Противостояние лучших (сборник) - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он психопат, тут нет сомнений. И наркотики совершенно ни при чем. Не нужно запускать этот слух.
– Конечно. Только…
– Только, что?
Детектив колебался:
– Хорошо.
Марковитц посмотрел на лежавшую на столе папку.
«Операция «Красный крючок». Секретно».
В Нью-Йоркском департаменте полиции также имелись сверхсекретные документы.
«У Лэнгли[32] ничего на нас нет», – подумал он.
– Это все, – сказал Стэн. – Я хочу, чтобы отчет с места преступления лежал на моем столе еще до того, как на нем высохнут чернила. Ты понял?
– Конечно, – кивнул молодой детектив, но оставался на прежнем месте.
Шеф бросил на него суровый взгляд, и тот поспешно ушел.
Зазвонил стационарный телефон, стоявший на письменном столе, – шесть кнопок, разноцветные лампочки, как на рождественской елке…
Один корреспондент, два корреспондента, три корреспондента, четыре…
Марковитц посмотрел на пустой дверной проем и послал текстовое сообщение, после чего нажал на кнопку интеркома.
– Да, сэр? – послышался голос секретаря.
– Ни с кем меня не соединяй.
– Да, сэр, за исключением…
– Я сказал – ни с…
– Комиссар на второй линии.
Естественно.
– Стэн. Еще одно? – Секретаря сменил комиссар полиции. У него отсутствовал ирландский акцент, но Марковитц часто представлял, что Патрик О’Брайен говорит так, словно он только что сошел с корабля, прибывшего из его родной страны.
– Боюсь, так и есть, Пат – отозвался Стэн.
– Это кошмар. Мне звонят из резиденции мэра. И из Олбани. – О’Брайен понизил голос и сообщил самую сногсшибательную новость: – Мне позвонили из «Дейли ньюс» и «Таймс». Из «Хаффингтон пост»[33], да помилует нас Бог!
Один корреспондент, два корреспондента…
– Жертвы – меньшинства, Стэн. Эти убийства ужасны для всех, – продолжал комиссар.
«В особенности для самих жертв», – подумал Марковитц.
Наконец комиссар перестал жаловаться и начал задавать вопросы.
– Что у тебя есть, Стэн? – Его голос стал мрачным. – Очень важно, чтобы у тебя что-то было. Ты меня слышишь, Стэн? Это очень важно.
У тебя должно что-то быть. Не у нас. Не у департамента. Не у города.
– У нас есть подозреваемый, – быстро сказал Марковитц.
– А почему мне никто ничего не сказал? – возмутился комиссар, но в его голосе послышалось облегчение.
– Все произошло очень быстро.
– Он уже под стражей?
– Нет. Но он не просто подозреваемый.
Пауза показала, что Патрик хотел услышать нечто другое.
– Он убийца или нет? – потребовал ответа О’Брайен.
– Должно быть, убийца. Есть еще несколько вопросов, которые необходимо решить, прежде чем мы его возьмем.
– Кто он такой?
– Скульптор. Живет в центре. И у нас имеются серьезные улики.
– Послушай, Стэн… – комиссар снова начал ныть. – У нас и так слишком много дерьма. – Патрик О’Брайен всегда старался выбирать выражения. – Сделай так, чтобы все получилось.
– Но что я могу сделать, Пат?
– Ты же понимаешь, жители Нью-Йорка будут рады узнать, что у нас есть подозреваемый.
– Ну, Пат, у нас действительно есть подозреваемый. Но улик пока не хватает для ордера на арест. Или для заявления для прессы.
– Ты сказал, что собраны серьезные улики. Я сам слышал. Жители города с радостью узнают, что мы близки к успеху. Будет замечательно, если они прочитают об этом в следующем выпуске «Таймс онлайн».
Которые выходят каждые полчаса.
– И я буду лучше себя чувствовать, Стэн, – добавил Патрик.
Несмотря на то, что шеф полиции занимал свою должность уже дюжину лет, комиссар мог отправить его на незначительный пост, где ему пришлось бы заниматься связями с общественностью, куда быстрее, чем микроволновка успела бы подогреть лазанью.
– Хорошо, Пат, – сдался Марковитц.
Собравшись с мыслями, он взял сотовый телефон и набрал номер.
– Ротенберг слушает, – ответила Лили.
– Я только что узнал. Еще одно тело.
– Да, Стэн. Мы на месте преступления. Делом занимается Амелия. Как и в предыдущих случаях, жертву сначала пытали.
– Я хочу, чтобы ты знала: скоро пресса сообщит, что у нас есть подозреваемый.
После напряженной паузы Лили спросила:
– Кто это?
– Скульптор, Верлен.
– Он наш подозреваемый, Стэн. Он не подозреваемый для прессы. Тут большая разница. На данном этапе мы не можем использовать Верлена в таком качестве.
