Митральезы Белого генерала (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

— Приятного аппетита, — негромко пожелал ей непонятно откуда появившийся Будищев.

— Дмитрий Николаевич! — едва не уронила чашку вдова. — Но… как вы здесь оказались?!

— Только что вернулся из Петербурга. К сожалению, наша поездка затянулась, но всё-таки я здесь. Надеюсь, Гедвига Генриховна ещё гостит у вас?

— Какой вы всё-таки опасный мужчина! Так меня напугали…

— Ну что вы, Елизавета Петровна! Какой же я опасный? Так погулять вышел… так что с мадемуазель Берг?

— Ну, разумеется, она здесь. Не могла же я выгнать бедную девочку на улицу!

— Огромное вам спасибо. Если вы не против, я пойду к ней, точнее к себе, пожелаю доброго утра…

— Погодите минутку, Дмитрий Николаевич, нам надобно поговорить.

— Что-нибудь случилось в моё отсутствие?

— О, ничего такого… то есть, да. Ну, почти.

— Хорошо, я вас слушаю.

— Видите ли, — замялась старушка, явно подбирая слова, — я уже немолода и воспитывалась в иные времена. Тогда строже относились к тому, что называется честью, и не допускали падения нравов.

— Вы меня пугаете!

— Не больше, чем вы меня, когда появились здесь, прежде чем я открыла дверь. Кстати, откуда у вас ключ?

— Ну что вы, Елизавета Петровна! Откуда же у меня ключ? Вы, верно, просто запамятовали закрыть входную дверь, только и всего.

— Боже, вы такой милый молодой человек и при этом такой отъявленный лжец! Я ещё не выжила из ума и точно помню, что закрывала. Но это не важно, на самом деле. Лучше скажите мне, хорошо ли вы знаете свою избранницу?

— Более чем. А почему вы спрашиваете?

— Видите ли, — подвигала губами вдова, будто что-то распробовав, — я понимаю, что в нынешнее время нравы стали более свободными и не собираюсь вмешиваться в вашу личную жизнь. Но уверены ли вы, что вашу невесту, буде она станет женой, примет кают-компания вашего корабля?

— Извините, а какое дело этой самой кают-компании до моего семейного положения?

— О, Дмитрий Николаевич. Весьма большое, ведь вы собираетесь стать офицером флота!

— Господь с вами, мадам Барская! Куда мне со свиным рылом в калашный ряд? А к механикам и прочей «черной кости» требования не такие строгие.

— Как знать, как знать. Вы же поступили на службу, чтобы вернуть себе положение, на которое имеете полное право, не так ли? Вы молоды, хороши собой, успели себя проявить, и если вас признает ваш родитель, к чему есть все предпосылки, то можете сделать самую блестящую карьеру. И тут ваша Гедвига… право же, она премилая барышня, но пара ли она вам? Подумайте об этом!

— Спасибо за беспокойство, Елизавета Петровна, но я как-нибудь сам разберусь с этим!

— Ну вот, обиделись на старуху! А я ведь вам только добра желаю… погодите-погодите, это ещё не всё.

— Слушаю вас, — вздохнул Будищев с видом христианского мученика перед львами.

— К мадемуазель Берг в ваше отсутствие приходил друг Павла. Вы, должны помнить его, он частенько его навещает.

— Мичман Дружинин?

— Да. Я, разумеется, старалась держаться рядом при их встрече и сделала все, чтобы соблюдались приличия, но они говорили, и ваша невеста определенно смущалась. Это не моё дело, но между ними явно есть какая-то тайна. Может быть даже романтическая.

— Спасибо, буду знать.

— Не сердитесь на меня, Дмитрий Николаевич. Я не могла не предупредить вас.

— Всё нормально.

— Хотите кофе?

— Нет.

— Ну как знаете, — поджала губы вдова.

Поднимаясь по лестнице к своей комнате, Будищев напряженно размышлял. Когда квартирная хозяйка рассказывала ему о Гесе, вид у неё был такой, будто она как минимум застукала свою невольную постоялицу в постели с парочкой негров. В другое время его бы это развеселило, но не теперь. После взрыва в Зимнем дворце жандармы будут рыть носом землю в поисках злоумышленников и могут выйти на Дружинина, а заодно и на весь круг его общения. В том числе и на него. И нафига это надо?

