Противостояние лучших (сборник) - Коллектив авторов

Еще один взгляд на Мону. Скульптор уже начал терять контроль над собой, знакомое ощущение поднималось от паха к груди.

Прихватив бокал с виски, он направился к брюнетке. Для этого ему требовалось пройти сквозь группу молодых бизнесменов в костюмах, которые полностью его проигнорировали. Верлен их ненавидел, он презирал конформизм, самодовольство и полное отсутствие культуры. Эти люди судили об искусстве по ярлыку с ценой: Джеймс не сомневался, что мог бы вытереть холстом задницу, побрызгать сверху лаком и поставить цену в сто тысяч долларов – и обыватели изо всех сил старались бы перекричать друг друга на аукционе «Кристи».

Дерьмо в искусстве.

Он принялся проталкиваться сквозь толпу молодых людей.

– Эй, – пробормотал один из них. – Ублюдок, ты разлил мою…

Верлен резко обернулся и бросил на мужчину испепеляющий взгляд, словно полил его из перцового баллончика. Бизнесмен, который был выше и плотнее его, застыл. Его друзья зашевелились, но решили остаться в стороне и вернулись к прерванному разговору о матче.

Когда стало очевидно, что мистер «Брукс бразерс»[25] не собирается совершать глупых поступков, которые могли бы привести к сломанным пальцам, разбитому лицу или чему-нибудь похуже, Джим удостоил его снисходительной улыбки и двинулся дальше.

Приблизившись к Моне, он завис неподалеку от нее. Скульптор не собирался играть с ней в игру «будем-игнорировать-друг-друга». Для этого он был слишком заведен.

– У меня есть одно преимущество по сравнению с тем, с кем ты сейчас разговариваешь, – прошептал он и кивнул на телефон.

Женщина замолчала и повернулась к нему.

Верлен усмехнулся:

– Я могу угостить тебя выпивкой, а он – нет.

Мона напряглась. Станет ли она с ним разговаривать?

Потом красавица оглядела его. Медленно. Уже не улыбаясь.

– Мне пора, – сказала она в трубку.

Щелк!..

Он пальцем подозвал бармена и опять посмотрел на нее:

– Что ж, меня зовут Джеймс.

Естественно, теперь он изображал скромность. Брюнетка что-то сказала. Он не расслышал. В «Расте» играли группы двадцатилетней давности, худшие из «CBGB»[26], и уровень шума наверняка превышал сто децибел.

Он наклонился ближе и уловил сладкий цветочный аромат, который источала ее кожа.

Да, он ее хотел. Он хотел ее связать. Хотел, чтобы она вспотела. Хотел, чтобы плакала.

– Что ты сказала? – спросил Верлен.

– Я спросила, чем ты занимаешься, Джеймс?

Конечно, это же Манхэттен! Неизменный вопрос номер один.

– Я скульптор, – ответил мужчина.

– Правда?

У женщины был легкий бруклинский акцент. С этим он мог смириться, а вот со скептицизмом в ее глазах – нет.

В его руках тут же появился смартфон. Он повернул его к ней экраном и стал показывать фотографии.

– Господи, ты и вправду скульптор! – воскликнула Мона.

Потом она посмотрела куда-то мимо Джима. Он проследил за ее взглядом и увидел высокую рыжую женщину, которая пробиралась к ним сквозь толпу. Настоящая красавица. Верлен мгновенно оценил ее: лицо, грудь, зад… И его совершенно не беспокоило, что она перехватила его взгляд.

Такая же вкусная, как Мона.

И никакого маленького черного платья. Кожаная мини-юбка и темно-синяя, расшитая блестками блузка без бретелек.

Красотка отбросила великолепные волосы за плечи, блестящие от пота, и поцеловала Мону в щеку. А потом улыбнулась Верлену.

– Это Джеймс, – сказала брюнетка. – Он настоящий скульптор. Знаменитый.

– Круто, – сказала рыжая дама, и ее глаза широко раскрылись от удивления – Джим Боб любил, когда женщины реагировали на него именно так.

Он пожал им руки.

– Как вас зовут? – спросил Верлен у рыжей.

– Амелия.

Мону же, как оказалось, звали Лили.

Он заказал Амелии «Пино Гри»[27], а для себя – очередную порцию бурбона.

Разговор блуждал. Этого требовал протокол, и Верлену пришлось поиграть немного дольше, прежде чем у него появилась возможность повернуть беседу в нужную сторону. Тут приходилось соблюдать осторожность. Можно испортить весь вечер, если действовать поспешно. Когда девушка одна, ее можно напоить, а потом, не прикладывая особых усилий, предложить «что-нибудь другое» у него дома.

Но две сразу? Здесь требуется более серьезная работа.