– А что тебе подсказывает интуиция, Лили?
– Он ублюдок и садист. И он совершил эти убийства.
– Какова вероятность?
– В процентах? Господи, я не знаю! Как вам понравится, например, такая: девяносто шесть и три десятых?
Шеф полиции пропустил неуместную шутку мимо ушей.
– Люди вздохнут с облегчением, Лили, – сказал он твердо.
Наступила тишина: очевидно, его собеседница пыталась сообразить, почему так необходимо успокоить людей.
– Моя работа состоит совсем в другом, Стэн. Я сажаю ублюдков за решетку, – подала она наконец голос.
Ее начальник поднял голову и увидел женщину в строгом костюме, которая ждала его во внешнем кабинете. Именно ей он послал текстовое сообщение пятнадцать минут назад.
– Я проверил твою вторую теорию, – сказал Марковитц.
– Вы о чем? – В голосе Ротенберг появилось напряжение.
– О том, что ты сказала мне вчера вечером. Будто бы кто-то из Четвертого отдела использует Верлена, чтобы убивать женщин. Так вот, не трать время на эту версию.
– Почему?
В голосе шефа полиции появился металл:
– Потому, детектив, что я ловил серийных убийц еще в те времена, когда тебя наказывали за подсказки в школе. Верлен работает в одиночку. Его психологический профиль очевиден, как первая страница «Пост». А теперь заканчивай обвинение против него. Срочно.
– Мне кажется, вы чего-то не поняли, Стэн? Если вы сделаете публичное заявление, он сожжет свою вонючую квартиру и у нас не будет никаких улик – дело развалится. А он уйдет от ответственности… и будет продолжать убивать.
Проблема со Щелкунчиками состоит в том, что они щелкают не те орехи, которые тебе нужны, а все подряд.
– Детектив, – резко сказал Стэн. – Через полчаса будет сделано заявление, что у нас есть подозреваемый в серийных убийствах. Если из этого следует, что тебе следует побыстрее шевелить задницей, – что ж, давай!
Он дал отбой, посмотрел во внешний кабинет и кивнул. Приземистая женщина, которой уже давно перевалило за сорок, со светлыми волосами и глазами, которые прямо указывали на то, что она не смеялась с рождения, вошла в кабинет. Одета посетительница была без малейшего намека на вкус.
Она огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что они одни. Марковитц кивнул на дверь, и детектив Кэнди Престон захлопнула ее.
– У нас проблемы, – прошептал Стэн.
– Я слышала.
Эта женщина также была Щелкунчиком. Кроме того, природа наделила ее удивительно мелодичным голосом, и Марковитц мог легко себе представить, как она читает книги детям.
– Я хочу, чтобы ты завершила дело, о котором мы говорили, – заявил он.
– Сейчас? – удивилась Кэнди. – Я считала, что мы не должны торопиться.
– Теперь у нас нет такой роскоши. – Шеф полиции отпер нижний ящик письменного стола и протянул ей конверт – туго чем-то набитый, но не такой толстый, как можно было бы предположить. Пятьдесят тысяч долларов в сотенных банкнотах занимают не так много места.
– Я сделаю все прямо сейчас, – пообещала Престон.
Она была одним из старших офицеров Четвертого отдела по борьбе с наркотиками. Убрав деньги в сумочку, женщина встала и направилась к двери. Ее босс заметил, что у нее такие же красивые ноги, как и голос.
Но, прежде чем ее ладонь легла на ручку двери, Марковитц сказал:
– Я хочу дать тебе совет, детектив.
Кэнди нахмурилась – ей не понравился намек на то, что она нуждается в советах из-за недостатка опыта.
– Я уже решала подобные проблемы в прошлом, Стэн. Я знаю…
– Нет, я хочу дать тебе другой совет. Вот он: не облажайся.
Амелия переключалась с одного городского канала на другой.
– Мы в полной заднице, – сказала она, опередив остальных.
– Вполне возможно, – отозвался Лукас и повернулся к Линкольну. – Мои эксперты утверждают, что пожары уничтожают ДНК?
– Всё так, – подтвердил Райм. – Теоретически, если он выльет несколько галлонов бензина в подвал и если подвал – это то место, где он убивал, огонь уничтожит бо́льшую часть улик. Мы не сможем найти следов ДНК, если не обнаружим тело.
– Ты знаешь, о чем я думаю, – сказал Дэвенпорт Лили. – Если на стене висят его трофеи…
– Так и есть, – вмешался Линкольн.
– То речь идет не о четырех трупах – их гораздо больше. И даже если у нас нет возможности получить ордер на обыск, нам необходимо попасть к нему в дом.
Ротенберг покачала головой:
– Нам необходим ордер.