Незамеченным проскользнуть не удалось. Стоило двери легонько скрипнуть, как девушка проснулась и со страхом уставилась на входящего. Но едва она узнала его, на её лице появилась счастливая улыбка.

— Господи, наконец-то, — всхлипнула Геся, бросаясь к нему в объятия. — Ты не представляешь, как мне было жутко одиноко без тебя.

— Я тоже скучал, — шепнул он, отвечая на поцелуй.

— Почему так долго?

— Блин, наше начальство само не знает, чего хочет. То отпустили, то снова нашли чем нагрузить… козлы педальные…

— Что ты делаешь?

— То, что должен был сделать ещё при первой встрече…

— Будищев, ты — нахал!

— Да я такой…

Немного отдышавшись, он ласково провел рукой по щеке девушки. Та, отвечая на ласку, легонько прикоснулась к ней губами и прошептала:

— Что ты со мной делаешь?

— Люблю.

— Мы наверняка разбудили половину дома.

— Нефиг спать, мы же не спим!

— Посмотри, что ты сделал с моей рубашкой?

— Хочешь, я подарю тебе шарфик?

Услышав его, Геся глупо хихикнула и спрятала от смущения лицо. Затем, видимо решив, что хорошего понемножку, поправила свою сорочку и потребовала от жениха:

— Отвернись, мне надо одеться!

— Чего я там не видел? — возразил Дмитрий и попытался обнять её, но девушка на сей раз оказалась непреклонна.

— Всё! Нам нужно серьезно поговорить.

— О Дружинине?

— Хозяйка проболталась? Впрочем, оно и к лучшему. Да, он приходил ко мне.

— Что хотел?

— Хотел, чтобы я вернулась к революционной работе. Говорил, что сейчас не время бросать борьбу, что это будет предательством по отношению к павшим товарищам. Что они вот-вот добьются успеха и казнят царя…

— Идиоты, блин, — выругался Будищев, застегивая штаны.

— Кстати, что там случилось в Зимнем? Слухи ходят самые невероятные, но никто ничего толком не знает.

— А Дружинин тебе ничего не рассказал?

— Нет. Сказал только, что Александр спасся чудом, но рано или поздно суровая кара его не минует…

— А пока, — перебил её Дмитрий, — суровая кара настигла дюжину солдат, погибших при взрыве, это не считая полсотни покалеченных!

— Господи, какой ужас! — вздрогнула девушка. — Их-то за что?

— За народное счастье, — буркнул он в ответ.

— И что теперь будет?

— Ничего. Сейчас мы позавтракаем, потом немного прогуляемся, а затем я отправлю тебя в Питер.

— Тебе не надо на службу?

— Нет. Нилов дал мне увольнительную на сегодня.

— Я немного боюсь.

— Кого больше, жандармов или «борцов за свободу»?

— И тех и других. Помнишь, ты говорил мне странную поговорку? Я тогда ещё не поняла её смысла, а вот теперь, кажется, начинаю осознавать… вход — рубль, выход — два.

— Не бойся. У властей на тебя ничего нет. Максимум что они могут, это выслать тебя как неблагонадежную. И то вряд ли. А с твоими бывшими друзьями я сам всё порешаю.

— Может не стоит?

— Тебе не нужно об этом думать.

Сутолмин с Дружининым обедали [57] в тот день в небольшом ресторане в Гостином дворе. Обычно инженер-механик не мог позволить себе подобного мотовства, но сегодня им нужно было многое обсудить, а мозолить глаза госпоже Барской было неудобно. Старушка и без того косо смотрела на постояльца после того, как тот устроил встречу своему товарищу с мадемуазель Берг.

Странно, но не слишком хорошо воспитанный и совершенно не обходительный Будищев отчего-то сумел расположить к себе квартирную хозяйку, и та относилась к нему если не как родная мать, то уж точно как заботливая тетушка. Последнее, впрочем, совершенно не мешало ей аккуратно получать со своего любимца немалые деньги за проживание. К слову, он уже вернулся после неожиданной поездки в Петербург, и это тоже могло составить известные затруднения.

— Как вела себя наша общая знакомая? — поинтересовался мичман, накалывая вилкой кусок мяса в бефстроганове.

— Закрылась в комнате Дмитрия и никуда не выходила до его приезда.