Ковен озера Шамплейн - Анастасия Гор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я снова вздрогнула и, перестав беспокойно крутить горячее, как утюг, колечко, подняла глаза. Диего прислонился к каминной полке, трогая кончиком языка нижнюю губу, опухшую и треснувшую после драки с Дарием. В растянутой футболке, с неизменно бирюзовыми и светящимися волосами, он выжидающе склонил голову набок. Точно так же сделала и его полумертвая сова, сидящая на люстре, – недаром говорят, что питомцы похожи на своих хозяев. Морган все это время стояла рядом и незаметно подлечивала ссадины на щеках и костяшках пальцев Диего в качестве извинений. Когда тот узнал, что Морган в одиночку справилась с демоном-убийцей, он сначала гордо ухмыльнулся («Моя девочка!»), а потом, когда понял, что его не было рядом, схватился за чашку Тюльпаны («Это что, не чай? Прекрасно!»).
Как и я, Морган молчала почти все собрание. Чтобы не перебивать друг друга, мы предоставили вести рассказ Коулу: в силу профессии ему мастерски удавалось избегать щекотливых подробностей о костях и не путаться в последовательности событий. Тюльпана впервые слушала его так внимательно, заняв место возле окна. Зои присвоила соседний пуфик и, согревая ладони о чашку с кофе, широко зевала. Вместо привычных самоцветов и шелковых лент из ее волос выглядывал простенький пластмассовый крабик – сегодня она явно не планировала вылезать из постели.
Когда обсуждение наконец-то подошло к концу, рука Коула мягко опустилась на мое плечо, выводя из ступора. Лишь тогда я вспомнила о том, что он стоит позади моего кресла. Облокачиваясь на его спинку, Коул дышал мне в затылок и иногда украдкой целовал в него. Даже невзирая на то, что мы недавно побывали в самом отвратительном месте на земле, от него по-прежнему пахло, как от уютной французской пекарни. Это поразительное свойство Коула всегда успокаивало меня – он знал об этом, поэтому держался поближе.
Когда Коул снова клюнул меня в макушку, Ферн демонстративно закатила глаза. Зарывшись во флис и подушки, она узурпировала диван и запивала сэндвичи какао Морган, которое не заслужила. Наверное, у нее давно не выдавалось такого королевского обеда. Я все еще не понимала, что Ферн вообще делает здесь, в моем доме, и зачем, но голос в голове упрямо твердил:
«Выстраданная наследница и лунь с подрезанными крыльями. Жди. Она тебе пригодится».
Ох, не убить бы ее только до этого…
– Санта-Муэрте, – наконец-то сказала я, ерзая в кресле под тяжестью всеобщего внимания. – Раз диббук именно оттуда, значит, они должны знать, как с ним справиться. Вывод напрашивается сам… Выдвигаемся в Мексику?
Диего поперхнулся.
– Как бы я ни скучал по начос и чили, я категорически против этой затеи. Видишь ли, Санта-Муэрте – ковен некромантов. Название ведь и переводится как «Святая Смерть» с испанского, – принялся доходчиво объяснять он. – Санта-Муэрте – персонификация самой смерти. Ее последователи – народ с широкой душой, но, как говорится, без царя в голове. К тому же теперь ковен возглавляет сын Микаэлла… Хоакин. – Диего скривился на его имени, будто рот ему связала недозревшая хурма, и покосился на диван. – В свете его «дружбы» с Ферн и наших детских перипетий я бы очень не хотел попадаться ему на глаза.
– А почему ты сам не исповедуешь культ Санта-Муэрте, если долгое время состоял в таком ковене? – вдруг спросил Исаак, отвлекшись от фолианта в пятнах от старости. – Насколько я помню, во всех своих ритуалах ты взвываешь к Осирису, египетскому царю мертвых…
– Да потому что всепрощающая мать, готовая отпустить грехи даже серийным убийцам, если те положат ей на алтарь коробку шоколадных конфет, – это слишком хорошо, чтобы быть правдой, – ответил Диего с нажимом, и я поняла, что Исаак затронул больную тему. – Я попал в Санта-Муэрте, когда мне было около сорока, и к тому моменту уже нашел своего покровителя – Осириса. Я постигал некромантию с его точки зрения… Но Микаэлл убедил меня сменить культ. Я сделал это, но лишь из уважения к нему. А когда покинул ковен, то снова вернулся к Владыке Запада. Но на самом деле это все неважно… Богов существует ровно столько, сколько человек захочет себе придумать. Просто я считаю, что смерть вовсе не похожа на сказку. Смерть – это…
– Расплата, – вдруг перебила его Ферн, ставя на кофейный столик пустую чашку из-под какао. – Суд Девяти Домов. Чудовище Аммат, пожирающее сердца грешников, отравленных пороком и слишком черных, чтобы перевесить перо истины богини Маат… Я тоже верю в это больше, чем в глупое всепрощение.
– Э-э… Да… Спасибо за поддержку, – промычал Диего в ответ и повел плечом, возвращаясь к собственным мыслям. – Так вот мое мнение: лучше приберечь экскурсию в Санта-Муэрте на крайний случай. В конце концов, нам ведь просто нужно поговорить с кем-то, кто должен знать об Анхеле Де’Трасте, верно? Так для этого вовсе необязательно ехать в Мексику…
У меня в голове зажглась невидимая лампочка.
– Точно! Микаэлл мертв, – воскликнула я, даже не пытаясь скрыть радость в голосе, из-за чего Исаак укоризненно цокнул языком. – Значит, нам не нужно в Мексику… Нам нужно в Дуат! – Диего щелкнул пальцами, поощряя мою сообразительность, но тут же приуныл, когда услышал: – Диего, ты сможешь сделать это? Найти Микаэлла?
– Ну… Как бы это сказать… Нет.
– Нет?!
– Я ведь рассказывал, что перед смертью Микаэлла мы с ним повздорили, да? Это была не просто ссора – это был скандал. Самый что ни на есть мексиканский. – На губах Диего заиграла горькая усмешка. – Я не хотел оставлять Мика на смертном одре, а он не хотел, чтобы я видел, как последние крупицы силы покидают el gran brujo[27]… Я все-таки ушел, да, но перед этим наговорил ему много неприятного. Спустя время, когда Хоакин прислал мне весть о смерти Микаэлла, я попытался отыскать его в Дуате… Но безуспешно. Полагаю, он просто не хочет меня видеть. Вот уже пятьдесят лет как… Но ты, Одри, Верховная. Он не знает тебя и, возможно, заинтересуется…
– То есть в Дуат придется идти мне? Тем же способом с костной мукой и остановкой сердца, да? – робко поинтересовалась я, незаметно скрестив за спиной пальцы, и, к моему облегчению, Диего ухмыльнулся:
– Ты уже бывала в Дуате прежде, так что можно попробовать иной подход. Более… самостоятельный. Ты ведь как раз хотела продолжить свое обучение, верно?
Я застонала. Мама говорила, что Верховная – это вечная студентка.