На самом деле он не был уверен, что сумеет довести дело до конца. Проклятье, они казались слишком умными и сообразительными! Для них будет недостаточно, если он просто скажет: «Я могу открыть вам новый мир».

Нет, пожалуй, вечер следует признать неудачным. Ничего не выйдет.

Но именно в тот момент, когда Верлен об этом подумал, Лили наклонилась к нему и прошептала:

– Так чем ты увлекаешься, Джеймс?

– Тебя интересует мое хобби? – удивился скульптор.

Женщины переглянулись и рассмеялись.

– Да, хобби. У тебя есть хобби? – снова спросила брюнетка.

– Конечно. У кого его нет?

– А если мы признаемся тебе, какое у нас хобби, ты расскажешь о своем?

Когда страстная черноволосая красотка в маленьком черном платье задает тебе такой вопрос, ответ может быть только один:

– Ясное дело!

Рыжая открыла сумочку и вытащила наручники.

Ладно, возможно, в этот вечер все сложится совсем неплохо!

Амелия Сакс вынуждена была признать, что Джеймс Роберт Верлен обладал определенным обаянием.

Он довольно странно одевался – «Полуночный ковбой» под руку с «Версаче», – и к тому же у него было больше лосьонов для волос, чем у нее. Несмотря на это, полностью и без остатка его интересовали только она и Лили.

Линкольн Райм являлся ее романтическим и профессиональным партнером, поэтому Амелия была свободна от безумия мира свиданий. Однако в прошлом она провела множество вечеров в ресторанах и барах с мужчинами, озабоченными чем угодно, кроме нее. Их мысли постоянно возвращались к сотовым телефонам или смартфонам, лежавшим в карманах их пиджаков, к новым сделкам, к подружкам или к женам, о которых они забывали упомянуть…

Женщина всегда знает, с нею сейчас мужчина или нет.

А вот Джим Боб – Амелии понравилась кличка, которую дал ему Лукас Дэвенпорт, – определенно оставался с ними. Его глаза снайпера вглядывались в их с Лили глаза, он прикасался к их рукам, задавал вопросы, шутил… Он ими интересовался.

Конечно, это не был типичный разговор во время знакомства в баре – о семье, бывших женах и мужьях, о «Метс» и «Никс»[28], политике и последних голливудских фильмах. Нет, они обсуждали такие эзотерические вопросы, как типы веревки, которыми ему нравится связывать «девушек», магазины, где лучше покупать кляпы, виды хлыстов и тростей, которые причиняют максимум боли, но оставляют минимум следов.

В мастерской Линкольна четверо следователей решили, что легче всего добраться до Верлена через его ширинку, рассчитывая, что им поможет его интерес к садомазохизму. Лили пришла в бар первой – они решили, что одинокий «источник света» с большей вероятностью привлечет к ней «мотылька» и не вызовет подозрений. Их расчет оказался верным. Затем должна была появиться Амелия – для своего выхода на сцену ей пришлось купить соответствующий наряд – чтобы завершить сделку. Дамам потребовалось всего шестьдесят секунд, чтобы выяснить, что обычно Верлен направляется в «Расту» и только потом – в свой любимый бар «Эс энд Эм».

Спасибо тебе, «Фейсбук»!

На свет снова появился смартфон Джеймса, и он набрал пароль. Открылся частный альбом. Скульптор подался вперед, чтобы показать новым подружкам свои лучшие фотографии.

Амелия постаралась скрыть отвращение и услышала, как Лили втянула в себя воздух, но старшая из детективов сумела сделать вид, будто она восхищена. Верлен не уловил ее смятения.

На первой фотографии они увидели обнаженную женщину с ожерельем на шее. Глаза ее закрывала повязка, а руки были связаны за спиной. Она стояла на коленях на бетонной плите. «Интересно, – подумала Сакс и перехватила взгляд напарницы. – Бетон, как у других жертв».

Женщина на фотографии плакала – ее макияж размазался и стекал на подбородок, – а на груди у нее виднелись уродливые рубцы.

Джим Боб явно возбудился и принялся показывать новые снимки, на которые Амелии совсем не хотелось смотреть. Ей пришлось изо всех сил напрячься, чтобы сделать вид, что ее тоже заводят подобные картины.

Скульптор принялся рассказывать о своих «партнершах». Но детектив Сакс слышала только слово «жертвы».

Десять минут.

Пятнадцать.

– Прошу меня простить, леди. Мне нужно сбегать в комнату для маленьких мальчиков. Ведите себя хорошо, пока меня не будет. Или!.. – Джеймс рассмеялся. – Я вернусь через пару сек.

– Подожди, – сказала Лили.

Верлен оглянулся.

– Мне всегда хотелось задать один вопрос, – продолжала Ротенберг.

Мужчина приподнял бровь, и она улыбнулась: