Борись за нее - Лиз Плам
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В данный момент я рысью приближаюсь к входной двери, чтобы поскорее зайти внутрь.
— Как прошел вечер с Элайджей? — спрашивает отец.
Напольные часы, которые мы оставили в гостиной по просьбе мамы (несмотря на то, что они совершенно не сочетаются со всей нашей мебелью), пробили одиннадцать часов вечера.
— Довольно интересно.
Я сумела отложить чувство предательства и гнева на вторую половину вечера. Увидев, как Элайджа дрался на ринге, а заодно набравшись адреналина от толпы, я чуть воспрянула духом. Но теперь, оказавшись дома с двумя близкими людьми, которые мне лгали, я снова погрязла в печали.
— Почему вы ничего не сказали? — спрашиваю я, не в силах сдерживать гнев.
Отец стоит с виноватыми и круглыми от удивления глазами, словно олень, повернувший голову к свету фар.
— Могу я притвориться, что не понимаю, о чем ты говоришь?
Я не смеюсь над неубедительной попыткой разрядить обстановку. В комнату входит мама, и я адресую свой вопрос им обоим:
— Почему никто из вас не сказал мне?
— Я попросил Элайджу не говорить…
— Это не вина Элайджи. Если ты не хотел, чтобы я узнала, тогда зачем меня отпустил? Особенно если ты знал, что я встречусь с Кевином.
Отец качает головой.
— Я не знаю, Скар. Наверное, мы все-таки хотели, чтобы ты наконец-то узнала правду.
— Что он был боксером? Почему было так важно не говорить мне? Я не понимаю!
На какой-то миг отец выглядит озадаченным. Он переводит взгляд на маму, но она качает головой, глядя на меня.
— Это было важно для Макса, милая.
— Может, есть еще что-то, что я должна знать?
Они обмениваются взглядами. Мама говорит прежде, чем отец успевает хоть что-то сказать:
— Нет, Скарлет. Мы скрывали только то, что он был боксером. Он и от нас скрывал. Целый год.
Я слышу, что разговор о Максе вызывает напряжение в голосе мамы. После его смерти ей было очень нелегко. Зная это, большая часть моего гнева тут же рассеивается. Они просто скрывали то, чего хотел Макс. А он хотел, чтобы я никогда не узнала.
— О, милая, иди сюда, — зовет мама, когда на мои глаза наворачиваются слезы.
Родители притягивают меня ближе к себе, чтобы обнять, и я таю в их объятиях, как в детстве.
— Я бы хотела, чтобы он все еще был здесь, — выдавливаю я сквозь слезы.
— Я знаю, милая.
— Мы тоже хотели бы этого, родная.
Когда мы отстраняемся друг от друга, каждый из них улыбается мне. И хотя я все еще немного злюсь, я подавляю обиду и улыбаюсь в ответ.
Глава 14
Я доедаю последний кусочек хлопьев, когда машина Джека с ревом въезжает на подъездную дорожку. Дизельный двигатель гудит достаточно громко, чтобы сотрясти мой дом. Я быстро бросаю миску в раковину и заливаю ее водой, чтобы она выглядела чистой.
— Пока, мам!
Меньше всего мне хочется, чтобы Джек сигналил. Несколько месяцев назад он приезжал в мастерскую, чтобы переделать свой клаксон в громкую сирену. Когда я выхожу на улицу, Джек опирается на машину, шины которой достигают почти его талии.
— Привет, красотка, — приветствует он, открывая дверь и помогая мне забраться внутрь. — Ты выглядишь великолепно, как и всегда, — флиртует он, неспешно разглядывая мое светло-голубое платье в сочетании с белоснежным кардиганом.
— Привет и тебе.
Поездка в школу занимает мало времени, не больше пяти минут, и вскоре его машина с ревом въезжает на парковку. Футбольные приятели Джека сразу подбегают к нам, а один из них даже помогает мне спуститься. Джек посылает ему жесткий взгляд лишь только за то, что парень до меня дотронулся. В ответ на его реакцию я мысленно закатываю глаза. Джек всегда был ревнив, и если честно, я даже не знаю, как с этим справиться. Теперь, с появлением Элайджи, все стало хуже, и именно по этой причине я стараюсь не распространяться по поводу нашей с ним дружбы. Я бы хотела, чтобы мне не приходилось этого делать, потому что мне не нравится чувствовать себя так, будто я скрываю Элайджу.
Одно дело — тусоваться или разговаривать с каким-то парнем, но совсем другое дело, если этот парень — Элайджа. Для Джека это равносильно измене.
Пока они говорят о предстоящей игре, я замечаю Элайджу: он идет по тротуару с перекинутым через плечо рваным рюкзаком. На нем поношенная рубашка, которую я видела бесчисленное количество раз. Более того, я уверена, что он надевал ее вчера. Я вспоминаю, как он выглядел в ту ночь, когда мы работали над машиной. На улице лил дождь, и его футболка прилипла к коже, обнажив идеальный пресс. А вчера вечером на ринге, когда на нем была только майка, мышцы на его руках напрягались при каждом ударе.
Я не могу отвести глаз от его тела. Заметив его взгляд, я неосознанно улыбаюсь и безмолвно произношу «привет». Уголки его губ чуть приподнимаются в улыбке, и он кивает в знак молчаливого приветствия. Но вдруг выражение его лица меняется: его глаза перемещаются на Джека позади меня. Элайджа проходит мимо, стараясь не привлекать внимания.
Впрочем, ему все равно не удается избежать Джека: в перерыве между уроками мы с Элайджей пересекаемся, к сожалению, и Джек тоже. Перед обедом он провожает меня к шкафчику, чтобы забрать книги для урока истории, и пока я достаю свои вещи, Джек рассказывает о какой-то сумасшедшей игре, которая прошла вчера вечером во время тренировки.
— Понятно, — отвечаю я.
— Нечто подобное я видел у Аарона Роджерса. Квотербеки-любители могут только мечтать об этом.
Когда появляются его друзья, Джек мгновенно переключается на них. Я закрываю шкафчик, прислоняюсь к нему спиной,
