Ковен озера Шамплейн - Анастасия Гор

– С каких пор мы защищаем ведьм?! Ты забыл, какая у нас миссия? Если Эхоидун здесь нет, то поехали дальше. Что тебя держит? Этот сопливый кудряш? Посмотри на него! Он вцепился в эту ведьму, как алкаш в стодолларовую купюру. Даже если ты убьешь ее…

Я отвлеклась на гомон мужских голосов. Ни один из них точно не принадлежал Коулу, но зато…

– Закрой рот! – взорвался Джефф, и я замедлила шаг, проходя мимо створок кухни, чтобы дослушать его разговор с Дарием до конца. – Может, я и не Инквизитор, но не забывай, кто здесь главный. Все, что от тебя требуется, – выполнять приказы. Я сказал прыгать – ты прыгаешь. Я сказал бери копье, а не арбалет – ты берешь копье. Я сказал ждать меня здесь и слушаться ведьм – ты остаешься и слушаешься. Еще вопросы?

Я никогда не слышала, чтобы Джефферсон разговаривал так. Даже мне захотелось съежиться. Так говорят не с друзьями и не с напарниками, нет, а с солдатами. Лишь в тот миг я поняла, что каждый раз, когда в поле видимости Джеффа показывался Коул, его голос смягчался и теплел. Вот что с ним делала семья, но вот каким он был на самом деле. От услышанного Дарий действительно присмирел. Их отношения с Джеффом зиждились не то на отеческом уважении, не то на страхе. Впрочем, наверное, по-другому с охотниками на ведьм было просто не совладать.

Помолчав с минуту, пока Джефферсон за стенкой чем-то чавкал (похоже, нагло доедал утренний паприкаш), Дарий все-таки спросил:

– Ты в лавку Ксандрия на Черч-стрит едешь, да? Так там уже давно нет охотничьего пункта…

– Что-то да могло заваляться. И еще мне надо кое-кого навестить по пути…

– Этот диббук что, правда так опасен?

– Да, правда.

– Дело лишь в нем? Точно? Просто… Ты вернулся из той школы сам не свой. Весь в крови… Чья она была, если никого из вас не ранили?

– Одного мальчика, – ловко соврал Джефферсон, и я мысленно похвалила его за сообразительность. А еще за то самое фамильное благородство. Все-таки он ничего не сказал Дарию… – Я видел, что Паук делает с детьми. Что он такое… Поверь, даже Аврора Эдлер и Эхоидун могут подождать по сравнению с этим. Будь здесь, ты меня понял? Та белобрысая колдунья, Тюльпана…

– Похоже, она как раз знает что-то об Авроре Эдлер, – вдруг сказал Дарий, понизив голос. – Я хочу это выяснить.

– Выясняй, но осторожно. Будь с ней душкой. Еще одна выходка вроде той, что ты учинил с маленькой ведьмой, – и отправишься обратно в Канзас! Я вернусь к вечеру.

Джефферсон вышел аккурат в ту секунду, когда я шагнула на первую ступеньку лестницы. Изобразив на лице удивление, будто бы только-только выскочила из чайного зала, я обернулась и напоролась на его едкую усмешку. Темно-карие, как выдержанный бурбон, глаза казались совсем черными в коридоре, где горел единственный напольный торшер.

– А куда делся Коул? – спросила я.

– Пошел наверх таскать ведра с водой. Синевласый колдун так распорядился, – язвительно ответил Джефферсон, сложив руки на груди. – А ты что здесь делаешь?

– Да вот иду к себе…

– Ну-ну. Удачи в Дюти, или как там…

– В Дуате, – закатила глаза я, но Джефферсон, увы, уже не увидел этого, сдернув с вешалки пальто и выскочив за дверь.

Услышав шаги Дария из кухни, я бросилась наверх. День выдался невероятно снежным, и за окном все затянуло белой вуалью. Из-за этого в особняке было темно, как вечером, несмотря на то что часовая стрелка только-только подбиралась к полудню. Где-то хлопали двери и лаял Бакс, снова гоняя Штруделя по особняку. Я слышала голос Зои, отчитывающий Диего, мол, если он затопит гостиную, Тюльпана придушит его. Судя по шуму из библиотеки, Морган в это время калибровала протез Исаака. Попутно она инструктировала его насчет того, что он не должен приближаться к Джефферсону, что бы он ни сделал мне, – любая искра злости может разжечь демоническое пламя, сидящее в его часах, а этому пламени легко обернуться пожаром и сжечь здесь все дотла.

Я слушала их краем уха, пока не скрылась в конце второго этажа. Уже через пару минут я нашла нашу с Коулом спальню и безмолвно восторжествовала, когда попала в нужную дверь с первого раза.

– Значит, я твое сокровище? – спросила я шутливо, когда, раздеваясь, снова застала Коула в дверях, наблюдающего за мной в тишине.

Он ойкнул и густо покраснел, прежде чем набраться смелости подойти и обнять меня сзади. Его руки, опустившиеся мне на живот, были прохладными и мокрыми – уж не от воды ли, которую он натаскал Диего? Интересно, зачем?

– Не дразнись, – сказал Коул, забирая у меня из рук снятые вещи и складывая их на кресло. – Там, в школе, я испугался, когда представил, что Паук может забрать тебя у меня. До этого дня я и не думал, что увижу что-то страшнее одержимого Исаака… Надеюсь, тебе удастся найти Микаэлла Де’Траста. Но…

– «Но»?

– Напомни, зачем нам нужна Ферн?

– Не знаю. – Я осталась в одном нижнем белье, как велел Диего, и повернулась к зеркалу, чтобы заплести волосы. – По крайней мере, сейчас она не опасна. Почему-то голос настаивает, чтобы я держала Ферн поблизости.

Коул неестественно дернулся, будто у него свело ногу, и посмотрел на меня через зеркало в упор.

– Тот самый голос, что посоветовал тебе сделать Джулиана Верховным? Ну конечно… Мог бы и сам догадаться.

Вытащив из шкафа мой шелковый халат, Коул накинул его мне на плечи, предварительно окинув взглядом мое ажурное белье и то, что оно открывало взору. Вместе мы вышли из спальни. Коул поцеловал меня и направился в библиотеку, чтобы принести «Арс Ноторию», которую Диего «заказал» у него вместе с водой. Даже боясь предположить, зачем ему сдался гримуар царя Соломона, я подробно описала Коулу, как выглядит эта древнейшая часть знаменитого «Лемегетона», а сама спустилась на первый этаж.

– Садись, – велел мне Диего, когда я вошла в гостиную, но остолбенела на входе при виде устроенного потопа.

Вода застилала весь пол от порожка до окон. На ее поверхности плясало мое отражение и отражение Диего, устроившегося прямо в ней там, где еще час назад лежал абиссинский ковер. Ведер Коул явно не пожалел: вода доходила мне до щиколоток. Холодная, она заставила меня покрыться мурашками. Шторы были плотно закрыты, камин не горел, но вдоль его полки и шкафчиков трещали черные свечи из вощины – единственный источник света. В воздухе пахло шафраном и травой-ворожеей: их пучки плавали под