Мифы Дальнего Востока. От хозяина тайги Дуэнте и шаманки Кытны до духов вулканов и мухоморных девушек - Татьяна Владимировна Муравьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С той поры не стало в округе красных волков. А братья из рода Гетта прославились как храбрецы.
УЛЬЧИ
Ульчи живут в Хабаровском крае. Их численность — около двух с половиной тысяч человек. По языку они близки к нанайцам, а по культуре — к нивхам.
Места расселения ульчей изобилуют реками, самой крупной из которых является Амур, поэтому их основным занятием издавна была рыбная ловля. Предположительно этноним ульчи означает «рыболовы». Однако так представители этого народа называли себя, лишь общаясь с чужаками. Между собой они предпочитали именовать себя нани — «здешние люди», «жители этой земли».
Ульчи также занимались охотой, но только в качестве подсобного занятия. Основным охотничьим оружием у них был лук, который зимой мог использоваться также в качестве лыжной палки.
Ульчи вели оседлый образ жизни, селения располагались по берегам рек и состояли из двух-пяти домов. Зимние жилища строились из бревен и обычно отапливались двумя очагами, один из которых посвящался лесному божеству Дуэнте, второй — духам воды тэму; летние постройки представляли собой каркас из жердей, покрытый корой.
В жилище ульчи. 1861 г.
E. G. Ravenstein. The Russians on the Amur, 1861
Мифологические представления ульчей в основном сходны с представлениями других тунгусо-маньчжурских народов.
НАЧАЛО ВРЕМЕН: ДВА СОЛНЦА И ПОЯВЛЕНИЕ СМЕРТИ
В качестве бога-творца ульчи, как и уйльта, почитают Хадау, которого они называют также Ундё. Краткий миф о нем, записанный Александром Михайловичем Золотарёвым, звучит так:
Хадау в земле родился. Он убил два солнца, и тогда появились люди. Он был хозяином земли. Люди раньше никогда не умирали. Как умрет, душа снова возвращается в тело через дыру. Хадау рассердился и заткнул дыру. Люди стали умирать. Теперь люди в Були живут, рыбу ловят, но вернуться не могут.
Несмотря на краткость изложения, здесь присутствуют практически все мифологические мотивы, относящиеся к началу времен, известные тунгусо-маньчжурским народам: множественность солнц, возникновение человеческого рода, установление людской смертности, наличие дороги в нижний мир, который ульчи называют Були.
О появлении на земле первых людей в ульчской мифологии сохранился также и более развернутый рассказ:
В изначальные времена росла на берегу большой реки могучая пихта, и вот в ее сердцевине сам собой появился человек, которого звали Кондолину. А ниже по реке рос высокий кедр, и под его корнями, тоже сама собой, появилась девушка по имени Аджуа. И были они единственными людьми на земле.
Однажды вылез Кондолину из ствола пихты, и Аджуа выбралась из-под корней кедра. Пошел Кондолину вниз по реке. Видит — стоит кедр, а под ним сидит красивая девушка и на свою тень смотрит. Поздоровался с ней Кондолину, сел рядом. Говорит девушка: «А я и не знала, что на свете есть еще человек». Отвечает парень: «И я думал, что один живу на земле».
Сидят они так, разговаривают, вдвоем одну трубку курят. Потом Аджуа сказала: «Идем ко мне в дом». Сварила она котел рыбной похлебки, налила в деревянную миску, поставила на низкий столик-дэрэ. Расстелила возле него ковер, усадила рядом с собой Кондолину. Стали они одной ложкой по очереди похлебку черпать, одной парой палочек рыбу брать.
Поели, потом вместе спать легли.
Остался Кондолину жить с Аджуа, стали они мужем и женой.
Через некоторое время забеременела Аджуа и родила двух дочерей-близнецов. А через год — двоих близнецов-сыновей. Мальчики, едва родившись, на ноги встали, на пятый день от роду на охоту пошли. Сначала зайцев и белок добывали, потом стали и на лося, и на медведя ходить. Сестры тоже подросли, стали хозяйством заниматься.
