Ковен озера Шамплейн - Анастасия Гор

когда мы с Джулианом были еще маленькими, шефердией порос весь Шамплейн. К тому моменту, как я созрела для того, чтобы вернуться в родные земли, роща бесследно исчезла, вытесненная сорняками и елями. Однако вот она – здесь! Несложно было догадаться, что ждет меня за ней.

Уже через минуту над рощей показался особняк из белого камня со шпилем и сверкающим полумесяцем на дверях. Особняк Шамплейн был таким, каким я запомнила его до разрушения: тот самый четырехэтажный дом с чердаком-кабинетом под крышей, садом-оранжереей, помпезными колоннами, позолотой и геральдикой на каждом шагу. Вдалеке колыхалось серо-голубое озеро. «Дуат – это калейдоскоп», – сказал Диего однажды. Мне же он напоминал полку со снежными шарами, где каждый из них – отдельный маленький мир, слепленный тем, кто в нем поселился. Вот как, оказывается, выглядит Царство мертвых для ведьм моего ковена… Кажется, в тот миг я окончательно перестала бояться смерти и даже обрадовалась, что рано или поздно она придет.

– Одри?

Я сорвалась на бег, и Джулиан остановился, пропуская меня. Моя жизнь, мои проблемы и та цель, с которой я спустилась в Дуат, вмиг утратили значение. Ведь в самом конце шефердиевой рощи стояла она.

– Мама, – прошептала я слово, звук которого уже забыла. – Мама… Мама!

Когда я обняла ее, то почувствовала себя так, будто все это время падала в глубокую темную бездну… И вот наконец-то ухватилась за выступ, оттолкнулась и взлетела ввысь. Ее объятия были убежищем. По миловидному лицу и вокруг прозрачно-серых глаз расходились морщинки, а волосы, как золотые колосья, стянутые в тугую косу, раскачивались на уровне талии. Я внимательно осмотрела маму, пытаясь запомнить ее заново, а затем уткнулась в нее носом и, кажется, заплакала. Лишь шесть макушек, показавшихся из окон особняка, привели меня в чувства. Белокурая, медная, русая, совсем маленькая и еще меньше… Сердце забилось где-то в горле.

Маркус. Дебора. Чейз. Эмма. Хлоя. Ноа.

– Почему они не идут ко мне? – спросила я, утирая сопливый нос рукавом.

– Они боятся, – ответила Виктория мягко, обернувшись тоже, и прежде чем я успела спросить, чем именно вызван их страх, она посмотрела в сторону Джулиана.

– Ох…

Вот почему Джулиан держался поодаль. Кажется, он никогда не заходил в дом, остановившись еще на краю шефердиевой рощи. Даже после смерти ничего не забывалось.

Лишь Виктория смотрела на Джулиана иначе – так, как смотрела на всех своих детей, независимо от их поступков. Внутри у меня заклокотал гнев: неужели она простила Джулиана после всего, что он сделал с нашей семьей?! Но то, как мама улыбнулась ему, приободряя и провожая взглядом до соседнего пня, где Джулиан молча уселся, ответило на все мои вопросы. Она его не прощала – она просто его любила.

– Сосредоточься, милая, – отрезвила меня Виктория, и я вдруг вспомнила, зачем пришла. Уж точно не для того, чтобы бередить старые раны. – Царство мертвых не любит даже некромантов, а ты – Верховная. Тебя оно за некроманта не считает вовсе. Мне тоже тяжко давались такие визиты… Так ты ищешь какого-то колдуна, верно? Старого знакомого твоего друга Диего…

– Да, – кивнула я, шмыгнув носом, и протянула маме фигурку Санта-Муэрте на раскрытой ладони. – Может быть, ты знакома с ним или видела его? Он тоже Верховный…

Виктория задумчиво повертела фигурку в пальцах. На миг мне почудилось, что розы в цветочном венке Санта-Муэрте потемнели под изучающим взглядом штормовых глаз. Я снова услышала низкий голос, говорящий на испанском, и заметила мужчину с упрямым лицом, прошедшего мимо. Виктория не повернула головы, но, кажется, все равно каким-то образом разглядела его в этой резной фигурке, потому что уверенно сказала:

– Никогда не встречала этого колдуна – ни при жизни, ни после нее. Извини, милая. Хотя, возможно… Ферни, подойди-ка!

Мне казалось, что я морально готова к этой встрече, – встрече со своей настоящей, самой старшей сестрой, пусть и умершей больше ста лет назад. Однако я все равно потеряла дар речи, увидев ее так близко. Истинная Ферн, будучи ребенком с копной волнистых медовых волос, забранных голубым ободком, выпрыгнула из-за спины Виктории с детским «Бу!». Наглухо закрытое платье-водолазка из голубого штапеля было таким длинным, что гладило зеленую траву. Ферн хихикнула в ответ на мою вымученную улыбку и взяла из рук Виктории фигурку Святой Смерти. Пока она размышляла над чем-то, я смотрела… Смотрела и пыталась понять.

– Ты должна была прийти и рассказать мне все сама, – прошептала я Виктории.

– Знаю, но я не могла оставить ее… Ферни так долго была одна…

– Если это Фернаэль, – сказала я глухо, посмотрев матери в глаза, – то с кем я сражалась целый год? Кто та женщина, что ненавидит тебя всем сердцем, а сейчас лежит на диване в моей гостиной и зовет себя Ферн Сайфер-Дефо?

– Понятия не имею, – ответила Виктория, качая головой, и морщинок на ее лице разом прибавилось. – Но я видела ее… Она вылитая Ферни, только взрослая. Я даже чувствую в ней нечто… родное. Не знаю, как это возможно. Но есть кое-что, что наталкивает на определенные мысли… Посмотри, – Виктория перешла на низкий шепот и, наклонившись к белокурой девочке, пока та была занята куклой Муэрте, осторожно приспустила пальцем воротник с ее шеи.

– Мама! – взвизгнула Ферни спустя секунду, оттолкнув от себя ее руку. – Я же просила не делать так!

Она захныкала, и Виктория заворковала над ней. Но я успела увидеть: розовые шрамы-узоры, покрывающие каждый дюйм маленького щуплого тельца. Не зря Барон Суббота сказал однажды: «Столь древний ритуал затрагивает не только бренную плоть». Даже смерть не могла стереть эти шрамы с обличья души.

– Марк тоже проводил над ней Sibstitisyon? – ужаснулась я, и Виктория кивнула, сложив руки кувшинкой под подбородком. Я уже и забыла, что это ее любимый «тревожный» жест: она всегда расхаживала так по своему кабинету, прижимая руки-кувшинки к шее. – Тогда почему бы нам не найти этого урода в Дуате и не задать ему трепку? Заодно и выясним…

– Боюсь, слишком поздно. – Виктория вздохнула, и ее взгляд, затуманенный прошлым, очертил крышу особняка, в окнах которого мелькали силуэты и куда я старалась не смотреть, чтобы не потерять самоконтроль окончательно. – Марк давно в Асате, где ему и место.

– Как и дядя, которого ты ищешь, – вдруг сказала Ферни, всучив фигурку Санта-Муэрте мне обратно.

Я растерянно заморгала:

– Асат?.. Что такое Асат? Не в первый раз уже о нем слышу.

Виктория открыла рот, чтобы ответить, но передумала: взгляд ее устремился мне за спину, ища источник гула и треска веток. Я повернулась тоже и вдруг заметила, что света в лесу как-то