— Слушаюсь.

— Ступайте, — козырнул ему на прощание Макаров, а затем, как будто что-то вспомнив, доверительно наклонился к своему новому подчиненному и шепнул: — Вы правы. Константин Павлович, совсем не часто принимает подобное участие в судьбе юнкеров. Однако должен заметить, что далеко не за всеми кандидатами на чин офицера просят присмотреть и великий князь Константин Николаевич, и одна весьма влиятельная фрейлина покойной императрицы.

Глава 12

Есть мнение, что чем свободнее страна, тем проще её жителям приобрести для своих надобностей оружие. Определенный резон в подобных рассуждениях есть, ибо, если её правительство позволяет гражданам свободно покупать винтовки и револьверы, так уж видно, что оно их вовсе не опасается. Судя по всему, русский царь всецело доверял своим подданным, поскольку даже недавние печальные события не заставили его правительство хоть сколько-нибудь ужесточить продажу приспособлений для убийства себе подобных.