Далее в мифологический рассказ вплетается явно другой сюжет, в котором Кондолину и Аджуа названы братом и сестрой (подобный мотив, как уже было отмечено, известен многим тунгусо-маньчжурским народам). Сыновья узнаю́т от лесных зверей, что рождены в кровосмесительном браке; звери насмехаются над ними, называют «лепешкиными детьми». Оскорбленные и возмущенные юноши рассказывают об этом сестрам, и они все вместе решают: «Стыдно нам теперь вместе жить. Мы своими дорогами пойдем». После этого следует рассказ о превращении всей семьи в различных духов, настолько выразительный, что его лучше не пересказывать, а процитировать полностью.
Младший сын сказал: «Через спину перекачусь, запла́чу, в страну лесных людей пойду, лесным человеком пойду становиться54. Туда приду, буду детей отбирать. Все, кто плохой дорогой пойдет, со мной суд иметь будет». Так сказавши, на золотых крыльях вылетел, к небу поднялся. Потом за ним старший брат поднялся, заплакал, на билду55 сел, сказал: «Через спину перекачусь, запла́чу, я таежным человеком, хозяином тайги пойду становиться. Кому таежный путь петь-воспевать предназначено выбирать буду». Потом в ярга дуса превратился, в тайгу ушел. Тогда младшая сестра сказала: «Через спину перекачусь, запла́чу, братья все ушли, как же я одна останусь? Я вместе с братьями за ними уйду. Я же хозяйкой неба пойду становиться, хозяйкой солнца пойду становиться, потом назначать буду разные болезни, чертей-амба всех их буду выбирать». Потом та девушка поднялась, дуса сиула стала, улетела. Тогда старшая сестра закричала: «Через спину перекачусь, запла́чу. Младшие все ушли, я тоже пойду лесным человеком становиться». Когда она кончила, мать сказала: «Через спину перекачусь, запла́чу. Я же за своими детьми пойду, водяной женщиной стану. Водяной ставши, простым людям, детям хозяина воды молящим, рыбу давать стану». Так сказавши, в воде живущей женщиной стала. Тогда за ней отец поднялся, сказал: «Мои дети, жена в разные стороны разошлись, как же я теперь буду? Дэрки дуса становиться пойду, из простых людей выбирать буду шаманов».
Очень ценно то, что в этом фрагменте приведены ульчские наименования некоторых духов: ярга дуса — дух тайги; силуа дуса — дух солнца; дэрки дуса — дух, дарующий шаманскую силу, — и описаны их функции. Однако у разных групп ульчей одни и те же духи могут называться по-разному, и некоторые из приведенных имен нигде более не упоминаются.
«ДОРОГА ТАЕЖНОГО ЧЕЛОВЕКА»
Ульчи, как и другие тунгусо-маньчжурские народы, почитали божество неба Боа (у ульчей Ба) Эндури, однако, по наблюдению известного исследователя культуры народов Амура Анны Васильевны Смоляк, представления о нем как о владыке мира «были характерны в основном для шаманов, а простые люди верили в духов-хозяев (эдени)», так что ульчи «чаще говорили не о божествах, а о “хозяевах”».
Культ природы и духов-хозяев не только очень древний, но и очень устойчивый. А. М. Золотарёв отмечал существовавший у ульчей еще в 1930-х годах обычай, согласно которому перед началом охоты полагалось подбрасывать кусочки угощения вверх — к небу, кидать на землю и раскидывать по сторонам, приговаривая: «Сопка, получай! Земля, получай! Вода, получай!» «В этом незамысловатом молении, — пишет Золотарёв, — в неприкосновенности сохранился пантеистический культ трех начал: неба (гора-небо), земли и воды, притом в нерасчлененной форме, когда моление совершалось одновременно перед всеми тремя стихиями».
Но разумеется, обращались к духам каждой стихии и в отдельности: духам неба, духам земли, которая обычно отождествлялась с тайгой, духам воды.
Формулы молений передавались из поколения в поколение и должны были произноситься абсолютно точно, без всяких изменений. Особенно важно было назвать по именам всех богов и духов, к которым обращались молящиеся. Считалось, что, если хоть одно имя будет пропущено, дух обидится и это приведет к различным бедствиям.
